Все демоны моего мужа (СИ) - Райнеш Евгения - Страница 32

Шаэль.... Если бы я не открыла сейчас глаза в абсолютно незнакомой мне комнате, я бы подумала, что все это мне приснилось. Тачка-тележка, ужасный выматывающий болью путь .... Куда? Где я вообще нахожусь? Насколько позволяла боль, я попыталась оглядеться. Прямо перед моими глазами на тоненькой паутинке спускался откуда-то сверху маленький паучок. Паутинка то серебрилась, то пропадала в свете, падающем откуда-то сбоку. Я немного повернула голову и увидела окно. Скорее поняла, чем увидела, что лежала у окна на чем-то среднем между диваном и кушеткой. Белье было чистым, но старинным, ветхим от долгих стирок. Кажется, у моей мамы были подобные простыни в мелкий ситцевый цветочек. Моя нога была плотно перебинтована, очевидно, разодранными на полоски простынями все из той же коллекции. Я почувствовала, что к ноге все ещё плотно примотана деревяшка, фиксирующая лодыжку. Моя мокрая накануне и грязная одежда отсутствовала. На мне была какая-то столь же древняя ночная ситцевая сорочка до пят. Чуть передохнув, я приподнялась, чтобы рассмотреть комнату. На глаза мне попался неизменный большой стол на середине избы и край старого комода. На комоде лежала вышитая салфетка. Это было все, что мне удалось разглядеть вот так с первого взгляда. Комната была пуста. По крайней мере, я поняла, что ни есть, ни мучить меня, пока никто не собирается. Сквозь тупую, навязчивую боль, я почувствовала, что в комнате тепло и хорошо пахнет чем-то свежим, чистым и природным. Дровами или деревянными бревнами.

«Наверное, эта изба срублена из бревен», — подумала почему-то я, и опять заснула.

Во болезненном, отрывочном сне ко мне приходили птицы, нарисованные на двери старого дома. Они смотрели на меня вытянутыми глазами и понимающе кивали хохолками. «Учись держаться за воздух», — словно повторяли они, и я опять хотела спросить, как это возможно в моей ситуации, но опять постеснялась даже во сне. Только и осмелилась, что предположить: «Этот странный, непонятный Шаэль — мой воздух сейчас?», но птицы недоуменно прикрывали глаза.

— Какой Шаэль? Мы не знаем никакого Шаэля. Держись за воздух.

Когда же в следующий раз открыла глаза, в комнате явно кто-то был. Коричневое сплошное пятно перед моим взором медленно рассеялось, и я увидела своего странного спасителя, сидящего на краю моего ложа с большой кружкой, из которой медленно поднимался пар. Теперь запахло травами, горькими и неизбежными. Шаэль заметил, что я открыла глаза, и попытался улыбнуться.

— Пей.

Он протянул мне кружку.

— Осторожно. Она тяжелая, а ты слабая.

Я попыталась протянуть руку, но даже это движение далось мне с трудом. Шаэль подсел ближе и наклонил кружку к моим губам.

— Помогу, ладно? Ты должна пить. Это необходимо.

Я честно постаралась отхлебнуть горячее горькое пойло, но тут же подавилась, закашлялась. Шаэль поддержал меня.

— Чуть позже еще немного, ладно?

— Что это? — смогла спросить я.

— Чтобы не болело. Убирает боль. Просто трава.

— Нога.... Что с ней?

— Ничего страшного. Ушиб. Но сильный, ладно?

— Почему мне так плохо?

— Лихорадка. Нервная, наверное. — Шаэль пожал плечами, демонстрируя свою полную непричастность к моей лихорадке. — И ушиб. Сильный. Как было сказано.

Я хотела спросить ещё много чего, но говорить расхотелось абсолютно. Просто откинулась на подушку, и прислушивалась к шагам Шаэля, которыми он мерил пространство, очевидно небольшой комнаты. Считала его шаги, и по приближению и удалению их, по шорохам и звяканьям пыталась определить, что он может делать в эти минуты.

Явно Шаэль не был тем легендарным волком Аштарака. Не мог такой героическо-мифический древний персонаж заниматься будничными делами. Причем собственноручно. По моему разумению, если ты полубог или мифический герой, то все эти помывки посуды, готовка еды, уборка комнаты, не должны тебя касаться. Либо все должно происходить по щелчку пальцев, либо кругом должны суетиться слуги или, на худой конец, адепты.

Шаэль же явно занимался будничными хозяйственными делами, размеренно, не торопясь, как человек, который привык это делать изо дня в день. Человек, у которого много свободного от общества времени и нет в доме хозяйки. Потому что он явно привык обходиться в одиночку.

На следующее утро я уже смогла сама взять в руки оставленную возле моей кровати кружку и выпить горький отвар. Мне хотелось побыстрее выздороветь, поэтому я была готова принимать все, что подсунет мне Шаэль. Не то, чтобы полностью положилась на него, но других вариантов у меня все равно не было.

Моего таинственного спасителя не было нигде ни видно, ни слышно с утра. А может и с ночи, я не знаю, потому крепко спала. Факт заключается в том, что проснулась я в доме совершенно одна. Так как чувствовала себя значительно лучше, настолько, что даже скривилась от запаха чего-то вонючего, очевидно, намазанного на мою ногу под импровизированными бинтами, я решила провести небольшую разведку. Сесть на постели я уже смогла, и теперь комната была передо мной вся, как на ладони. Обмазанные чем-то стены, пестрые занавески на высоком и небольшом окне, небольшое количество старой, разномастной мебели, из каких-то совершенно разных эпох, в углу, как и положено, печка. Кстати, наверное, почти остывшая с ночи, так как в доме становилось зябко. Я плотно куталась в одеяло, и все равно утренняя свежесть, стелящаяся по избе туманом, пробирала меня насквозь. Попробовала встать, и у меня это даже получилось. На столе стояла эмалевая кастрюлька с остывшей вареной картошкой, большой пузатый чайник так же был полон уже остывшей воды. Я посмотрела по сторонам, но не нашла ни плиты, ни розетки. Очевидно, ни газа, ни электричества в доме не было. Даже намека на то, что эти вещи существуют на свете, здесь не наблюдалось.

— Ну, да! — хлопнула сама себя по лбу, — я же сразу поняла, что что-то необычное во всей этой обстановке. Нет телевизора, который присутствует во всяком деревенском доме. Нет компьютера. И....

Я посмотрела на потолок:

— Нет абсолютно никакого намека на электрическое освещение.

На столе, в подтверждение моим словам, обнаружился огарок толстой свечи в граненом стакане, который, очевидно, служил подсвечником, ещё пачка свечей обнаружилась за занавешенной чистой веселенькой тряпкой полкой. Там же стояли большие банки с какими-то крупами (я разглядела гречку и перловку) и коробки со спичками. Собрав в кулак все оставшиеся от внутридомового исследования силы, я вышла в небольшой тамбур, где на стене вперемешку висели теплые старые, но добротные вещи и веники сушеных пахучих трав.

На крыльце голова у меня тут же закружилась, и я со всей оставшейся силой схватилась за крепкие перила, фундаментально вросшие в основания вдоль ступеней. Дом был построен на вертикальном горном склоне, и держался, насколько я поняла, на большой свае, вмонтированной в поверхность горы. Кому вообще могло понадобиться строить дом в таком месте и с такими невероятными усилиями? В голове у меня промелькнуло ощущение дежа вю, и тут же на смену странному чувству повторяющегося момента пришло воспоминание о традиционных китайских деревнях хмонг, в которых дома вот так же лепились в горе, как ласточкины гнезда. Только здесь я не видела других домов, казалось, что других людей вообще не существует в этом новом для меня мире.

Насколько позволяли увидеть глаза, везде простиралось желто-красно-зеленое море осенних вековых деревьев, чуть подсохшего после долгих дождей неба и рваной ваты облаков. Я даже приблизительно не могла определить, в какой стороне может находиться деревня. Вид был красивый, но угрожающий и я, все так же хватаясь за перила, вернулась в дом. Это небольшое путешествие вымотало меня окончательно, так что, добредя до своего ложа, я без ног свалилась на ситцевые мелкие цветочки. Усталость, какой-то мерный гул в голове и тупая ноющая боль в ноге притупляли чувство опасности. Теоретически я понимала, что мне стоило бы тревожиться за свое настоящее и будущее, но радость от того, что можно лежать, не двигаясь, притупила все прочие чувства.