Падший Ангел (СИ) - Шейн Олег Романович - Страница 60

— Вся моя жизнь пошла по откосу после того, как я встретил тебя, но сегодня я, наконец, исправлю эту ошибку и положу конец твоим злодеяниям! — раздался голос Кирина где-то поблизости.

Уильям, отряхиваясь от очередной порции осколков, достал свои магнитные наручники и поманил пальцем громилу. Тот достал из-за пояса огромный плазменный нож. Похоже, мериться игрушками с ним бесполезно. Но, как говорится, чем больше шкаф, тем громче падает. Шкаф побежал на Уильяма, и тот, используя разбитое зеркало как опору, в последний момент оттолкнулся и увернулся от замаха ножом, попутно надевая первый обруч на правую руку. После чего, отталкиваясь от следующего зеркала, прыгнул под ноги, за спину и надел второй обруч на ногу. Наручники, получив сигнал, примагнитились, и здоровяк с воплем вонзил сам себе в стопу край ножа, который сразу выключил. Уильям, пользуясь этим, взобрался на спину и, переключив в шоковый режим, сделал серию выстрелов в шею, буквально впритык, полностью обезвреживая толстяка и пробивая защиту его костюма.

— Тогда покажись и сразись со мной лицом к лицу, — закричал в ярости детектив, после чего, как по волшебству, к его ногам подкатилась граната, и раздался оглушающий шум.

Парень схватился за уши и отскочил назад, перед глазами все плыло и десятки копий Кирина окружали его со всех сторон. Он мог напасть с любой стороны. Как это было умно и одновременно подло с его стороны — воспользоваться светошумовой гранатой внутри зеркального лабиринта. Чувства искажаются и затуманиваются, и перестаешь различать, где оригинал, где зеркала, похоже, у детектива не было другого выхода, кроме как воспользоваться этим приемом. Он закрыл глаза и достал свой плазменный пистолет, после чего сбил с него предохранитель, отключив разграничение подачи заряда. Раздалось легкое шипение, нельзя было медлить, резкий взмах вокруг себя и целый поток плазмы делает дугу вокруг детектива, ломая все окружающие стекла. Вместе с ними рушатся стекла позади тех стекол и стекла позади тех. Похоже, Уильям чуть перестарался.

— Я ждал этого приема, — раздался коварный и довольный голос пригнувшегося позади Уильяма Кирина. Он приставил револьвер к спине детектива и спустил на курок…

<center>***</center>

Небесный комок позитива некогда сияющий позитивом мощностью в несколько Солнц, сейчас, словно черная дыра, грустил и замкнулся в себе. Настя сейчас была в образе поникшего и плачущего ангела, лежащего на своей кровати в доме Уильяма. Здесь, в доме детектива, у нее была своя комната, кровать и даже стены, выкрашенные голубым цветом с белыми облаками, по ее эскизам. Зайдя в эту комнату, невольно можно было подумать, что ты попал на тот свет, но вот множество электроники, спрятанной под десятками корпусов, разбросанных по всей комнате, невольно спускают тебя на землю. Насте всегда нравилась эта комната, она позволяла ей создать иллюзию, что она живет в настоящем мире. В мире из атомов и молекул, а не единиц и ноликов. Вся техника здесь все была под ее контролем, и для стороннего наблюдателя казалось, что здесь живет настоящий человек. Она могла открывать и закрывать двери, включать и выключать электронику, а благодаря специальным прожекторам, установленным по всей комнате, она могла отображать свою голограмму, и, пока человек не касался ее, было сложно догадаться, что она неживая. Впрочем, этого мало кто замечал из-за низкого числа гостей в доме детектива, а если быть точным, их полного отсутствия. А теперь и сам хозяин дома может и не вернуться.

— Идиот… Если с ним что-то случиться, я просто не переживу это… Почему, почему он так поступил! — ангел в истерике принялась избивать подушку. Подушка с автоматической калибровки поверхности под шею, принялась изгибаться в местах ударов. — Если погибнет он… — Настя вновь ударила в подушку. — Мне незачем будет существовать, мне не для кого будет существовать… — девушка злилась от страха потерять его. И слезы вновь полились из её глаз, она не могла понять, почему ее все покидают, почему жертвуют собой, чтобы сохранить ее секрет. Ее, в отличии от живых, можно заменить, можно восстановить, но мертвых больше не вернуть, именно поэтому она твердо решила помогать Уильяму во всем. И сейчас первый дорогой ей человек погиб, а второй обезумел от потери первой, и неизвестно, что он в таком состоянии способен натворить с третьим.

Она была одновременно так могущественна и бессильна. И это ее раздражало, все, чего она хотела, это быть такой как все. Вот поступают сигналы о перестрелке, обезвреженных членах отряда и сопротивлении детектива, а Настя, пообещав не вмешиваться, лежит и, плача, наблюдает через камеры за происходящим. Правда ли за этим стоит Кирин? Она не знала ответа, но видела, что они вдвоем, полны решимости убить друг друга из-за смерти Одри. Больше всего Настя хотела бы вернуть свои спокойные деньки, когда все были живы и вместе. Уильям, первый, и она, вторая, одна счастливая семья, которую разлучила война. Такая масштабная и бессмысленная война, что отняла много жизней и родных домов. Богатые против бедных, рай против ада, небо против земли…

Ей и Уильяму повезло выжить и встретить Кирина, который, несмотря на боевые действия, не забыл про человечность и приютил их у себя на базе. Это могло быть вторым началом. Главное слово «могло». Но ошибки прошлого уже не исправить, и, чтобы жить дальше, необходимо смириться с ними, иначе они затянут тебя глубоко на дно, как это случилось с Кирином. И, несмотря на спасательные круги, вроде должности детектива после окончания войны, тьма Кирина слишком бездонна.

По каналу связи передали ужасающие новости. Он все-таки убил его. Пустота поглотила воображаемое сердце девушки, она плакала и не могла понять, что теперь ей делать. Это был Конец или лишь Начало?

<center>***</center>

Сложно забыть настолько самовлюбленную и уверенную личность в себе, как Трефовый Король. Особенно, когда ты провел у него в заложниках несколько дней, ни на миг не расставаясь с этим треклятым костюмом короля. У Марти Стюарда Гнева уже все извилины отвечающие за ярость за все это время перегорели, так сильно тот его достал. Но результат, в конце концов, достигнут, избитый, измученный, уставший он вместе с Трефовым Королем и его элитными наемниками летел на просторном аэромобиле на место встречи.

— Что-то у тебя никакой вид, пивка не хочешь освежиться? — спросил его Король, вальяжно сидя в кресле возле холодильника и поигрывая на планшете в аналог три-в-ряд. Если осмотреть аэромобиль, то складывалось ощущение, что он летел не в машине, а в самой настоящей холостяцкой берлоге. Удобный диванчик, холодильник и телевизор со спортивными каналами. Марти мог сполна насладиться всем этим, будучи привязанным кандалами к одному из кресел. Заодно и насладиться незабываемым видом на черное стекло, что скрывало как внешний мир от него, так и его от внешнего мира, создавая полное ощущение нахождения в тюрьме.

— Обойдусь, меня больше волнует, не забыл ли ты вдруг условия нашего сотрудничества? — фыркнул он злобно.

— Как же я мог о нем забыть, — чуть приоткрыв дверцу, Король достал оттуда бутылочку газировки и принялся опустошать ее содержимое. — Ты приводишь меня к оригиналу, я отпускаю тебя на все четыре стороны. Все просто, как два плюс два, — сказал он, поправляя свою корону. Как же это спокойное выражение лица бесило Марти, ведёт себя как ни в чем не бывало, но надо было держать себя в руках и терпеть. Спустя некоторое время, аэромобиль достиг нужного места, а это означало, что все должно скоро закончиться. — Наконец-то добрались, перед твоим оригиналом надо показать себя во всей красе, так что мне нужна моя инкрустированная трость, — Король принялся осматривать комнату. — Никто ее не видел? — элитные наемники отрицательно покачали головой, так же осматриваясь вокруг. — Вот так всегда. Так, идите, я сейчас догоню, она скорее всего под диван закатилась, — после этих слов под дулом бластера наемники вывели Марти Стюарта из аэромобиля. Солнце било в глаза, они были на верхних уровнях города и приземлились на одну из крыш. Показав на лифт, отряд выдвинулся туда, после чего обернулся и дождался начальника, который уже выходил из припаркованного аэромобиля им навстречу, маша своей тростью.