Странные Эоны - Блох Роберт Альберт - Страница 32

А крысы?

Мне бы такого дьявольского совпадения совсем не хотелось, может быть, больше, чем самому Лавкрафту. Для них эти туннели были вполне естественным убежищем. Из вашего рассказа следует, что утес был весь испещрен пещерами и проходами, — люди Ная редко пользовались ими для своих целей, и то, лишь немногими, известными им. И вот еще что хочу повторить: судя по вашему опыту, там скрывались далеко не только крысы. Те иные, что преследовали вас…

Пожалуйста, остановитесь. — Кей быстро покачала головой. — Я думала об этом. Возможно, я ошибалась.

Как это?

Я уже говорила вам, насколько я была напугана. Возможно, это было только мое воображение, которое играет с людьми злые шутки, и то, что я слышала, — это крики людей Ная, ассасинов, как вы их называете, а не…

А не — что?

Я бы не хотела говорить об этом.

Тогда скажу я. — Лицо Майка стало зловеще мрачным. — Вы опять думали о Лавкрафте. О его повести «Морок над Иннсмутом». И о созданиях, что поднимаются со дна моря, чтобы спариваться с людьми и производить на свет полу-людских гибридов.

Но это же только легенда, почти как о русалках. Никто никогда не видел созданий, похожих на тех, что он описывал.

Майк покачал головой.

Лавкрафт говорил о том, что новорожденный только сначала полностью похож на человека. Но уже во время беременности начинаются изменения, которые до времени скрыты. Представьте себе, что утес над морем, изъеденный пещерами, и есть то самое место, где они скрываются? Убежище для тварей, которые могут прыгать, ползать и квакать. Вы слышали их…

Да, я слышала шумы. Но я ничего не видела.

Вам повезло.

Кей пристально посмотрела на него. — Вы хотите сказать, что что-то видели?

Возможно, — Майк неторопливо кивнул. — Тот взрыв не остался незамеченным. Целая стена утеса была как бы срублена и упала в море. Наряду полиции и пожарным ничего не оставалось делать, кроме как окружить территорию. Солдаты из службы береговой охраны немедленно были подняты на ноги для патрулирования побережья, и они стояли в полной готовности спасать все, что может всплыть на поверхность. Одному из них посчастливилось или, наоборот, не посчастливилось, и он обнаружил нечто.

Но он не успел вытащить это из воды — наши люди опередили его. Они забрали себе находку, обложили ее сухим льдом и отправили в нашу лабораторию для исследования и тестирования. Я поглядел на это всего несколько часов назад.

Кей приподнялась на одном локте.

— И что же это было?

Майк поколебался, потом глубоко вздохнул.

Тело. А чтобы быть точным, часть тела. Голова и корпус были вместе, но руки и нижние конечности были утрачены, а черты лица уничтожены. На первый взгляд, то, что сохранилось, казалось бы, принадлежало человеку. Один из патологоанатомов отметил некие своеобразные образования по обе стороны шеи. Он определил их, как рудиментарные жабры, затем скорректировал себя.

Так это были не жабры?

Они не были рудиментарными, — Майк кивнул. — Тесты продемонстрировали, что эти органы находились в стадии частичной развитости, и было очевидно, что они должны были развиваться и дальше. Другие тесты дали характеристику крови, которая не поддается никакой из известных классификаций.

Этот субъект — так они называли его — не утонул, хотя в его легких была вода. А сами легкие не соответствовали нормальной физиологии; похоже было на то, что они адаптированы к функционированию жабр. Также был сделан предварительный ортопедический отчет, где отмечены изменения иного характера в структуре костей. Аномалии, — я полагаю, здесь уместно применить такой термин, — относились к позвоночному столбу. И еще кое-что по поводу атрофии грудной клетки. В общем, здесь, действительно, черт ногу сломит; сейчас у каждого, кто вовлечен в эти исследования, есть своя собственная теория. Все, что я могу сказать, это — хвала Господу за то, что лицо было уничтожено.

Но они готовы продолжить работу, делая полное вскрытие, и как только они рассмотрят сердце и другие внутренние органы, боюсь, сомнений больше не будет.

Что произошло затем?

Ничего сверх того, что в наших силах. Весь лабораторный персонал будет содержаться под очень плотной охраной. Это сможет помочь нам укрыться на некоторое время, но мы не в состоянии вечно держать эти сведения в тайне.

История с взрывом проникла в новостные программы СМИ, и надо было приложить немало усилий, чтобы оградить ту территорию от телевизионных камер. Поиски береговой охраны проводились в тайне от посторонних глаз; она до сих пор продолжает патрулировать территорию, хотя больше на поверхности ничего не было обнаружено. Следующим шагом будет направление туда дайверов, хотя я подозреваю, что им не удастся пробраться через обломки скалы. По крайней мере, я на это надеюсь.

Кей кивнула.

Если вы сделаете так, чтобы эта история не просочилась, тогда не возникнет никакой паники. Но даже если это случайно произойдет, по крайней мере, никакой угрозы не будет.

Если бы все было так просто, — сказал Майк.

Что вы имеете в виду?

Майк встал, подошел к краю стола, протянул руку, и записывающее устройство в ящике отключилось.

Доктор Ловенквист скоро придет, чтобы осмотреть вас и выяснить, как у вас дела. А вам лучше поспать перед его приходом.

Вы так и не собираетесь ответить на мой вопрос?

Как только доктор Ловенквист скажет, что с вами все в порядке, мы организуем встречу.

Встречу?

С моими людьми. Именно поэтому они хотели, чтобы вы были здесь, в Вашингтоне, — у них тоже есть вопросы.

Но должны найтись ответы, в которых я заинтересована.

Как и мы, — Майк кивнул. — Но проблема в том, что может и не быть никаких ответов.

На следующее утро доктор Ловенквист сказал свое веское слово, и Кей встала с постели, радостно удивляясь тому, как хорошо она себя чувствует. Еще больше она удивилась, когда обнаружила, что в комнате появились ее одежда и личные вещи, аккуратно упакованные и ожидающие, когда ими будут пользоваться.

Чувство возмущения по поводу вторжения в ее комнату вскоре сменилось удовольствием от самого процесса примерки свежей одежды и приведения себя в порядок перед встречей. Майк Миллер уведомил ее, что она должна быть готова к семи часам вечера; он появился сразу же после того как она закончила ужин, принесенный одним из охранников часом раньше.

Странно было, как быстро она привыкла к их присутствию и к жизни в таких условиях. Только благодаря этим условиям она вообще осталась жить.

Внезапно Кей пришла в голову мысль, что она никогда целиком не выражала своей благодарности Майку; ей захотелось сделать это сейчас, но она почувствовала, что он не в том настроении, чтобы выслушивать ее. После обмена приветствиями он повел ее вниз по лестнице к своей машине и немедленно включил радио, хотя от этого возник звуковой барьер между ними. Что-то его тревожило, в этом не было сомнений, но чем бы это ни было, он, судя по всему, решил держать эти тревоги при себе.

Дождь капал на ветровое стекло, когда они выезжали за город, и Майк сосредоточил свое внимание на вечернем уличном движении. Откинувшись на сидении и делая вид, что расслабляется от нежных звуков, исходящих из колонок, Кей внимательно разглядывала своего спутника.

Вопросы и ответы. Это было содержанием их предыдущего разговора. Но не является ли это содержанием любого разговора, и, более того, содержанием всех отношений? Жизнь сама по себе — не более чем короткий период размышлений над двумя вопросами, не имеющими ответа, — над тайнами рождения и смерти.

Сам по себе разговор не является удовлетворяющим посредником в общении. Взять, к примеру, Майка: как и у большинства людей, у него была не одна, а несколько разных и вполне определенных манер разговаривать. Иногда он пользовался просторечиями, к которым и она часто обращалась. Но он мог переходить на совершенно другую лексику, обсуждая произведения Лавкрафта и вовлеченность Ная в их содержание.