Эволюционирующая бездна - Гамильтон Питер - Страница 32

Небо над ней слегка посветлело. Длинные ветви по обе стороны от потока превратились в силуэты стройных деревьев, темнеющих на фоне пастельно–серого неба. Огромные звездные туманности потускнели, уступая небосклон восходящему солнцу. Ее ботинки заблестели от росы, покрывшей траву и невысокие папоротники. Араминта понимала, что у нее не так много времени на отдых, но не могла сдержать улыбку.

Деревья неожиданно расступились перед ней, и открывшаяся сцена заставила ее ахнуть от удивления и радости. Она стояла на высоком краю плато, поражавшего девственной красотой. Прозрачный воздух позволял видеть на многие мили вокруг. С двух сторон местность ограничивали увенчанные снежными шапками горы, а впереди простиралась бескрайняя равнина, перемежаемая невысокими холмами и пологими впадинами, покрытыми буйной растительностью. Утренний туман текучими облачками окаймлял подножия холмов и покрывал самые глубокие овраги. На склонах искрились мелкие ручейки, и тысячи потоков сливались в широкие, более темные реки. Со скальных выступов и из глубоких ущелий в предгорьях на сотни метров с шумом низвергались водопады.

— Вот это да! — восхищенно выдохнула Араминта.

Здесь она и осталась терпеливо ждать, а большое красноватое солнце поднималось в чистом небе, разбрасывая лучи по прекрасной равнине.

Мадригал звучал все громче, нарастая до бурного крещендо. Араминта оглянулась. Из леса вокруг нее показались сильфены. Их было около сорока, и все ехали верхом на высоких лохматых животных. Красочная сцена приковала ее взгляд. Точь–в–точь как эльфы из самых древних легенд человечества. Такие же высокие и стройные, с длинными руками и ногами, но с более коротким туловищем. Под широкими кошачьими глазами на плоских лицах торчал небольшой нос, а привычный рот заменяли три концентрических ряда острых зубов, размалывающих пищу и проталкивающих ее в желудок.

Их одежда напоминала обычные балахоны из ткани с металлическим отливом. На талии у каждого сверкал драгоценными камнями золотой пояс, а плечевые ремни закреплялись большими пряжками с зеленоватыми камнями, испускавшими странное сияние. Поверх балахонов на сильфенах были надеты безрукавки из ярко–белой сетки.

Мелодичное пение сменилось хором радостных восклицаний, под копытами огромных скакунов задрожала земля, и сильфены подъехали к Араминте. Один из них, в красной безрукавке, наклонился с седла и протянул ей руку. Араминта без колебаний протянула руку ему навстречу.

Сильфен оказался невероятно сильным. Он легко поднял ее с земли и усадил в седло перед собой, продолжая придерживать одной рукой. Опустив взгляд, она увидела у себя на животе его четырехпалую кисть. Сильфен запрокинул голову и издал пронзительную трель. Лохматый зверь с такой скоростью сорвался с места, что она невольно рассмеялась. А потом все помчались в раскинувшийся впереди лес. Это была чудесная и стремительная скачка. Немалый рост лохматых скакунов подразумевал величественную медлительность, но они двигались очень быстро. Араминта, немного успокоившись, заметила, что шкура животных красновато-коричневая, покрытая густой шерстью, напоминающей свалявшееся руно. Шесть крепких ног легко преодолевали любые неровности, но всадники при этом сильно раскачивались взад и вперед.

Остальные сильфены рассыпались сзади и, продолжая петь, поскакали вперед, словно соревнуясь друг с другом. Не замедляя хода, они пересекали реки и преодолевали склоны холмов. Араминта наслаждалась этой сумасшедшей гонкой, смеялась, радуясь необычному приключению, и хотела, чтобы оно продлилось как можно дольше.

Спустя некоторое время они выехали из леса неподалеку от широкого залива. Над спокойной водой струились полосы тумана. В неподвижной серебристой поверхности отражались маленькие конусы островов, и чахлые деревца льнули к их неровным замшелым склонам. Чуть в стороне с нависающей скалы в море извергался водопад. Глядя на совершенство пейзажа, она радовалась просто тому, что на свете существует такое место.

А прямо перед ними, на покрытом травой берегу расположился лагерь сильфенов. Там были тысячи этих странных чужаков и сотни их лохматых скакунов. Повсюду стояли шатры из необычной светящейся ткани. Одна такая палатка ставилась у нее на глазах: семь отдельных полотнищ основных цветов радуги поднимались все выше и выше, пока не выросли футов на двадцать, а потом сплелись наверху в свободный узел. Затем края полотнищ начали срастаться, и через минуту палатка стояла сама по себе, без всяких опор и креплений, словно затвердевшая радуга. Между тентами уже горели костры и были расстелены ковры, как будто здесь готовились к самому масштабному в галактике пикнику. Из огромных корзин, снятых со спин вьючных животных, сильфены вынимали большие золотые и серебряные блюда с едой. И блюда, и хрустальные бутылки, заполненные разноцветными напитками, выглядели просто великолепно. Многие сильфены, распевая ритмичные мелодии, уже танцевали вокруг костров. Может, ноги этих созданий и выглядели слишком длинными и тонкими, но двигались они чрезвычайно ловко, и Араминте казалось, что их суставы способны сгибаться в любую сторону. Половина их замысловатых танцевальных па человеку была явно не под силу.

Она только успела пожалеть об этом, как сильфен, привезший ее сюда, снова предложил ей руку, чтобы помочь спуститься. Араминта была не против присоединиться к их обществу. Ее ноги только успели коснуться земли, как сильфены устремились к гостье, и от неожиданности она попятилась. В воздухе множеством колокольчиков зазвенел смех. Но не обидный, скорее, сочувственный, ободряющий. Приветственный. Она неловко поклонилась. Сильфены, все как один, ответили тем же, и движение распространилось по толпе легкой рябью. При их гибкости формальное приветствие получилось гораздо более элегантным, чем у нее.

Двое сильфенов вышли вперед. Их круглые рты приоткрылись, демонстрируя бесконечное множество неприятно острых зубов. Араминта сочла это улыбкой. Ей показалось, что перед ней стояли женщины, хотя определить пол было трудно, поскольку все сильфены носили длинные волосы, украшенные бисером и камнями. Сильфены протянули к ней руки, и Араминта позволила вывести себя вперед. Их мысли излучали такую доброту и приветливость, что невозможно было не ответить им тем же. Затем ей предложили угощение — странные рассыпчатые печенья, завернутые в зеленые листья. Она надкусила одно, и кусочки печенья, попав в горло, зашипели, словно газировка.

— Ой!

Сильфены дружно рассмеялись ее удивлению. Ей предложили хрустальную бутылку, и Араминта храбро сделала глоток. Определенно, алкоголь, но не только. Потом она попробовала изящно вылепленные пирожки и пирожные, истекавшие медом и соком, которые оказались не только красивыми, но и очень вкусными.

Где–то рядом зазвучала ритмичная трель, и Араминта непроизвольно стала раскачиваться в такт мелодии. Одна из сопровождавших ее женщин взяла Араминту за руку и начала с ней танцевать. А потом она и вовсе потерялась в водовороте сверкающих и поющих тел.

Переходя от одной группы к другой, она то и дело пробовала новую еду и пила вино. Много вина. Оно опьяняло, но ничуть не затуманивало восприятие — наоборот, ее впечатления становились более яркими и отчетливыми. Танец в компании десятков сильфенов следовал за танцем, пока у нее не начала кружиться голова, а ноги не задрожали от усталости.

Она понимала, что поддалась безумному веселью чужаков, что должна добраться до какого–нибудь из миров Содружества и что–то предпринять, раз уж получила такое наследие. Но в то же время чувствовала, что поступает правильно. Ее разуму и телу просто необходимо было восстановиться после тяжелых переживаний, а завораживающее веселье праздника подходило для этого как нельзя лучше. Сильфены таким необычным способом помогали ей, показывали, что она не одинока, укрепляли ее связь с их благословенным Исток–островом.

После целой вечности танцев и прогулок по лагерю она сказала, что должна присесть. Она знала, что сильфены не говорят ни на одном из наречий людей, и даже не интересуются ни одним языком, кроме своего собственного, состоящего из трелей, воркования и пения, который поддавался лишь очень приблизительному толкованию. Эксперты Содружества, изучающие блуждающих между мирами чужаков, плохо понимали природу их эксцентричности. Ученые объясняли ее различием в нейронных процессах, недоступным разуму человека.