Дама и её четыре мужа (СИ) - Трашина Галина - Страница 4

К моему приезду соседки уже перетёрли очередную перемену в моей жизни. Всё же я представляла, каково будет выслушивать назидательную речь двух бывших свекровей и слёзные попрёки своей матери. Как бы там ни было, соскучилась, это вселяло надежду на терпение.

— Дочка-дочка, — качала головой мама, — как же так...Тебе что, не хватает мужиков помимо наших обалдуев?! — причитала она.

— Судьба видно, — отвечала я и сама удивлялась, почему у меня всё шиворот — навыворот...

— Гляди, и ребятишек у тебя нет. Это Господь наказывает за Пашу! — выдала в сердцах мама.

Тогда я впервые задумалась о детях. Мне жутко захотелось кормить грудью малыша. И покалывание в сосках усилило желание. «Правда, почему нет детей? Пойду завтра к врачу», — решила я.

Но злой рок распорядился по-своему. Ночью нас неожиданно покинула Серафима Петровна, мама молочного брата Миши.

Миша прилетел откуда-то из тайги, пропахший гарью костра и сосновой смолой.

Не успели мы оправиться от этих похорон, как преставилась моя последняя свекровь.

На похороны Стёпа явился в сопровождении утешительницы. Боль от потерь близких усугубилась предательством. Я ведь надеялась помириться со Степаном, завести ребёнка и скучала, в ожидании весточки. А тут, такое...

...Мои надежды рухнули при получении в третий раз свидетельства о разводе. Я выла белугой от боли и огорчений, ревя в мире пустом и сыром от слёз. И хотелось в них утонуть. Три месяца меня спасали Паша, мама и тётя Шура. Она подтрунивала, что помирать мне как бы стыдно, ведь я ещё не побывала замужем за Михаилом, мол, зачем мужика обделять счастьем.

Но всё проходит на грешной Земле. Моя жизнь преобразилась вновь: наверно давняя шутка соседки долетела до ушей небесной канцелярии, а там не собирались отступать от задуманного развлечения. Как бы там ни было, я рискнула на четвертый брак.

— Жаль, Симушка не дотянула. Я б поглядела, с какой мордой она брачную постель стелила бы, — не упускала момента напомнить своё пророчество тёть Шура.

Я не сердилась, так как не чувствовала в словах злорадства, и не боялась сплетен. К семидесятым годам от старых жителей дома остались только мы. Одни умерли, другие расселились кто куда, лишь нас, по велению Неба, забыла Сила Перемен.

* * *

Мы с Мишей разделили напополам восьмидесятник к двадцатилетнему сроку брака, безмятежному и согласованному. Дети нас так и не осчастливили появлением. Мы смирились с одиночеством, подчиняясь статичному духу квартиры.

— Да и мне больше не за кого выходить замуж, — шутила я и сносила наказание судьбы.

...Тётя Шура, после недолгой болезни, последовала к давно ушедшему мужу. На похоронах Лёва красовался в генеральских погонах, говорил что-то о нашей любви. Слова успокоили боль утраты, и только.

Прожив две недели, он отбыл восвояси. Провожали его вчетвером. Паша беспокоился, чтобы он не простыл, считая, что тот легко одет. Миша, в силу присущей простоты, желал Лёве удачи. Моя мама наказывала, чтобы съел её пирожки, и утирала слёзы, словно провожала родную кровинку. Я глядела в его всё ещё красивые, но потухшие глаза, и вспоминала страсть, когда-то горевшую в них.

— Левушка, уж ты больше не пожалуешь к нам? Сестрица твоя, Фроська, вон упылила за моря и океаны, с матерью не попрощалась, грех-то какой. Комната твоя как, аль отсудил кому? — спросила мама уже перед самым отправлением поезда.

— Куда денусь, уйдя в отставку, — отшутился он.

— Так тебе хоромы положены по званию.

— Положены, но к чему... один я, — в его голосе прозвучала тоска.

— Граждане, на посадку! Отправляемся!!! — выкрикнула проводница, будто обрубила концы прощанья.

— За моей комнатой следите! — попросил он со ступенек вагона.

— Не беспокойся, будет в порядке, как в балансовом отчёте, — отчеканил Паша.

Поезд тронулся. Мы вернулись и зажили в ровном бытие. Паша добросовестно корпел над бухгалтерией и сдавал моей маме деньги на общий котёл. Теперь она была у нас одна на всех. Я работала с мужем в небольшой геологической компании. Стёпа расстался со своей покровительницей и жил с нами между гастролями.

Не имею представления, обсуждали ли меня мои мужчины за рюмочкой на кухне, я ж иногда их сравнивала. Каждый из них отдал мне частичку своего счастья, нежности и заботы. Они разные и одновременно схожие в неустроенности. Я жалела их. Паша по-прежнему обожал мыть полы и посуду, и ворчал, если его опережали. Меня поражало, как им удавалось сохранять тёплые отношения между собой?

Время неслось, не щадя нас, даря удивление до какой неузнаваемости изменилось житьё: за окнами квартиры всё молодело на зависть дряхлеющим жильцам. Играя по вечерам в лото или карты, мы рассуждали о превратностях судьбы, приходя всегда к одному выводу, что мы и есть отражение времени, по крайне мере, нашей квартиры.

— Кто же будет в ней обитать, когда нас на погост снесут? — сказал однажды Паша.

— Никак надеешься уйти первым? — усмехнулась я.

— Слышал, расселять будут подчистую, — изрёк новость Михаил.

— Хоть бы успеть помереть, где все родные почили, — проворчала мама.

Плохо помню, о чём болтали потом, так как охватило чувство жуткого холода, и ощущение одиночества сжало грудь. Видно неосторожный разговор повлиял на маму. Дух жизни оставил её тем же вечером, прямо за столом.

— Теперь ты за маму, — пошутил грустно Паша, отдавая через месяц мне деньги.

Его поддержали господа мальчики, как я их к той поре называла, Стёпа, решивший осесть, и Миша, хотя последнему напомнила, что он ещё мне муж.

Через год вернулся в родные пенаты и Лёва. Незаметно для себя я действительно превратилась в маму: готовила для всех обеды, переживала, если кто-то где-то задерживался, выслушивала жалобы на болячки и недовольство на окружение, не задумываясь просто жила рядом с моими мужчинами.

Как-то утром Миша заикнулся о разводе. Я невольно потянулась за валидолом. Он пояснил, что несправедливо по отношению к другим оставаться в браке.

— Понимаешь, они тоже любят тебя, — проникновенно объяснял он причину своего решения.

— Что ж, если ты считаешь, что всем будет лучше, давай разведёмся. В конце концов, за компанию и жид задавился.

И в мою сумочку с документами лёг четвёртый разводной документ.

— Теперь мы в одинаковом статусе бывших мужей и родни по духу, — прошамкал Паша, присасывая верхнюю вставную челюсть.

Он сидел во главе стола, накрытого господами мальчиками в честь вечного взаимопонимания. Мне хотелось сказать, что они скрасили и наполнили мою жизнь смыслом любви. Я не одинока, благодаря их пониманию. Они как бы вняли мне без слов, предложив тост за эксперимент судьбы, по невидимой связи между нашими сердцами.

* * *

— Ой! Слышу стук. Пора закругляться с воспоминаниями, возвращаются господа мальчики.

Сейчас Лёва спросит, как чувствует себя дама наших сердец. Они по очереди совершат обряд целования моей руки, показывая таким образом, что на большее никто не претендует. Не хочу гадать и даже думать, кто первый покинет наш союз душ. Кто бы из ребят не ушел, он оставит меня вдовой, ждущей часа встречи. Богу же скажу, что не считаю грехом то, что любила и люблю четырёх мужчин.