Тень Казановы - Яровая Наталия - Страница 50

— Я справочник издаю. — Лиза сразу в кресле удобно устроилась. — Могу вашу рекламку там разместить.

— А не разместить можете?

Лиза юмор оценила, но сразу убеждать взялась, что дело это очень мне выгодное. И денег больших стоить не будет. Легче было согласиться. Взялись текст обсуждать. Я из вежливости кофе предложила. Лиза невежливо согласилась. Пришлось угощать.

Через десять минут Лиза спросилась закурить. Куда деваться — разрешила. Закурила. Сигареты у нее были из дешевеньких. Долго потом проветривали. В общем, кое-как выпроводили.

С тех пор совсем немного времени прошло. Дней пять, наверное. Мы с Юлькой на море съездили. Я загорала, она купалась. К вечеру вернулись. Я возле гаража шезлонги выгружала, вдруг:

— Здрасте, Вика Андреевна!

От хозяйства оторвалась, челку с глаз сдунула.

— Здравствуйте, Лиза! Вы какими судьбами?

— Вас поджидаю.

— А, простите?..

— Да в справочном адрес ваш узнала. Поедемте к морю! Пивка рванем.

Тут я и подрастерялась:

— С чего бы?

— Да понравились вы мне. Всего делов-то! Пива вместе выпить! Или, хотите, я в гости к вам зайду?

Как-то не по себе мне стало. Овладела ситуацией, холодно ответила:

— Вы, Лизавета Алексеевна, не по адресу немножко.

Она засмеялась:

— Ну, как вам хочется, — и в глаза пристально так заглянула. Глаз у нее водянистый, с усмешечкой неприятной. Брр! Вот тебе и здрасте!

В этом месте Лиза испарилась, но на душе спокойнее не стало.

Вечером — звонок:

— Здравствуй, Вика! Это я, Лиза.

Запротивело, но в руки себя взяла:

— С чего бы это на ты? На брудершафт вроде не пили.

Она развеселилась:

— Так я же предлагала!

Я трубку положила. Через минуту — новый звонок:

— Вика, ну давай поговорим!

— Оставьте меня в покое!

Звонков больше не было.

— Мама, кто это? — Юлька прискакала.

— Да шиза какая-то!

— Которая Лиза?

— Та самая.

Она на меня глянула подозрительно, но больше не спросила ничего. А мне и ответить нечего было. Ситуация!

Утром в кабинете — цветы. Секретарша полушепотом:

— Это вам тетка эта, из справочника которая, притащила. Просила извинить за вчерашнее.

— Не впускать ее больше, шизофреничку! Букет — в туалет!

Секретарша закивала согласно, цветы вынесла, но как-то странно на меня глазом бросила. Вот, не было печали! Перед собственной секретаршей оправдываться! Дурдом!

Но до настоящего дурдома тогда было еще далеко. Однако дня два было тихо.

Потом Лиза в офисе нарисовалась. Секретарша растерянно — следом.

— Виктория Андреевна, я сказала, что вы заняты, а она…

— А она взяла и вошла, — прокомментировала Лиза, а секретарше кивнула, — выйди. Нам тет на тет поговорить надо.

Я не знала, как себя вести. Но Лиза не буйствовала. В кресло уселась, закурила без спросу.

— Ты, Вика, зла на меня не держи. Понравилась ты мне, голову, можно сказать, потеряла. Вот и загорячилась.

Возникла пауза. Лиза пару раз затянулась, продолжила:

— Я, видишь ли, особенная. Женщин люблю.

— Любите сколько хотите. Я это не осуждаю. К любой любви уважительно относиться надо.

— Вот в этом месте ты молодец! Может, попробуешь?

Я как-то вдруг успокоилась:

— Нет, Лиза, спасибо. Я несвободна, во-первых. А во-вторых, других взглядов. Но вас, повторяю, не осуждаю.

— Ты же вроде не замужем? Просто большое советское чувство?

— Просто большое чувство. Впрочем, отчитываться мне ни к чему. Мы объяснились — разойдемся по-человечески.

Лиза сигаретку вонючую в пепельнице раздавила.

— Хорошо говоришь! Что ж мне делать-то? Запала я на тебя!

— Я очень сожалею. Но взаимности от меня лучше не ждать. Пройдет.

Лиза, как ни странно, спорить не стала. Загрустила.

— Ну, не держи зла, — и подалась на выход.

Вот угораздило-то! Я вздохнула облегченно, занялась бумажками.

Очередной звонок не заставил себя ждать. Телефон затрезвонил вечером того же дня.

— Вика! — Голос явно пьяненький. — А если у тебя есть кто, где он, а?

Я сдержалась. Дело и правда попахивало шизофренией.

— В командировке.

— В командировке! Ха! Они там, в командировке, знаешь как баб других любят!

— Может, и любят. А здесь нас любят.

Ее это почему-то задело.

— Ага! Любят вас! Держите карман шире! Пожрать они у вас любят. И чтоб рубашка утром чистая. И баба своя под рукой в любую минуту тепленькая в постели. Когда приспичит. Не так, что ли?

— Не так, Лиза. Может, у кого и так, а у меня — не так, — и трубку повесила. Совсем душой не покривила, но Лизу отчего-то это задело. Она позвонила через пару минут и без предисловий:

— Дура ты, Вика! Я тебя люблю. Ты понимаешь — люблю! А ты за штаны какие-то цепляешься!

— Лиза, возьмите себя в руки. Вы выпили немного. Вам отдохнуть надо. Ложитесь спать.

— Только с тобой!

Ну до чего баба мерзкая! Пришлось отключить телефон. А на душе тоскливо стало. Я, конечно, правду сказала про Сережу — не из тех он, про кого Лиза шизанутая распиналась. Но непросто с ним в последнее время жить было. Тосковал он без дела. Накручивал себя. Раньше — сам себе велосипед. Дела, встречи, друзья, гульки иногда (что душой кривить?). Активный, веселый, бодрый. Когда дома — заяц рождественский. Ласковый, покладистый, заботливый. Я раньше все время мечтала, чтоб он дома побольше был. Не получалось.

Потом проблемы всякие у него начались. Бился как лев. Потерял все, уехал раны зализывать, а я в церковь ходить стала. Об одном Господа просила: пусть вернется, пусть рядом будет. Любой — богатый, бедный. Пусть только будет. Слава богу, вернулся через полгода. Даже при деньгах.

Максим, друг его, сказал: «Высовываться резона нет, да и деньги невеликие привез. Словом, тихо будь пока». Долю ему в холдинге своем продал. Жить стали в общем безбедно. А вот высовываться Безуглов и впрямь перестал.

Сначала радовалась — все время дома, редко куда отъедет. Потом понятно стало, что и ему, и мне невмоготу это. Видеться ни с кем не хочет. «Противно, — сказал, — оправдываться все время приходится: где был, что делал, как сейчас? Да никак!»

Капризничать стал: то не так сказала, то не так посмотрела. Сахара в кофе много. И вообще чаю хотел. И так далее.

Потом, когда Макса убили в собственном подъезде, Сережа очень переживал — они росли вместе. Пришлось ему встать во главе холдинга вместо Макса. И дел вроде много, да не Сережины это дела. Ему другое движение нужно.

Поэтому я обрадовалась, когда Машка, подружка его школьная, посоветовала ему в Москве счастья поискать. Хоть не очень-то Машку я люблю. Это он считает — сестра. А она-то другого от него хочет — это же явно! И был момент, когда в пору невзгод она могла ему помочь, но не сделала этого. Однако в нынешней ситуации ее предложение показалось интересным. Я поддержала его. Боялась, что иначе потеряю Сережу.

Уехал, в общем. И снова душа моя не на месте. Может, лучше бы здесь капризничал? Все-таки рядом!

Сотик неожиданно зазвонил. Сережа!

— Привет! Ты где?

— Дома. Где мне быть в такое время?

— А чего телефон не берешь?

— Господи, да отключила его. Шиза достала! Перезванивай. Включу сейчас.

Перезвонил и первым делом:

— Что за шиза?

Его девизом всегда было: я — не ревнивый. Позволю себе добавить: но шаг влево-вправо — расстрел.

— Да придурошная одна привязалась. Справочник издает, я рекламу туда дала, чтоб отстала, так она еще больше прицепилась. Домой теперь названивает.

— Среди ночи, что ли?

— Говорю же — шиза!

Он помолчал, потом изрек:

— Гляди там у меня! Сейчас однополая любовь в моде.

— Дурак! Она противная.

— А если б миленькой была?

— Отстань, я тебя одного люблю. Скучаю жутко. Приезжай скорее! У нас лето в этом году солнечное.

— Я тоже, Зайка, скучаю. Да дела вроде пошли. Ты мне здесь срочно нужна. Приезжай.