Бои на Карельском перешейке - Гурвич М. "Составитель" - Страница 52

В декабре на Карельском перешейке дни совсем короткие: рассвет наступает около 10 часов, а в 15 часов 30 минут уже сумерки. Все же мы успевали производить по три-четыре вылета в день. Летали в любую погоду. Летали, не считаясь ни с чем. Ни на секунду не терять из виду товарища и никогда не оставлять его в беде — это было нашей заповедью в полетах и боях!

Однажды наши истребители сопровождали бомбардировщиков. В этом полете два наших «чижика» (истребителя) отстали от своих, и на них накинулось 12 белофинских истребителей.

Старшие лейтенанты Казаченко и Соколов (ныне Герой Советского Союза), пилотировавшие самолеты, вступили в неравный воздушный бой. Отражая атаки противника, отважные летчики внимательно следили друг за другом. Все попытки белофиннов зайти в хвост какому-либо из наших самолетов окончились неудачей. Измотав врагов, друзья стали наносить им удар за ударом. Они сбили четыре «Фоккера» и вернулись на свой аэродром.

Чуть ли не каждый раз мы возвращались на аэродром с победой, 19 декабря звено капитана Костенко сбило в воздухе звено финских истребителей. 23 декабря звено капитана Журавлева уничтожило три финских истребителя и два разведчика. Звено капитана Суворова однажды заметило двух финских истребителей, сопровождавших «Дуглас». Атаковав их, наши летчики сбили все три самолета. Истребители много раз специально направлялись в тыл противника, искали врага, навязывали ему бой. Бомбили аэродромы, мосты и другие военные объекты.

2 февраля был бой над станцией Иматра. Наших—12 самолетов, а финских—18. Бой продолжался 15–20 минут. Мы не потеряли ни одного летчика. Только после боя требовался ремонт для пяти машин. У одной даже шасси пробило, пришлось летчику садиться на «пузо». В этом бою мы сбили 12 финских самолетов.

На Карельском перешейке разведку большей частью вели истребители. Летчики у меня были молодые, не опытные еще в разведке. Ночью, после дневной боевой работы, я обучал их, как определять вражеские подразделения и части по длине колонн, как ориентироваться по карте крупного масштаба и т. д.

В феврале, во время прорыва укрепленного района, наш полк нередко заставлял артиллерию противника прекращать огонь. Мы обстреливали белофинские батареи и пикировали, сбрасывая бомбы. Так летали с рассвета до наступления темноты.

Мы радовались, когда удавалось чем-либо помочь наземным войскам. Видели в этом проявление нерушимой боевой дружбы между различными родами войск, являющейся залогом успеха в бою.

В то время как наши войска готовились к прорыву линии Маннергейма, мы поддали белофиннам жару. Налеты советской авиации заставили противника совершенно прекратить дневное движение в радиусе 100 километров от фронта. Летаешь над территорией Финляндии, кругом мертво, пустынно. Но когда наши части, прорвав укрепленные районы, стали подходить к станции Кямяря, финны начали лихорадочно подбрасывать войска на Карельский перешеек. Теперь уже они везли солдат и днем и ночью — время не терпит.

Мы уничтожали белофинские воинские эшелоны.

Нелегко было летать над крупными населенными пунктами. Летишь, а вокруг тебя зеленые и красные ленты трассирующих и зажигательных пуль, рвутся снаряды малокалиберных зениток. Ощущение не из приятных.

Помню, 27 февраля погода стояла плохая. Шел снег. Прилетели на станцию Тали. Произвели две атаки. При выходе, после второй атаки я заметил колонну пехоты противника. Собрал звенья и хотел зайти для атаки в хвост колонны. Тут-то нас и заметили вражеские зенитчики. Чувствую взрыв. Оглушило меня. Потряс головой, открыл глаза. Нюхаю — не пахнет ли бензином? Нет. Значит, еще ничего. Но догадываюсь, что пробит масляный бак. Посмотрел на манометры — не работают…

В таких случаях единственное желание — поскорее добраться до линии своих войск. Садиться на территории противника никому не охота. Долетели домой. Подсчитали — 32 пробоины.

Бывало разное. Прилетит летчик с задания, самолета не узнать — весь изрешечен. Спрашиваешь:

— На чем прилетели?

— На советском воздухе, товарищ командир.

Хороший, надо сказать, воздух. Легко на нем летать!

На Карельском перешейке мы сбили 52 самолета противника, а сами в воздушных боях не потеряли ни одного.

Советское правительство наградило наш полк орденом Красного Знамени.

В день прорыва линии Маннергейма командир саперного батальона старший лейтенант Грабовой назначил мою группу в резерв. На дот № 0011 были направлены две блокировочные группы под руководством младших лейтенантов Маркова и Емельянова.

Час спустя пришел посыльный с приказом: командир части ждал нас на наблюдательном пункте.

— Блокировочная группа товарища Маркова, — сказал он мне, — лежит справа от дота в надолбах, прижатая к земле сильным огнем противника. Танки ей помочь не могут, так как склон высоты слишком крут. Другая группа, товарища Емельянова, действующая тоже справа, попала под ураганный минометный и артиллерийский огонь врага. Емельянов ранен. Немедленно выступайте со своей группой на помощь товарищам и уничтожьте дот № 0011…

Мы вышли из леса к высоте и сразу попали под минометный огонь. Ползком, с тяжелыми ящиками взрывчатого вещества стали пробираться к траншеям. Я приказал бойцам снять маскировочные белые халаты, так как на черном фоне вспаханной снарядами земли они лишь демаскировали нас.

Был мороз, но все мы обливались потом. Наконец, добрались до ближайшей траншеи. Вместе с пехотинцами попытались осмотреть дот, но показавшийся в этот момент белофинн бросил в нас несколько гранат. Короткая очередь пулемета — и враг был уничтожен.

Белофинны заперлись в своей подземной крепости.

С ящиками взрывчатки мы пробрались на покрытие дота. Стали присматриваться, куда бы заложить заряд. Кругом земля. Дот пронизывал высоту, как тоннель.

Бойцы стали кидать гранаты в вентиляционные трубы дота, но это, видимо, не причиняло финнам особого вреда.

Тогда сапер Завьялов пробрался в траншею с тыльной стороны и приблизился к самым дверям дота. Хотя в дверях была щель, но оттуда огня не вели. Завьялов, видя, что противник не отвечает на наш огонь, решил бросить гранату. Но только успел встать, как раздался выстрел, и отважный сапер упал.

Злость охватила нас.

Боец Мокров пробрался было сзади к Завьялову на помощь, но враг огнем заставил его лечь.

Надо было спасать товарищей.

Как это сделать, смекнул сапер Солин. Он предложил завалить камнями двери дота.

Заметив это, белофинны открыли минометный огонь, но поздно. Дверь завалили камнями, щель закрылась…

Дот был огромный. Я понял, что взятого нами взрывчатого вещества будет недостаточно. Но идти в тыл за добавочной порцией взрывчатки — значит выпустить белофиннов из дота.

Уложили имевшийся заряд над дверью и произвели взрыв. Двери согнулись: белофинны в наших руках — не выйдут.

Пехота быстро окружила дот и заняла тыльные траншеи.

Я доложил о своих действиях командиру стрелкового батальона и отошел с группой на исходный рубеж, где командир части приготовил для нас взрывчатое вещество.

Мы вошли в состав блокировочной группы лейтенанта Прудникова. Надо было перенести на дот несколько сот килограммов взрывчатки. Несмотря на усиленный обстрел со стороны белофиннов, саперы дружно пробирались к доту. Потом стали вытаскивать из траншей ящики с взрывчатым веществом и укладывать их на левом каземате.