Портрет тирана - Антонов-Овсеенко Антон - Страница 48

Совсем как в тюремной камере, где кучка наглых и сплоченных уголовников держит в цепких лапах толпу разрозненных фраеров. Эта параллель будет сопровождать нас на всем тяжком пути изучения сталинщины.

Пришла пора перестраивать порядки ударной армии — НКВД. Прежде всего — убрать Генриха Ягоду. На пленуме ЦК Сталин обвинил его в ряде упущений. За этим обычно следовали так называемые «оргвыводы». Они не заставили себя ждать: Генрих Ягода назначен наркомом почты и телеграфа.

Ежов в нужный час будет перемещен в наркомат водного транспорта. Берию Хозяин наоборот возвысит до члена ПБ, лишив непосредственного руководства Органами. Какую цель он преследовал? Наметив очередную жертву из видных подручных, Сталин не мог вот так, сразу, бросить вчерашнего фаворита в подвал. В нем странным образом уживались такие противоположные черты характера как авантюризм и осмотрительность, дерзость апаша и трусость битого лавочника.

Трусость, чрезмерная осторожность не покидали Сталина даже в годы могущества. Они явились причиной трагических просчетов.

Ягода не просто много знал, он участвовал. Точно определить долю его участия в смерти (убийстве?) Дзержинского, Фрунзе, Менжинского, Кирова, Горького, Куйбышева трудно, недостаточно вчитаться в его показания на процессе 1938 года, чтобы представить роль сталинского наркома в политических убийствах, осуществленных Хозяином.

Через две недели после пленума ЦК, 18 марта 1937 года, заместитель наркома внутренних дел Николай Ежов уже клеймил «изменника» Ягоду. Об аресте Генриха Ягоды будет объявлено только 3 апреля. Генеральный комиссар госбезопасности Ежов станет наркомом лишь 5 апреля, а «разоблачение» Ягоды разыграно 18 марта. Воистину — правительство великой державы при Сталине уподобилось кучке парализованных кроликов в клетке, попавшей в руки пьяного сторожа зверинца. Я не карикатурист и с легким сердцем дарю эту тему художникам.

Итак, уже в марте клеймили Ягоду. Клеймили как… уголовника, как «перерожденца». Изумленные сотрудники бывшего наркома узнали, что он с 1907 года служил в царской охранке, а после революции был завербован немецкой разведкой. (Сталин, слепив эту провокацию, неужели не знал, что в 1907 году Ягоде было десять лет? Знал, конечно. Но самодержец знал и другое: они, народ то есть, слопают!) Кто-то пустил — весьма кстати — слух, будто Ягоду взяли прямо на аэродроме с чемоданом золота. Он готовился к побегу за границу, но славные чекисты и т. д. (Интересно, у них там на Лубянке специальный сектор был или слухи сочиняли в нерабочие часы активисты-провокаторы?..)

После ареста Ягоды обнаружили «гнездо изменников» в самом сердце Органов. Пришлось Сталину арестовать и уничтожить почти всех ответственных работников НКВД. Так богатая модница каждый сезон меняет свой гардероб. А старые вещи выбрасывает.

Напрашивается вывод: если штаб Ягоды оказался вредительским, то следует пересмотреть дела, состряпанные им. Но у Сталина была своя, особая логика, простому смертному ее не постичь.

Александр Орлов сообщает о казнях бывших сотрудников Ягоды, о многих самоубийствах. Сомневаюсь в последнем. Два-три случая на многотысячный корпус центрального аппарата — это не явление. Ни один лубянский чин так легко из жизни не уйдет: для этого надобно мужеством обладать и душевной твердостью. Где им, убогим, его взять-занять.

Бригада Ежова и года не поработала, как подоспел юбилей — 30 декабря 1937 года ВЧК-ОГПУ-НКВД исполнилось двадцать лет. Им, старателям-корчевателям, — статьи и книги, стихи и песни, ордена и слава. И торжественное собрание в Большом театре, с почетным президиумом в составе Политбюро, с докладом Микояна, после которого Ежову следовало срочно выдать нимб золотой и крылья белые.

Сталин в театр не явился, он умел соблюдать дистанцию. Но днем он дал закрытый обед для руководителей Органов. Он даже сфотографировался рядом с наркомом. Ежов-дитя сидит на стуле и умильно смотрит, снизу вверх, на стоящего сзади Хозяина. Сталин наклонился к «любимцу советского народа» и дарит его одной из своих дежурных отеческих улыбок…

ВЧК зародилось в конце 1917 года. За двадцать лет дитя революции подросло, созрело и под неусыпным попечительством генсека превратилось в наемного палача своей матери.

По заведенному в ПБ обычаю, каждый член бюро курировал определенную сферу жизни государства. Сказать, что Сталин курировал Органы, значит не сказать ничего. Он занимался ими постоянно, ни на миг не упуская из поля зрения действий наркома и его помощников.

В расстрельные годы Органы стали основным инструментом сталинской политики, если то, что он творил, еще можно именовать политикой. Дни и ночи его протекали в трудах и заботах о единстве партии и высшей справедливости.

— вопрошал Максимилан Волошин.

Сталин постарался с предельной точностью ответить на этот вопрос.

Контролируя и направляя бригаду Ежова, Сталин не ограничивал аппетиты палачей и не скупился на знаки высочайшего расположения. Любовно пестовал он главарей Органов в центре и на местах. Начальник лагеря значил для него больше наркома-хозяйственника.

Подневольная армия лагерных рабов давно перевалила за десять миллионов и продолжала расти. Пополнение значительно превышало «естественную убыль».

Когда-то на родине Сосо сотни пленников гнали через хребет Ломта-Тави в турецкую неволю. Ныне он сам гонит миллионные гурты невольников через Урал. Другое время — другие масштабы.

К лету 1938 года наступило пресыщение. Люди просто устали убивать друг друга. Когда такое случалось на войне, солдаты устраивали перемирие. Еще немного и на родине Октября, обогреваемой солнцем сталинской конституции, число «врагов народа» превысило бы число его «друзей» Одно оставалось этому народу — попроситься всем в тюрьму.

Сталин удивительным образом угадывал тот пик событий, когда наступала пора признания «перегибов» в политике: не в меру ретивые чиновники на местах, видите ли, превысили полномочия, которыми облекла их советская власть. Что ж, придется поправить этих товарищей, подсказать им их же ошибки, и, простите великодушно, примерно наказать.

Чуете запах дыма демагогической завесы весны тридцатого года, когда Великий Коллективизатор выбросил в народ статью «Головокружение от успехов»?

Мнимый поворот 1938 года многих обманул. Многих, но не всех. «Вы притворяетесь доверчивым простофилей, которого годами водили за нос какие-то карнавальные чудовища в масках, — писал Федор Раскольников Сталину 17 августа 1939 года. — Ищите и обрящете „козлов отпущения“, — шепчете вы своим приближенным и награждаете пойманные и обреченные на заклание жертвы своими собственными грехами».

Осенью Сталин сконструировал специальную комиссию ЦК по проверке деятельности НКВД в составе весьма компетентных лиц: Молотова, Маленкова, Берии, Вышинского. Этот квартет представил генсеку записку о «перегибах в следственной работе» и о пересмотре дел. Последовало два постановления ЦК. Первое — об арестах, прокурорском надзоре и недостатках следствия. Второе — «0 наборе честных людей для работы в Органах».

Значит, честные понадобились? А те, прежние, какие были?

И понадобился честный нарком. По предложению Л. Кагановича на пост первого зама НКВД был назначен Берия (что-то уж слишком часто Лазарь угадывает желания Хозяина…). Даже такой кретин как Ежов мог догадаться, куда клонит генсек.

Начали для вида кое-кого журить за «перегибы», случалось — назначали дела на пересмотр и даже освободили кого-то…

В 1939 году Органы выпустили для вида около двух тысяч липовых «врагов», в том числе несколько работников аппарата МГК и МК. Но ни один старый коммунист на свободу не вышел…

Угадать действительные намерения генсека не было дано никому. Сталин готовился к следующему большому скачку. Для этого требовался другой исполнитель. Ежов свою роль отыграл.