Дама и её четыре мужа (СИ) - Трашина Галина - Страница 2

— Ууу... мы уже взрослые, — съязвил Лёва, чем и отрезвил меня.

Я, как в детстве, обиженно надула щёки.

— Не следует задирать мою супругу, — по-хозяйски влез в разговор Паша.

Его слова почему-то резанули по сердцу.

Резкое чувство отторжения нашего брака родилось само по себе. Я сравнивала приземистую фигуру Паши с раскованным разлётом Лёвиных плеч. Он точно почувствовал, о чём я думаю и, вскинув левую бровь, осмотрел Пашу с ног до головы. А меня вновь обожгла магия его взгляда. Паша, ничего не замечая, сосредоточенно ковырял вилкой салат. По- моему, домочадцы ощутили, как он врос в стул.

— У-у... давно я дома не был. Смотрю... переженились без меня! Не поторопилась ли некоторые... — выразил Лёва наглое суждение.

Меня взбесила общая тишина, особенно Пашина отстранённость. Я выхватила у него вилку и бросила на пол.

— Так писать надо было, — буркнул Паша и покосился на вилку.

— Видишь ли, Паша, где такие награды дают, письма, знаешь ли, не особо шлются, — парировал Лёва и, поправив гордым движением волны каштанового чуба налил себе стопку водки.

Пока он пил, мамы затаив дыхание наблюдали за ним.

— Что это вы сникли? — рискнул оживить компанию Степан.

Наверно, он первый сообразил, что неожиданный визит Лёвы ни к добру... Да и мам пора было вывести из нахлынувших воспоминаний о мужьях, ушедших в иной мир.

— Степка, ну а ты где пристроился? — спросил Лёва, уплетая винегрет.

— Он культурная гордость нашего города! На его спектакли, понимаешь ли, Сам.... ходит. А ты... приистрооился — вступилась за сына тётя Анфиса.

— Вах-вах! Да мы знаменитость, и билетик на спектакль дашь?

— Легко, — отчеканил Степа.

— Аккурат вчерась на премьере побывали. По всему городу афиши с ним расклеены! — поспешила вставить моя мама.

— Он главного разведчика играет! Стёпушка, ты майор кажется там? — не дала сына в обиду тётя Анфиса.

— На сцене и генералом запросто быть, — оборвала тёть Шура, — ты, сынок, кто тяпереча? — спросила она, поглаживая звезды на погонах Лёвы.

— Вот в кого Лёвка-то! — рассмеялась Серафима Петровна.

— Ох, Сима, завистливая ты, — огрызнулась тёть Шура, — жаба давит, да?! А... завидно, что Лёвушка в молодые года и полковник.

— Мамы, будет вам, — улыбался Лёва сытой улыбкой.

— Наелся, сынок? — не могла нарадоваться тётя Шура.

— Чай, чай давайте пить! — предложила я и выбежала из-за стола.

На кухне вытерла глаза, душили непонятные слёзы, и сердце волнительно потряхивало на груди кофточку.

— Ку-ку! — раздалось внезапно над моей головой.

Обернулась... Лёва обнял меня за плечи.

— Какой ты, — выдавила я, и притяжение неведомой силы заставило уткнуться ему в грудь, — Лёвушка, ты пахнешь, как в детстве, — попыталась я унять волнение.

Он же сказал, что мой образ постоянно преследовал его, что спешил ко мне, а тут замуж....

— Зачем думал? — спросила я, не отрываясь от него.

— Что непонятного, ты с детства сводила меня с ума, и не только меня, — усмехнулся он.

Я глубоко вздохнула и подняла голову, наши взгляды дополнили недосказанное. Не помню, как сливались наши губы ещё и ещё. Казалось, что до этого момента ни с кем и не целовалась. Забыв себя, чувствовала только крепость сильных рук. Наверно, хлопнулась бы в обморок, потому что уже ощущала, как подкашивались ноги. Он удерживал меня в объятиях, осыпая пунктиром поцелуев.

Тогда и узнала, что такое рай, но и ад не заставил себя ждать: в голове всплыла мысль о Паше, показалось, он наблюдал за нами из-за двери, пересилив себя, отстранилась от Лёвы.

— Лёвушка, я же замужем.

— У вас есть дети?

— Нет.

— В чём проблема?

— Как же так... что люди скажут? Да и не знаю, всё так неожиданно...

— Глупая, знаешь, сколько баб по мне сохнут, мне же нужна ты одна! Или будешь утверждать, что никогда обо мне не мечтала?

Вопрос застал врасплох, я поняла, что не думала о нём. Противоречие чувств отрезвило. Признаться в неразберихе не хватало духа, я промолчала.

— Сам пойду к Пашке, и разом разрублю... тоже мне, проблему нашла....

— Что ты, Лёвушка, что ты, — испугала меня решительность.

— Никак забыла, я не привык упускать своего! — резанул Лёва и вышел из кухни.

Я поспешила за ним. Ребята сидели на сундуке в коридоре и курили. Паша стоял опираясь на тумбочку с телефоном. По грустным глазам поняла, мне не казалось — он видел нас.

— Лёва, Лёва, не надо! — повисла я на его руке.

— Хорош причитать, уже знаем — вы целовались на кухне, — выдал Миша, будто окатил кипятком.

Паша развернулся и зашел в нашу комнату.

— Мерзавец! — выругалась я на Мишку, поспешив за мужем.

— Во! даёт... — возмутился Миша.

— Ничего не надо объяснять, — сообщил Паша, как только я вошла, — завтра же подам на развод. Всегда догадывался, ты его любишь. Да и Лёвка вечно орал, что женится на тебе первым. Приходиться признать, наш брак— досадная ошибка. Мне даже не обидно. Наверно, по привычке, считал тебя своей, видно шутка твоего покойного отца загипнотизировала. Что греха таить, мы оба не испытываем страсти друг к другу. Выходит, и жалеть не о чём. Хотя, ты самый близкий и родной человек, — вздохнул он и подошёл ко мне. Мы обнялись. Я плакала, он вытирал слёзы, называя меня неразумной девчонкой.

...В комнату вошла моя мама.

— Что случилось? Слышим, орлы чуть ли не на весь подъезд гвалт подняли. Почему ты, дочка, в слезах?

— Мам, я кажется ухожу к Лёве, — выпалила я ни с того ни с сего.

— Пойдёмте, пойдёмте к столу. Серафима пирог из духовки достала.

— Мама, ты не расслышала? Я... ухожу к Лёве!

— Паша, о чем она?

— Тёть Маш, вам лучше поговорить с дочерью без свидетелей, — увильнул он от ответа.

— Лёвка-стервец, а ну подь сюды!!! — внезапно завопила мама и метнулась в коридор. — Это что ж, только в двери и за скандал? Звезду на грудь, ум по ветру! — взбунтовалась мама, ухватив Лёву за отвороты кителя, пыталась трясти.

— Очумела что ли?! — подскочила к ней Шура.

—Ай, Шурка, Шурка! Герой-то твой только одну ногу через порог, другую — в семью чужую.

— Чур тебя! Мелешь ерунду...

— Ты его спроси! Спроси-спроси, мерзавца! — подбоченилась мама.

— Успокойтесь, — подоспела Серафима Петровна на выручку.

— Вот ты умная, учительница, скажи, скажи... — требовала мама.

— Ух... придётся за дополнительным фанфариком сгонять, — рассудил Паша и скрылся за входной дверью.

— Видишь, сейчас напьётся! Всё потому, что твой паршивец камень из-за пазухи вынул.

— Объясните, по какому поводу срамитесь?! — настаивала тётя Сима.

— Наташку Пашка с Лёвкой не поделили, — добродушно пояснил Миша.

— Что?! — сообразила, в чём дело Шура и повисла на шее сына. — Деточка моя, они же наговаривают на тебя?

— Отставить разборки! Мы поженимся, и это не обсуждается! — категоричность Лёвы развеяла у женщин сомнение.

— Как это?! Вроде она замужем... — наступала моя мама.

— Именно! Так что прочь от моего сына, —и тётя Шура раскинула руки, желая загородить Лёву.

— Давайте к столу и поговорим миром, что подъезд собирать переполохом, — предложила Серафима Петровна.

— А ты не больно гоношись. Посмотрю, когда она под твоего тюху ляжет! — резанула Шура.

— Мама! Помолчи и пошли в комнату. И вообще, прекратите галдеть. Мы сами разберёмся, что к чему, — и Лёва подхватил мать под локоть.

...Застолье разговоры не утихомирило: что, зачем и как, обсуждалось пока не вернулся Паша. Мужчины выпили. Растревоженные мамы осуждающе косились на меня. Я сидела очумевшая от свалившейся любви.