Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

В поисках Беловодья
(Приключенческий роман, повесть и рассказы) - Белослюдов Алексей Николаевич - Страница 43


43
Изменить размер шрифта:

Этот же отряд в другой раз предложил селезневцам, как равным, вступить с ними в товарообмен, не решаясь отбивать их запасы силой.

Между тем, оставшись без лошадей, селезневцы волей-неволей должны были прибегнуть к такому же способу обзаведения ими. Весною они спустились на плотах вниз на Иртыш. Здесь угнали они шесть лошадей, но были пойманы казаками. Селезнев с товарищем оказался в плену. Остальным удалось бежать.

Из следственных показаний Селезнева видно, что у него на Бухтарме осталось десять лосевых кож, десять куниц, пять красных лисиц, сто белок, десять тулупов, четыре медных котла и полтора фунта серебра. Очевидно, предприимчивый бродяга занимался не только охотою, но и раскопками древних рудников и курганов.

К сожалению, дальнейшая судьба этого недюжинного человека и своеобразного русского скваттера остается невыясненной.

3

Бухтарминский край, изборожденный громадными горами и непроходимыми ущельями, издавна являлся надежным убежищем всем, кому было тесно или жилось трудно в населенных частях Сибири и Европейской России.

В этом малодоступном краю беглецы находили и полную свободу и жизненные средства. «Чернь» в изобилии давала им зверя и птицу, а горные речки — рыбу.

Бежать в горы Бухтарминского Алтая, по выражению обитателей степей, значило уйти в «Камень» (горы). Отсюда бухтарминские беглецы и получили прозвище «каменьщиков».

Сюда бежали люди разного звания и состояния уже с начала XVIII века: одни — чтобы избавиться от рекрутчины, другие— чтобы избежать уголовного наказания или каторги. Сюда же уходили старообрядцы и сектанты от религиозных преследований на родине, ища здесь то загадочное Беловодье, где «во всем сиянии парит красота древлего благочестия». Дивная красота горной природы невольно настраивала на фантастические мысли. Горные долины, причудливо извиваясь, манили к поискам среди них несбыточного царства, а борьба с горной природой закаляла меж тем характер и умеряла алчность.

Много бежало сюда заводских крестьян от жестокостей горного начальства.

Так, в 1748 году бежали в Камень шмельцеры Битков и Плотников, но были пойманы, прежде чем успели уйти в глубь Камня. На расспросах под кнутом они показали, что ушли «в бега» для того, чтобы «жить в легкости», и что с ними были и другие товарищи, которые ушли дальше в горы с тем, чтобы «их никто никогда не мог отыскать».

Были случаи, когда заводские рабочие уходили в Бухтарминский край толпами.

Так, в 1764 году сюда сразу ушли двадцать пять человек рабочих Змиевского рудника.

Мало помалу здесь накопилось население в несколько сот человек. Оно сложилось в своеобразное общество с особыми порядками и собственными неписанными законами. Эта «Сибирския Сечь», удачно отражая при нужде нападение казачьих команд, китайцев и калмыков, жила обычными занятиями сибирского крестьянина — хлебопашеством, а особенно звероловством и рыбным промыслом на реке Черном Иртыше и озере Зайсане. Шкуры горных козлов, маралов, белки. Выдры, бобра, соболя каменьщики сбывали китайцам иногда и русским из ближайших солений, куда каменьщики иногда тайно приходили.

Тайно же им приходилось ездить за солью к соленым озерам Кулундинской степи. Это было сопряжено с большой опасностью, так как горные власти сторожили их.

Одного недоставало каменьщикам — женщин. Это вынуждало их на рискованные подвиги для похищения жен из тех же пограничных русских селений, куда они являлись для мены и торга.

В целях лучшего укрывательства каменьщики жили или избушками, раскиданными врозь, или хуторами в три — четыре двора. Сходились они или съезжались вместе только в экстренных случаях для решения каких-либо общих дел, а также для суда и расправы.

За тяжкие преступления каменьщики наказывали виновных, привязывая их к маленькому плоту и пуская его по чрезвычайно быстрой Бухтарме. Иногда и убивали преступника тут же, на месте суда.

Когда алтайские власти узнали о каменьщиках, то всеми силами старались уничтожить соблазнительный для заводского люда «притон», но без успеха. Однако с развитием горного дела укрываться становилось все труднее.

Одновременно с этим возникшие между ними распри, всегдашняя опасность столкнуться с исковыми заводскими партиями, наконец неоднократные неурожаи — все склоняло каменьщиков к мысли сблизиться с русскими и отдаться под покровительство «законов». Долго опасение наказаний удерживало каменьщиков от явки к русскому начальству, и есть известие, что в 1786 году беглецы просили о принятии их в китайское подданство.

Богдыхан, не находивший для себя ничего лестного в подданстве русской голытьбы, отказал ей в этом. Да и сами каменьщики отказались от своего намерения после того, как посланные для переговоров с китайцами их доверенные, вернувшись из китайского города Кобдо, рассказывали, как часто совершаются у китайцев мучительные казни даже за самые незначительные преступления.

Между тем на Бухтарме был открыт серебряный Зыряновский рудник, и горное начальство принялось усиленно снаряжать отряды рабочих и мастеров на новое место горной деятельности. Каменьщики не могли больше оставаться в безызвестности. В 1790 году они объявились прибывшему на Бухтарму чиновнику Приезжеву и изъявили ему желание, если им будет дано прощение, «быть гласными правительству» и платить подать на правах инородцев.

В 1792 году Екатериною II им было дано это прощение. Каменьщики были облажены небольшим ясаком и подчинены инородческой управе. В 1882 году селения каменьщиков представляют северно-русский тип. Все путешественники говорят об их зажиточности, редкой добросовестности, простоте нравов, гостеприимстве, а также о высоко развитом в них чувстве своего достоинства, смелости и ловкости. Богатырский рост, нож за поясом, винтовка за плечами придают бухтарминскому обитателю воинственный вид.

Но дух деятельной энергии переходит нередко в неуемную жажду движения. Отсюда идет и передвижение бухтарминцев все далее и далее в горы, куда перенеслось теперь загадочное Беловодье.

4

«Наделяя намеченную область идеальными качествами, русский колонизатор, попадая в нее, каждый раз должен был неизменно убеждаться, что и тут жизнь имеет свою оборотную сторону, что и тут социальные отношения зачастую выступают во всей своей жестокости и неумолимой требовательности, — говорит профессор Шмурло. — Первоначальная мысль, что он нашел Беловодье, сменилось мыслью, что это Беловодье — в другом месте. Таким образом наступало известное разочарование: слабее — если новые условия жизни при всех своих несовершенствах все-таки оказывались существенно лучше старых, сильнее — если разница между брошенным гнездом и вновь заведенным оказывалась ничтожною. В первом случае человек легко примирялся с мыслью, что Беловодье так-таки и не далось ему в руки, во втором случае вновь поднимался с места и шел на его поиски».

Едва ли основатели каждого русского поселения в Сибири не были искателями счастливой страны. Воодушевляемые мечтою о ней, подгоняемые сзади суровыми преследованиями за веру, эти настойчивые люди проникали в самые глухие уголки Азии.

В 1828 году партия в тридцать восемь человек мужчин, женщин и детей бежала на озеро Капас, находящееся в китайских пределах, где и думала зажить на привольи. За ними была послана погоня, которой однако не удалось вернуть бежавших, и только обещанием манифеста о помиловании удалось их воротить.

Большие размеры приняли поиски Беловодья, например, в Томской губернии в 1828 году.

В 1832 году бежали в Китай сорок два крестьянина, но были возвращены.

В 1861 году появились крестьяне в Нарымской долине (деревня Таловка и Медведка), смущенные фантастическими рассказами бывалых людей Бобровых о существовании где-то вблизи Беловодья. Более полусотни мужчин и женщин в тот же год из пограничных деревень перешло границу реки Нарым, перевалили Нарымский хребет и направились в Беловодье, но вожаки Бобровы сбились с пути я вывели партию в призайсанские пустыни и в низовья Алкабека. Два года бродили крестьяне в китайских пределах, но счастливой страны не нашли. Селиться же в этих местах не позволяли китайцы. Ничего не оставалось, как воротиться домой. Однако Бобровы и несколько других не захотели вернуться и исчезли неизвестно куда. Начальство посмотрело на воротившихся снисходительно и даже вернуло им часть распроданного перед уходом имущества.