Тень Казановы - Яровая Наталия - Страница 51

— Ну да, с детьми и с собакой…

— Не, табор с няньками оставляй пока, а сама ко мне. Кстати, как там Василий? Звонит?

Васька в это время на стажировке в Америке был.

— Звонит. Всем доволен. Скоро уже вернется.

— Ну и хорошо. А на тебя у меня большие виды имеются. Жениться будем, хватит во грехе жить.

— Смутили девушку, Сергей Викторович, все так неожиданно, так феерично…

— А то, может, отказываете мне, Виктория Андревна? Может, мы вам парой неподходящей кажемся? Иль кто другой на сердце лег? Если так, я ему мигом голову откушу. Зачем тебе безголовый?

— Дурачок, знаешь ведь, что тобой одним живу.

— А коли так, хочу венчаться с тобой в маленькой церковке со старинными образами. Здесь выберем такую, под Москвой. Чтоб после венчания мы из церкви вышли, а перед нами даль синяя, река спокойная, роща на холме пологом… Ты, как положено, кроткая и нежная. Я, естественно, мужественный и красивый…

— Фантазер!

— А потом к пирамидам или под пальмы полетим! Ох, Зайка, как я за тобой скучаю! Я жду тебя!

На том и порешили.

Лиза нарисовалась в офисе через пару дней. Пристойная и тихая. Села в приемной, попросила секретаршу доложить. Та опасливо заглянула ко мне:

— Там к вам эта, Лизавета Алексеевна, из справочника которая. Счета-фактуры, говорит, принесла на нашу рекламу.

Я поморщилась, ладно, страху нет.

— Пусть заходит.

Лиза зашла, а я чуть из собственного кресла не выпала: в голубом цветастом платье, туфельки на ногах, на шее — бусики. Ангел шестидесятых! Даже на голове что-то пристойное соорудила. Глазки при этом в пол, мне папочку протягивает и голоском елейным:

— Вот, Виктория Андреевна, документы бухгалтерские на рекламу вашу. Справочник через неделю выйдет, я вам три экземпляра завезу. Вам положено как рекламодателю.

Папочку я взяла, но дара речи лишилась. А она кротко так на меня взглянула и снова глазки в пол:

— Вы извините меня, Виктория, за давешнее. Черт какой-то попутал. Стыдно!

Жалко, платков носовых я с собой не ношу, а то дала бы ей — в руках сиротливо комкать. Очень уместно было бы. Да и себе скупую слезу утерла бы — так вдруг жалко ее стало.

— Хорошо, Лиза. Дело прошлое. И вы на меня зла не держите.

— Не буду. До свидания, — развернулась и пошла. Несчастная такая. В этих своих бусиках. А ноги у нее, между прочим, красивые из-под платьица. И чего дурью мучается? Ладно, ее заботы. Тем не менее я выдохнула облегченно.

Напрасно.

Не прошло и трех дней, как раздался телефонный звонок, и Лизин голос деловито сообщил мне, что у нее есть два билета в театр. На премьеру. На сегодня.

Грубить не хотелось. Да и повода вроде не было, поэтому я вежливо отказалась. Лиза не настаивала, извинилась еще раз и трубочку положила. Но я насторожилась отчего-то. И, как оказалось, не зря.

Телефонный звонок раздался часа в два ночи. Сердце сразу перевернулось и похолодело.

— Алло, Сережа?!

— Ага, значит, его Сережа зовут? «Ой, Серега, Серега, ты не стой у порога!» — Лиза едва связывала слова. — Короче, нехрен о Сереже грезить. Ты ему на х… не нужна! Вокруг небо в звездах, море шумит. Выходи, я сейчас подъеду — поедем купаться при луне!

Я чуть не взвыла от злости и трубку бросила. Подождала минут десять — звонков больше не было. А сердце колотилось не переставая. Дрянь пьяная! Шизофреничка! Нельзя с ней по-хорошему, нельзя! Воистину Лиза-Шиза.

Выпила валерьянки, легла. Сон, конечно, как рукой сняло. Да оно и ни к чему было: через пятнадцать минут возле ворот нашего коттеджа раздался длинный автомобильный гудок. Джим на улице залаял. Я сначала даже и не сообразила: кто? к кому? Гудок повторился. Длинно-длинно. Через минуту раздался звонок в доме. Тоже длинно. Ему заливисто вторил пес. Я подошла к домофону, нажала кнопку, мои худшие догадки подтвердились: во весь экран — улыбающееся Лизино лицо. Пьяная в дрова, каким-то цветком мне машет:

— Эт-т я, Викуся. Собирайся, поехали.

— Убирайся вон! — рявкнула я.

Трезвон продолжался еще минут десять. Из детской выглянула Юлька. Махнула ей рукой:

— Иди к себе. Все нормально. Шиза нарисовалась.

Вообще-то Юльку обычно пушкой не разбудишь.

Я снова включила домофон, на экране опять расплылось нахальное лицо.

— А вы знаете, что к вам гости? С букетом роз!

Я взяла себя в руки и попыталась быть спокойной.

— Лиза! Третий час ночи! У меня ребенок проснулся из-за вас! Я никуда не поеду. И гостей никаких не жду.

Лиза призадумалась.

— Ребенка жалко. У меня тоже сын есть. Ну выйди на пять минут. Поболтаем. Небо такое звездное! Я тебе стихи почитаю.

— Спасибо, Лиза. Давайте завтра.

На этом отключила домофон и дверной звонок. Не тут-то было! Через пять минут раздался непрерывный сумасшедший гудок автомобиля под окнами. Это в нашем-то тихом и пристойном коттеджном поселке! Что делать? Вызвать ментов? Почему мы до сих пор не завели настоящего сторожевого пса?

Я подумала и вышла. Лиза маялась у ворот (ворота, слава богу, надежные.) Мне обрадовалась:

— Можно войду? Или просто цветы возьми.

— Не надо цветов. Езжайте домой.

— Ну возьми, а то обижусь, шуметь на всю деревню буду. А-а-а-а-а!!!

— Уходи немедленно, немедленно! — Я тоже почти кричала.

Наверное, истерические нотки в моем голосе послужили Джиму сигналом к атаке. Он вскочил на фундамент изгороди, просунул морду между прутьями и взахлеб залаял на Лизу. Словом, пошумели.

Лиза развела руками, сделала несколько шагов назад, оглядела нас с усмешкой и пошла к машине.

Я вернулась в дом. Юлька, конечно, не спала. Но и с вопросами не лезла, умничка. Только вздохнула:

— Скорее бы хоть Васька приехал!

С утра я ответила на пару недоуменных соседских звонков. Сказала, что пьяная компания адресом ошиблась. Для первого раза сошло. Ну-ну!

События развивались стремительно. На следующий день Лиза прорезалась в офисе после обеда. Ко мне, как на грех, еще и Машка нарисовалась — новости московские узнать. Мы с ней спустились на первый этаж в кофейню. Тут и Лиза-Шиза, как живая. С Машкой раскланялась. На меня волком глянула, пробурчала:

— Мне с вами, Виктория, поговорить на два слова надо.

Я отмахнулась — она исчезла. Я у Машки спросила:

— Знаешь ее, что ли?

— Шапочно. Приходила ко мне в контору, рекламу какую-то собирала. В глаза лезла, мышковала. А ты?

— Аналогично, — ответила я, в подробности вдаваться не стала.

Вечером я на всякий случай отключила домашний телефон. Сережа если позвонит, то на сотовый. Ближе к одиннадцати раздался звонок. Машкин голос взвинченный:

— Вик, ты того, подругу свою урезонь!

— Какую подругу? — опешила я.

— Лизу эту или как там ее? Трезвонит без продыху. Говорит, что тебя найти не может. И жить без тебя тоже не может. Свяжись с ней, что ли?

— А откуда она телефон твой знает?

— Ты, наверное, дала.

— Я не давала! Она в справочной и адреса, и телефоны узнает. Она шизанутая!

— Не знаю, Вика. Это ваши отношения. Угомони ее. Я сплю уже!

Какая ты, Машка, сволочь! И ведь не сразу угадаешь — почему?

Однако ситуация поганенькая. Чего там Шиза Машке наплела? А ту — хлебом не корми, дай про меня гадости послушать!

Я сильно огорчилась, но домашний телефон включать не стала. Через полчаса снова звонок на мобильник. Снова Машкин номер. Ну, началось в колхозе утро! То одна шизофреничка доставала, теперь две будут.

— Але! — голос Рудика, Машкиного сына, — Виктория Андреевна! Ваша подруга нас уже заколебала! У мамы мигрень началась!

— Рудольф, она — больной человек. Ее бесполезно увещевать. Она никому покоя не дает.

— Зачем вы дали ей наш телефон?

— Я не давала! — Я смахивала на провинившуюся, оправдывающуюся школьницу.

— Не знаю, не знаю… Ваша подруга — примите меры.

— Меры одни, Рудик, — отключите телефон.