Цена свободы (СИ) - "Proba Pera" - Страница 12

Николай Карпович на правах хозяина с горем пополам уладил уже несколько подобных курьезов в Карповке, а теперь и тут та же напасть. Быстро вспомнив, кто среди его челяди еще бабой и ребятишками не обзавелся, помещик чуть не воскликнул от радости, да сдержался, представляя, как в очередной раз унизит заносчивого байстрюка, заставив того воспитывать Антошиного ублюдка.

- Срок какой? – поинтересовался Трегубов, наградив девушку змеиной улыбкой.

- Чуть больше месяца будет, барин, - тихо ответила Дуня.

- Ступай. Пускай отец с матерью приданое готовят. Подыщем тебе муженька толкового. Да не смей ляпать языком, от кого на самом деле младенчик! - бросил Николай Карпович, тоном и всем своим видом давая понять, что аудиенция окончена.

***

- Ума не приложу, что замыслил Трегубов, но вольные на Мефодия и Трину существуют, как и говорил твой друг, и все еще лежат в секретере рабочего кабинета хозяина, - сообщил Павел Сергеевич Алексею на следующее утро, когда оба отправились на верховую прогулку по окрестностям.

Уведомив Николая Карповича о том, что их не будет почти целый день, Ланские взяли с собой двух верных слуг и достаточный запас провианта с кухни, чтобы им не проголодаться, вернувшись поздно вечером.

- Вот же ублюдок! – не выдержал Алексей. - Так это что же получается, он продолжает эксплуатировать и издеваться над вольными людьми, заставляя их думать, что они крепостные и все еще его собственность?!

- Выходит, что так, - пожал плечами старший Ланской.

- Почему же ты не забрал вольные и не отдал их Мефодию? – с долей горячности и удивления вопрошал юноша.

- Так подобные дела не решают, - спокойным тоном ответил дядя, пресекая все дальнейшие расспросы и возмущения племянника. - Он бы сразу меня заподозрил, не обнаружив бумаг на месте, - стал терпеливо объяснять Павел Сергеевич, что к чему. - Нужно выяснить, для чего Николай Карпович их держит в секрете, и постараться сделать так, применив весь свой талант убеждения, чтобы он или его сын Антон их отдал по собственному желанию, это важно.

- А ежели они будут столь строптивы и напористы и не захотят этого сделать? - поинтересовался Алексей.

- Тогда необходимо будет прибегнуть к блефу, мелкому шантажу и легкому насилию, но с вашей стороны все должно выглядеть, как хорошо разыгранный спектакль, - нехотя ответил Павел Сергеевич. – Надобно тебе и Мефодию, улучив момент, оказаться наедине лучше всего с Антоном Николаевичем, желательно в кабинете его отца, и всеми правдами и неправдами добиться того, чтобы он самолично отдал вам необходимые бумаги в руки. Если у вас все получится, ни Трегубов-старший, ни его сын не смогут ничего никому доказать, так как единственными свидетелями вынужденной передачи документов будем мы с тобой.

- Но как это осуществить? – взволнованно вопрошал юноша, считая предложенный дядей вариант заведомо обреченным на провал.

- Нам необходимо разработать четкий план, действовать быстро и слаженно, как часы, потому как до отплытия фрегата «Меркурий», на котором я должен присутствовать, осталось меньше недели. Во время завтрашней охоты всем нам надлежит быть на виду у всех и вести себя непринужденно. Есть у меня одна задумка, отвлечь внимание Николая Карповича и заставить его срочным образом уехать в соседнюю деревню, но это пока в планах. Если что, я дам тебе знать, - сказал старший Ланской, давая понять, что разговор на данную тему пока отложен. - Не забывай, хоть мы и дворяне, а они всего лишь помещики, пока имение не куплено, ты да я здесь на правах дорогих гостей, приближенных ко двору его императорского величества.

***

Известие о том, что барин желает найти достойную невесту для своего конюха Мефодия, да еще обещался забрать его с молодой женой в Санкт-Петербург, разлетелось среди челяди довольно быстро.

Все утро дворовые девки и замужние молодки, надев свои лучшие наряды, улучив свободную минутку, под тем или иным предлогом заглядывали к Мефодию в конюшню и в кузницу, желая привлечь к себе внимание.

Крепостным, как и благородным господам, хотелось лучшей жизни, а сменить захудалую деревеньку на Петербург являлось чуть ли не подарком небес. Девки промеж делами судачили, кому подобная честь выпадет. Некоторые даже повздорили и за косы друг дружку потаскали, кому столь завидный женишок достанется.

Лишь одна Дуня Федосова, взбивая на приусадебной кухне тесто для обеденного пирога, не радовалась. Девушку в последнее время бросало то в жар, то в холод, а от запахов рыбы и жирной пищи чуть ли не выворачивало.

Трина Изотова украдкой наблюдала за девушкой, что ранее слыла веселой щебетушкой, а ныне молчалива и грустна стала. То она румянцем жарким заливалась, то начинала дышать часто, мигом побледнев. Даже сейчас, слегка щурясь, Дуня рот ладошкой прикрыла и стала быстро сглатывать. Не удержавшись, девушка бросилась вон от разделочного стола, где месила тесто и, добежав до сеней, нагнулась над помойным ведром, опорожняя желудок.

- Что с тобой, Дуняша?! – заботливо спросила Трина, подходя к девушке. – Ты, часом не захворала?

- Возможно, съела что худое, - испугано ответила девушка, вытирая подолом рот.

- Ступай на улицу, где-нибудь в теньке схоронись, - предложила Изотова, - я сама тесто домешу, начиню и в печь поставлю.

- Спасибо вам, Трина Егоровна, - тихо поблагодарила Дуня, на нетвердых ногах следуя к выходу во двор.

***

С великим трудом, хмурым бурчанием и мысленными проклятиями, сдобренными глупой улыбкой, за которой зубы готовы были вдавиться обратно в челюсть, Мефодию удалось отделаться от назойливых девок и молодок, мешавших подготовить лошадей и амуницию к предстоящей охоте.

Как было велено, он чуть позже встретился с псарем и лесничим, передав тем все пожелания барина. Мол, на охоте благородные господа будут присутствовать. Чтобы комар носу не подточил, да все было чин-чинарём. После обеда его вновь позвали в барские хоромы доложить все ли готово к завтрашнему мероприятию.

Оставшись довольным оттого, что все его распоряжения касательно охоты исполнены, а Мефодий ведет себя с ним почтительно, как крепостному и положено, Николай Карпович, находясь в добром расположении духа, решил порадовать своего конюха хорошими новостями, как заправского приятеля.

- Ну, Мефодий, опосля охоты мы с его милостью, Павлом Сергеевичем, купчую на имение Трегубово подпишем, затем съездим в Карповку, а ты тем временем можешь сватов в семью Федосовых засылать. У них товар, у нас купец, - изображая добродушие, потешался Николай Карпович. - Дочь ихняя Дуняша, девка в самом соку, крепкая и, судя по матери, плодовитая, хорошей женой тебе станет.

Каждое слово этого мерзавца, словно обухом по темени Мефодия било. Молотком да по каленому гвоздю к кресту безысходности юношу прикалачивало, вгоняя металл в живую плоть по самую шляпку, вызывая боль нестерпимую. Неспроста именно сейчас барин женить его задумал. Знать бы, в чем тут подвох?

Помещик, тем временем, с издевательской улыбкой на устах продолжал живописать о прелестях городской жизни, а Трегубов его не слушал, вспоминая удивленные глаза Ланского, услышавшего новость о женитьбе друга. Не нужна ему никакая чертова свадьба! И жена не нужна! Хотя, против Дуни он ничего худого не имел. Она была хорошей, трудолюбивой девушкой, просто такой же подневольной, как и сам Мефодий, без особого права выбора.

Все, чего бы ему хотелось, это держать Лёшку Ланского в крепких объятиях, глядеть, как его ангельские глаза затянет дымкой страсти, а скулы покроются нежным румянцем. Он бы ловил губами его хриплые стоны и до одури зацеловывал уста, даря наслаждение их телам.

- Эй, кузнец, ты, часом, не заснул там?! – рявкнул Николай Карпович, возвращая Мефодия в суровую реальность. – Я велел тебе прочь ступать!

- Как вам будет угодно, - чуть резковато выдавил Трегубов и, не поклонившись барину, быстро покинул его рабочий кабинет, желая отыскать мать и поведать ей «радостную» новость.

Выйдя во двор и направившись в конюшню, Мефодий встретил у входа Трину, что дожидалась его с небольшой крынкой молока в руке и еще теплым ломтем хлеба, завернутым в край передника. Увидев хмурое лицо сына и почерневшие глаза, что чуть ли молнии не метали, она не на шутку встревожилась.