Машина ужаса
(Фантастические произведения) - Орловский Владимир - Страница 25

Всмотревшись внимательней, я увидел в этих механизмах что-то поразительно знакомое, но что… я не мог вспомнить сразу. И вдруг меня осенило: это были психографы. Несколько иной конструкции, меньших размеров и с горизонтальным барабаном вместо вертикального, но это, несомненно, были они. На ленте моего прибора почти у самого конца видны были большие размахи писавшего пера, очевидно отметившего мое вчерашнее волнение.

Сильным ударом ноги я сбил и исковеркал этого немого соглядатая и несколько других и бросился к бумагам. Здесь должен был быть ключ к разгадке. Но как выбирать? Что именно? Времени в моем распоряжении были минуты, быть может секунды. Зажигая спички одну за другой, я стал лихорадочно перебирать этот ворох бумаг, но не находил ничего, кроме непонятных мне чертежей, схем, технических и научных записей, в которых я не мог разобраться. Я хотел уже бросить работу, взяв наудачу несколько тетрадей, когда в глаза мне бросилось несколько растрепанных листов с короткими заметками вроде черновых набросков. При свете последней спички я прочел:

«24 июня — Атланта-волны № 11 — полный успех… 13 марта Роанок-волны № 15 — в соединении с № 19 — хорошо, но 19 сравнительно слаб — на таком расстоянии берет с трудом… 24 апреля — Спрингфильд-волны № 6 — почти никакого результата … далеко».

Это было все, что я успел прочесть, но этого было достаточно. Эти несколько строк были той молнией, которая осветила для меня мрак и сразу объяснила все, связав в одно логическое целое нелепые события последних дней и многое другое, уже позабытое.

Эти заметки совпадали по времени и названиям с теми эпизодами, о которых мы читали в телеграммах полтора года назад в Мохче. Я вспомнил и то, что испытал сам в комнате этого проклятого дома, по которому я теперь бродил в бушующей тьме, и рассказы Маттео Ричи, и гибель Джексона и других, и работу гигантских машин, и огромные рупоры, выстланные внутри изолятором. Все это молнией пронеслось у меня в голове и сложилось в определенную картину: здесь был источник всех этих явлений, здесь вырабатывались электромагнитные волны огромной мощности и перебрасывались каким-то непонятным мне образом по желанию этого страшного человека; здесь делали эти опыты над живыми людьми, как делают их над собаками, кроликами и морскими свинками; здесь должен был быть источник и других волн, взрывавших на огромных расстояниях взрывчатые вещества. Впрочем, последнее я осознал уже впоследствии, по пути сюда, узнав о катастрофе в Аннаполисе.

Здесь стояли и приборы, следившие за душевным состоянием тех двух — трех десятков человек, которые работали для этого ужасного дела, — источник суеверного страха, испытываемого этими темными людьми перед всесильным и всезнающим хозяином, от которого не могли ускользнуть их сокровенные душевные движения.

И здесь же, во власти этих негодяев, была Margaret. Они могли делать с ней что угодно, могли истязать ее тело и душу по произволу, по прихоти страсти, каприза и любознательности.

Эта мысль вернула меня к старым чувствам, как будто заглушенным на время наплывом неожиданных событий. Надо было сделать попытку хотя бы увидеть ее.

Сунув в карман бывшие у меня в руках листы и две или три тетради, взятые наугад из валявшихся на полу, я ощупью направился назад к выходу. Это было не так просто. Я спотыкался то и дело на какие-то столы, приборы, колеса, проволоки; один раз упал и сильно порезался на осколках разбитого стекла. Тем не менее минут через пять я добрался до наружной двери и выглянул в нее.

Ветер бушевал с тою же силой и гнал косые потоки дождя сплошной стеною, небо то там, то здесь раздиралось слепящими молниями, и раскаты грома покрывали хаос звуков бури.

Я остановился было на мгновение перед этим зрелищем, но затем решительно бросился сквозь тьму и ливень, подталкиваемый порывами ветра, смутно угадывая дорогу, по буковой аллее, ведшей к дому, где я рассчитывал найти Margaret. В одном месте, приблизительно посередине, вероятно там, где смерч пересек дорогу, несколько деревьев были вырваны с корнем и лежали темной бесформенной грудой, через которую я с трудом перебрался. Ветер свистел в ушах не переставая.

Наконец я добрался до угрюмого мраморного чудища, служившего жилищем Джозефу Эликотту. Я подошел как раз к главному подъезду, простоял несколько минут в нерешительности и, наконец, сильно постучал в дверь. Она распахнулась моментально, будто меня ждали. На пороге стоял негр мрачного вида и огромного роста.

— Что надо? — спросил он, держа дверь и загораживая вход.

Я секунду колебался, не зная, что сказать; наконец, выговорил:

— Молния ударила в контору. Там пожар. Доложите хозяину.

— Он знает. Что еще?

— Мистер Хью убит…

Негр слегка свистнул, но не изменил позы.

— Ладно. Все? Можете идти.

— Чёрт возьми! Ты, образина! — закричал я вне себя: — куда же я пойду в этот ад? Пропусти меня! — и я бросился к двери, чтобы отстранить черномазого цербера. Сильный внезапный толчок сбил меня с ног. Дверь захлопнулась. В то же время затрещали звонки тревожной сигнализации. В припадке злобы я попытался выломать дверь, неистово барабаня в нее кулаками и пробуя высадить ее плечом; но это, конечно, была смешная попытка. Дело было проиграно. Звон прекратился. Мраморная крепость безмолвствовала. Мне стало ясно, что мои счеты здесь кончены и, если я не найду сейчас возможности покинуть это проклятое место, то часы мои сочтены.

Мысль о Margaret на минуту остановила меня, но я сознательно отогнал ее прочь. Оставаясь здесь, я ей помочь уже не мог. А, главное, я почувствовал отчетливо, что на мне лежит другой долг по отношению ко всему человечеству. Этот сумасшедший владел тайной, дававшей ему в руки страшную силу. Пробы ее уже стоили человечеству сотен жизней и огромных потерь. Что можно было ждать дальше? Судьба бросила меня сюда, открыв уголок этой завесы не для того, чтобы я пренебрег этим в погоне за личным делом. У меня в руках был ключ к разгадке, возможность предотвращения страшных бед, грозивших миру.

Мой долг был уйти отсюда и принести людям эту тайну, с тем, чтобы вернуться сюда мстителем и освободителем. Только так, выполняя долг по отношению к человечеству, я получал возможность спасти Margaret. Все эти мысли молнией пронеслись у меня в голове. Я колебался несколько секунд. Затем я решительно повернул прочь и зашагал к западу, прорываясь сквозь сплошную пелену дождя и с трудом удерживаясь на ногах.

И было время. Со стороны дома раздалось несколько выстрелов, еле слышных в хаосе и шуме бури. Левый бок словно обожгло огнем. Я ускорил шаги и побежал наискось к ветру к западному берегу острова.

Пробегая мимо подвижной пирамиды, опрокинутой ветром, я заметил под ее массой несколько темных фигур, нашедших здесь, очевидно, защиту от бури. Меня окликнули. Я подошел ближе и узнал Маттео Ричи, с мрачным видом и лихорадочно блестевшими глазами прикорнувшего под свалившейся на бок постройкой.

— Чёрт возьми! — закричал он, стараясь заглушить шум бури: — хорошенькая встряска! Я был бы очень рад, если бы эта навозная куча провалилась совсем в океан!

У меня мелькнула мысль, показавшаяся удачной.

— Послушайте, Маттео! — закричал я в свою очередь: — буря кончится, и здесь все будет по-прежнему. А мне тут надоело. Да и нельзя больше оставаться. Я ухожу. Не хотите ли вместе?

Итальянец посмотрел на меня с недоумением и недоверием.

— Да куда же вы денетесь? Не вплавь же пуститесь в этакую погодку?

— Нет, не вплавь. А вы видели около складов пристань для лодок и катеров? Там стоят две отличных моторных лодки. Я могу управлять машиной, а вы сядете на руль. Идет, что ли?

— Да ведь нас захлестнет первая же волна.

— Как хотите. Конечно, попытка опасная. Но лучше рискнуть потонуть в Памлико, чем кончить здесь, как Джексон и другие. Все равно: если вы остаетесь, — я попытаюсь один.

— Вы правы. Руку, товарищ! Ну их к чёрту с их долларами. Лучше голодное брюхо, чем эта дьявольская жизнь. Идемте.