Восстание Аркан (ЛП) - Коул Кресли - Страница 28

— Ты готов сражаться, чтобы выбраться? — спросил я, хотя до этого он ни в одном бою даже пальцем не пошевелил. — Иначе нас поймают и запрут здесь обоих.

Когда Мэтью снова на меня посмотрел, на долю секунды я его как будто не узнал, словно увидел совсем другое лицо. Или… маску. Ну никак не похож он на парня, с которым мы прожили бок о бок несколько месяцев.

Но потом он улыбнулся привычной глуповатой улыбкой и снова стал Дураком.

И тут я ясно увидел наше будущее. Скоро его закуют в цепи, а меня разделают на мясо.

Глава 24

Императрица

Я сижу у камина в бабушкиной комнате и держу в руках книгу, вгоняющую меня в дрожь.

Ну конечно же, род Императрицы должен иметь хроники.

Я не знаю, схожу ли я с ума, или уже сошла, или бабушка просто соврала, но неужели она и правда показывала мне эту книгу полжизни назад? Как я могла такое забыть?

И Мэтью, и Селена говорили, что мой род вёл хроники, но я решила, что эти знания передавались устно или вроде того.

И вот бабушка вытащила из своей сумки тяжелую древнюю на вид книгу в потрепанной обложке, похожей на кожу Бэгмена.

То, что книгу я так и не узнала, очень потрясло бабулю. Она прилегла на кровать, будто постарев лет на десять.

— Неудивительно, что ты не решаешься их убивать, — сказала она, словно найдя объяснение этой невообразимой дикости.

И вот снова смотрит на меня, как ястреб.

— Ничего?

Я отрицательно помотала головой.

— Ну как ты можешь не помнить?

— Мне было всего восемь лет, когда ты уехала. И мне строго-настрого запрещалось вспоминать о том, чему ты учила, — даже в таком юном возрасте я оказалась достаточно взрослой, чтобы понять, что мама прогнала бабушку за её убеждения; поэтому неудивительно, что я вытеснила из головы всю информацию об Арканах, лишь бы избежать подобной участи, — когда же я подросла, и начались видения про апокалипсис, мама обвинила во всём тебя и отправила меня психушку. Где меня… перепрограммировали.

Меня накачивали лекарствами и спрашивали: «Ты понимаешь, почему должна забыть всё, что слышала от бабушки?». Эти мозгоправы здорово заморочили мне голову, хоть я и думала, что не поддалась их «терапии».

А выходит, я помню далеко не все события своей жизни. Даже хуже: я вообще не понимала, что лишилась этих воспоминаний.

— У меня… провалы в памяти.

Сейчас мой мозг напоминает швейцарский сыр. И, видимо, пробелы появились еще до перепрограммирования.

Если, конечно, бабушка говорит правду…

Почему же меня не покидает чувство, будто она… что-то не договаривает?

— Я помню день, когда тебя забрали. Ты рассказывала мне о картах.

— Я рассказывала тебе о них постоянно, — сказала она и продолжила почти шёпотом: — я знала, что Карэн терпеть не могла эти разговоры, но даже не представляла, насколько серьёзно она была настроена.

— Может, когда я начну читать, то что-нибудь вспомню?

Узнаю ли я страницы, которые листала только в детстве? Нет, ну с чего бы ей врать? Но я по-прежнему не могу даже раскрыть книгу. От неё у меня мурашки по телу. Даже от вида бабушки у меня мурашки по телу.

— Её передавали от поколения к поколению?

— Да, мне она досталась от матери, а ей от её матери.

Мама говорила, что в нашем роду все были подвержены психическим расстройствам. И я считала, что мне просто передалось семейное заболевание.

— Как давно ведутся эти хроники?

— Подробно описаны только две последних игры, но есть краткое изложение и всех предыдущих, — она махнула рукой, — ну же, открывай!

Если эта книга — ключ к безвозвратному превращению в красную ведьму, рискну ли я так искусить судьбу?

Дрожащими пальцами я подняла потёртую кожаную обложку, и воздух наполнился запахом ветхого пергамента. На первой станице аккуратным почерком выведено вступление: «Далее следуют истинные и подлинные хроники Нашей Леди Шипов, Императрицы всех Арканов, изыбранной олицетворять Деметру и Афродиту, облекать жизнь, её круговорот и таинства любви…»

— И кто выступил летописцем? — спросила я. — Чьи это строки?

— Эти хроники переводили и переписывали многие поколения. Но первой была мать Императрицы.

— Моя мать из другой жизни? Неужели мама тоже перерождается? И ты?

Бабушка пожала плечами.

— Возможно. Мы не знаем наверняка.

— Летописцем была Тарасова?

— Скорее всего. В этом смысле нашему роду повезло. Летописцы обычно обладали даром ясновидения.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом…

В начале мать Императрицы (возможно, прошлое воплощение моей мамы) подытожила собранные сведения о предыдущих играх, начиная с самой первой.

Во вступительной игре моими союзниками были Дурак, Фауна и Жрица. Моими жертвами: Звезда, Жрец и Отшельник.

И хотя я была полна сил, это меня не спасло. Я умерла от руки друга, которому доверяла, ставшего в итоге победителем…

От руки Дурака.

У меня отвисла челюсть. К горлу подкатил ком. Он убил её.

Меня.

Мэтью, мой бывший лучший друг, меня обезглавил. Своего союзника.

— Ещё не поменяла отношения к своим друзьям? — спросила бабушка самодовольным тоном.

Да. Да, поменяла. Не успела я развернуть первую страницу, а мне уже дурно.

Мэтью выиграл игру. И он помнил прошлое! Он знал о своём предательстве.

Я обвела взглядом символы на тыльной стороне руки и почувствовала приступ тошноты. Не потому ли Дурак так часто смотрел на свои руки, что ему не хватало символов? Нужно добыть знаки…

Глава 25

Охотник

Наконец кандалы слетели со второй ноги, обнажая больную голень. Меня передёрнуло. Чёртова инфекция расползлась вдоль и поперёк.

— Если у тебя нет плана, как отсюда выбраться, — сказал я, — и с тобой нет подмоги, значит, нам нужно оружие.

Даже если подняться наверх и получится, я знаю только два выхода из шахты: для людей и для грузовиков. И если первый усиленно охраняется, то второй вообще до невозможности.

— Нет оружия.

Coo-yôn закинул мою руку себе на плечо и поднял меня на ноги просто с удивительной лёгкостью. Хотя, если подумать, я ведь сильно истощал, а он, наоборот, стал крепче и выше. Ростом так вообще меня уже догнал.

Дальше Мэтью повёл меня тоннелем шахты. Жаль, что нам, скорее всего, не добраться даже до лифта, не говоря уже о выходе наружу.

На земле расположились на ночлег рабы, без конца заходящиеся кашлем. Проблемы с лёгкими здесь у всех, включая меня. Но никто нас даже не окликнул и не захотел присоединиться. Наверное, потому, что все они знают: эта попытка побега обречена на провал. Отовсюду слышится перешептывание:

— Идиоты.

— И куда они собрались?

— Скоро нам еды привалит на целую неделю.

Но мы с Мэтью идём дальше.

— Coo-yôn, я ни хрена не вижу. Но знаю, что у охранников есть автоматы.

— Да.

Что ж, у меня всё равно нет выбора, кроме как ему довериться.

Наконец мы добрались до лифта. Я нахмурился. Ни одного охранника?

Почему же чёртово сердце так колотится? Из-за этого у меня лишь ещё сильнее кружится голова, и пульсирует боль в ноге. Хотя мы и так вряд ли прорвёмся через десяток работорговцев, расположившихся наверху.

Мэтью раздвинул дверцы лифта и помог мне войти в кабину. Попасть в нужную кнопку мне удалось только с третьей попытки. Начался подъём.

— Если сверху нас никто не поджидает, приготовься сразу искать выход.

Подумать только, мы едем наверх! Я уже на это и не надеялся.

Лифт со скрежетом остановился. Мэтью отодвинул скрипящую дверцу, и я приготовился к схватке…

Никого.

— Будь я проклят.

Мы вошли в комнату надсмотрщиков — большое помещение, заставленное креслами и кроватями, со стенами из гофрированного металла и лампами дневного света, свисающими с каменистого потолка.