Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Девственница (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

У меня глаза тут же расширяются от удивления.

— Другая семья? — словно эхом повторяю я.

— Да, у него жена и дети, — рыдает она.

— Дети? У него есть еще дети.

— Да. — Она закрывает глаза и пытается успокоиться.

— Сколько?

— Три мальчика и девочка.

— Значит у меня есть три сводных брата и сестра.

— Да, — признается она.

— Они знают обо мне?

Она тут же отрицательно энергично трясет головой.

— Нет. Никто ничего о нас не знает. И ты должен мне пообещать, что никому не расскажешь.

— Как его зовут?

— Это не столь важно.

— Скажи мне. Я должен знать. У меня есть право знать, мама.

— Какая разница?

— Я хочу знать. Я заслуживаю узнать имя своего отца.

Она прикусывает губу.

— Пожалуйста, мам. Я никому не скажу.

Она колеблется пару минут.

— Я обещаю, что никогда никому не скажу.

— Ты не должен никому об этом рассказывать, — всхлипывает она.

— Клянусь, я никогда никому не скажу.

— Твоего отца зовут Патрик Иден.

(Через Неделю)

— А зачем тебе дом Патрика Идена? — рычит на меня мужчина, сверля с подозрением своими черными глазами.

Я открыто смотрю на него.

— Я друг его сына.

Он прищуривается.

— Какого сына?

— Джейка. Джейка Идена.

— Его дом с голубой дверью и занавесками. — Он указывает грязным пальцем на дорогу.

— Спасибо, мистер, — говорю я и отправляюсь в путь. Дом стоит напротив поля и леса. Здесь же находится крытая цыганская кибитка. Я иду мимо дома и деревьев. Идет дождь. Я прохожусь по мокрой траве поля и ложусь на живот в дупло у земли. Запах мокрой земли наполняет мои ноздри. Запах листьев, свежий и хороший. Здесь так хорошо. Не как в Килберн, где пахнет выхлопными газами от машин, смогом и каким-то отчаянием. Трава холодит голые ноги.

Лежа на животе, я жду.

Солнце выходит, и голубая дверь дома открывается, выбегает маленькая девочка. Моя сестра! На ней желтое платье. Она стоит у ворот и с нетерпением прыгает вверх и вниз. Из дома я слышу крик женщины.

— Шейн, иди на улицу и последи за сестрой.

Появляется мальчик с темными волосами, открывает деревянные ворота, и девочка тут же выбегает на улицу. Она держит воздушного змея. Мальчик выше меня. Я смотрю, как они управляют воздушным змеем. Потом появляется еще один мальчик постарше. У меня даже не возникает сомнений, что он мой брат. Он очень похож на меня. На самом деле, он выглядит один в один как я, только старше.

— Джейк! — кричит девочка. — Посмотри на меня. Посмотри, как высоко я могу запускать воздушного змея.

Он смеется и идет к ним. На пороге дома появляется еще один мальчик, младше Джека, но явно старше Шейна и девочки.

— Дом, иди ко мне, — с восторгом кричит девочка.

Старший из всех разворачивается, поджидая Дома. Пока я разглядываю сводных братьев и сестру с очарованным удивлением, подъезжает машина, и у меня перехватывает дыхание. Выходит высокий мужчина. Моментально девочка выпускает своего змея, он улетает в облака, а она бежит к мужчине с протянутыми руками и кричит:

— Папа.

Это мой отец!

Я вижу, как он подхватывает ее на руки и начинает кружить, она визжит и смеется. Потом вся семья собирается вокруг отца, моего отца. Я наблюдаю, как он открывает багажник и вытаскивает подарки. Я даже слышу их возбужденные голоса. Я вижу женщину, которая выходит из дома, как она гордо улыбается своей счастливой семье.

Я ощущаю такую жуткую ненависть к ней. А как же моя мама?

Горячие слезы скатываются у меня по щеке. Проходит много времени, когда они наконец заходят в дом и закрывают дверь. Я лежу на холодной, влажной земле. Это несправедливо. У них есть все, а у нас с мамой ничего нет.

(Мне девять лет)

Я наливаю горячий кофе в кружку-термос, нажимаю на затычку, затем завинчиваю крышку. Ставлю на поднос с намазанным маслом тостом, кладу две таблетки от головной боли в маленькую пластиковую чашку и несу поднос в спальню матери. Это своеобразный ежедневный ритуал перед тем, как я ухожу в школу. Когда мама проснется, тост будет уже холодным, но она говорит, что совсем не возражает. Самое важное на этом подносе — две таблетки от головной боли и горячий кофе.

Я открываю дверь ее спальни и ставлю поднос на столик. Запах в комнате просто невыносимый. Особенно сейчас зимой, когда нельзя все время открывать окна, вонь распространяется повсюду. Как правило, я никогда не задерживаюсь здесь, поэтому и сейчас разворачиваюсь, но что-то привлекает мое внимание.

Мамина рука.

Она свешивается с края кровати. Даже мимолетно, я инстинктивно отмечаю, звенящую тишину и посиневшие ногти. Медленно, я разворачиваюсь назад и всматриваюсь в нее. Она уткнулась лицом в подушку. Я прикасаюсь к ее плечу и отдергиваю руку.

Она холодная, как лед.

Я начинаю дрожать.

— Мама, — шепчу я, тихо и хрипло от страха.

Я смотрю во все глаза на неподвижное тело.

— Мама.

Она не двигается.

— Мам.

Ничего.

Я хватаю ее за плечи и трясу. Все ее тело кажется каким-то одеревеневшим. Я переворачиваю ее на спину. Вокруг ее рта запеклись остатки рвоты, на подбородке, шеи, даже на одежде. Ее глаза закрыты. Я очень долго вглядываюсь в ее мертвое лицо. Я кладу ее голову обратно на подушку и отправляюсь в гостиную. Вызываю полицию. Спокойно сообщаю им, что моя мама умерла, диктую наш адрес. Затем я возвращаюсь в спальню матери и открываю окна. Холодный воздух тут же устремляется внутрь.

Я не хочу, чтобы полиция поняла, как здесь воняет. Я не могу позволить, чтобы кто-то думал о моей матери плохо. Я вытираю рвоту. Меняю ей ночную рубашку. Ее нижнее белье пожелтело и грязное. Я стягиваю ее трусы по тонким ногам. От нее так ужасно воняет. Я напускаю горячую воду в раковину и выжимаю гель для душа. Осторожно начинаю протирать ее тело полотенцем для рук. Достаю чистую одежду из шкафа и переодеваю ее. Расчесываю ей волосы и припудриваю лицо. Я даже нахожу розовую помаду и аккуратно крашу ее холодные губы. Я обильно опрыскиваю ее тело духами. Ландыш. У меня начинает свербеть в носу.

Я опрыскиваю постельное белье и всю комнату этим флаконом.

Я не закрываю окна, потому что знаю, запах ее перегара и рвоты очень быстро опять соберется в комнате, как только окна будут закрыты. Сейчас кажется все пропахло ландышем. Он заглушит все остальное. Полиция скоро прибудет.

Мама выглядит довольно красиво, поэтому я не прикрываю ей лицо.

Я не чувствую ни страха, ни боли. Только онемение, я сажусь на стул и жду прибытия полиции. Они приезжают с машиной скорой помощи. Мужчины тут же говорят, что она умерла и выносят ее на носилках.

Женщина полицейская усаживает меня за кухонный стол. Она приветливо мне улыбается.

— Где твой отец? — спрашивает она.

— У меня нет отца.

Она начинает немного беспокоиться, ерзая на стуле.

— У тебя есть бабушки и дедушки?

Я отрицательно качаю головой.

— Дяди и тети?

Я снова отрицательно качаю головой. Моя мать была сиротой. Она выросла в приемной семье, которую ненавидела. Она клялась, что никогда не позволит государству забрать меня у нее. И когда социальные работники приходили к нам домой, мы с мамой делали вид, что она перестала пить.

Она хмурится.

— У тебя вообще никого нет?

Я тут же вспоминаю, как мой отец подбрасывал мою сводную сестру высоко над головой, и как она смеялась. У меня отчетливо стоит картинка перед глазами, они счастливы и смеются. Как они отправляются назад в дом, неся подарки, которые он им привез. Я вспоминаю обещание, которое дал своей матери. Я никогда не предам ее. Пока я буду жив, не предам.

— Нет, — тихо говорю я.

Она хмурится от моего раздумья.

— Тебе придется отправится к приемным родителям, если у тебя никого нет. Ты точно уверен, что у тебя никого нет?