Сорванная помолвка - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 5

В Академию я не поехала. Мы вообще никуда не ездили. Казалось, я так и состарюсь в этих мрачных комнатах с высокими потолками, где летом невыносимо жарко, а зимой – холодно. Раньше, при родителях, работала магическая система регулирования. Она тогда уже начинала сбоить. Все хотели вызвать мага-специалиста, но так и не успели. Алонсо пытался исправить, не смог и забросил. Все повторял, что пойдет работать, и все наладится.

Но оказалось, что маги-воздушники не очень востребованы. В столице предлагаемая работа была не из самых оплачиваемых. Тогда он решил последовать бабушкиному совету и выгодно жениться. Почти перед окончанием учебы привез невесту. Фьорда Хильда Бренсон была единственной дочерью промышленника. Не сказать, что красавица, но ухоженная и уверенная в себе. На наши обноски смотрела с пренебрежением, потом и вовсе перестала обращать внимание на нас с сестрой. По дому бродила с недовольным видом. Сначала заявила, что эту рухлядь проще снести и на ее месте построить что-то новое, но потом в голове у Хильды что-то щелкнуло, и она заявила:

– Алонсито, у меня есть прекрасный план. Заодно и папе покажем твою предпринимательскую жилку, а то он недоволен моим выбором. Место здесь чудесное. Виды опять же. Процветающий пансионат – вот то, что нам нужно.

– Пансионат? Из этого дома?

Алонсо был в шоке.

– Да, сейчас он в ужасном состоянии, – неправильно поняла его фьорда, – но если привести в порядок, дать хорошую рекламу, сестриц твоих поставить за стойку, чтобы выдавали ключи от номеров, деньги рекой потекут. Одна только фраза «Гости обслуживаются представительницами древнейшего рода Империи» привлечет клиентов не хуже, чем экзотический храм под боком.

– Сестер за стойку?

– А что, просто так кормить? – Она презрительно фыркнула. – Нет уж. Еще тебе, как мужу, могу просто так деньги давать. Точнее, не просто так. – Она выразительно прищурилась и облизнула тонкие губы. – Но кормить ораву твоих нищих родственников? Пусть отрабатывают. Да и самим лучше. Глядишь, и подберут богатого мужа среди клиентов…

И это вот «среди клиентов» оказалось последним гвоздем, который она вбила в надежды нашей семьи на удачный брак Алонсо. Хильда уехала, и о ней больше никогда не вспоминали. Хотя бабушка от мысли выгодной женитьбы Алонсо не отказалась, лишь указывала, что искать нужно среди фьорд своего круга. Хорошо воспитанных.

Но брат к этой идее совершенно остыл. Предложили поехать бурильщиком нефтяных скважин в Корбинианское королевство, деньги давали неплохие, и он согласился. Бабушка возражала, мол, нельзя представителю столь славного древнего рода соглашаться на черновую работу, это порочит честь семьи. Но Алонсо взглянул на нее, на нас с сестрой, выразительно обвел взглядом дом и сказал:

– Бабушка, неужели жениться ради денег на девице, которая мне даже не нравится, менее позорно, чем работать? Я не могу смотреть, как вы здесь прозябаете в нищете. Я единственный мужчина в роду, и позаботиться о вас – мой долг. Не выполнить его – вот что позорно. А работа позорной не бывает, даже если она грязная.

Бабушка пыталась его убеждать, но он как стоял на своем, так и не отступился. Пришлось ей смириться. А я тогда подумала, что, пойди я на работу в библиотеку, не пришлось бы ходить в тряпье и было бы, в чем ехать в Академию.

Честь семьи не в том, чтобы не показывать свою бедность, а в том, чтобы поступать как брат, который не кичился родовитостью, а делал все, чтобы нас вытащить. Из выдаваемой зарплаты он гасил основную сумму долга и отправлял часть нам на повседневные нужды. Но бабушка считала единственной повседневной нуждой возврат денег и все до эврика уносила в банк. Сумма, что лежала на нас тяжким бременем, начала таять. Появилась надежда, что к старости мне удастся все-таки купить новые туфли. А если очень повезет – то и две пары.

От беспросветной тоски хотелось временами выть. Единственное развлечение, что было доступно, – разговоры с сестрой, которая была младше меня всего на год и так же тяжело переживала вынужденное затворничество.

Последний артефакт связи в нашей семье хранился у бабушки. Старенький, с постоянно выпадающими кристаллами, он продолжал работать, хотя вызовы на него поступали лишь от Алонсо, и не слишком часто. Брат старался экономить, его голос мы слышали лишь раз в две недели, по вечерам. Поэтому когда артефакт завибрировал в неурочное время, я почему-то сразу решила, что с братом случилось нечто ужасное. Бабушка, наверное, тоже: руки у нее дрожали, когда она нажимала на кристалл ответа.

– Соледад? – с легким недоумением переспросила она, и тут же облегченно добавила: – Ну конечно, помню, разве тебя можно забыть? Сколько лет в одном пансионе! И каких лет – волшебных!

Она выпрямилась в кресле, глаза засияли, и через облик замученной пожилой женщины проступила юная девушка, гордая и прекрасная, какой она была много лет назад. Я решила не мешать возвращению в дивные годы, проведенные в пансионе, и ушла на кухню, к Марии Долорес, которая как раз занималась ужином.

Но помощь уже не требовалась: все, что нужно, было порезано, засыпано в кастрюльку и теперь весело побулькивало, приподнимая крышку. Сама сестра сидела за кухонным столом, одиноко стоявшим в огромной кухне напротив плиты. Локтями она оперлась о столешницу, что неминуемо вызвало бы возмущение бабушки, увидь та подобное. Но бабушки не было. Сестра же закрыла ладонями лицо и тихо плакала.

– Марита, что случилось? – испуганно спросила я.

– Я вдруг подумала, что вот так вся наша жизнь пройдет, – горестно всхлипнула она. – В варке жидкой похлебки и уборке никому не нужного дома. Лучше бы Алонсо женился на той Хильде и согласился сделать из этой развалины пансионат. Любит, не любит… И что? Я бы не задумываясь вышла замуж за того, кто нас вытащит из нищеты. А он…

Сестра разрыдалась. Слезы катились по лицу крупными каплями, она не успевала их вытирать, лишь размазывала давно намокшим платком, таким же ветхим, как и украшавшие его кружева.

– Марита, он делает все, что может, – попробовала я успокоить ее. – Думаешь, так хорошо стоять за стойкой и выдерживать презрительное обращение тех, кто считает себя лучше лишь потому, что богаче?

– Думаю, хорошо. Уж намного лучше, чем так жить.

Она неприлично громко высморкалась и с вызовом уставилась на меня покрасневшими глазами. Мне самой было невыносимо здесь находиться. Все сыпалось, разваливалось, рушилось со скоростью, справиться с которой мы не могли.

Пенсию на меня от военного ведомства принесли последнюю, так что дальше станет только хуже. Нужно на что-то решаться. Но я признавала бабушкину правоту: в такой одежде появляться в элитном учебном заведении нельзя. Стыд и позор не только семье, но и лично Алонсо, который делает для нас все, что может.

– Дульче!

Бабушка закричала так, что я за нее испугалась и бросилась на выручку. Но она выглядела такой довольной, что страх тут же рассеялся. Бабушка улыбалась и поглаживала магофон, словно у нее на коленях лежала довольно урчащая кошка.

– Дульче, – повторила она много тише, – ты вытащила счастливый билет. Звонила моя подруга детства. У нее есть внук, ты выходишь за него замуж, мы договорились.

– Замуж?

От неожиданности я растерялась. Нет, мне хотелось изменить жизнь. Но выходить замуж за фьорда, которого я никогда не видела? Дикость какая-то. И подруга эта странная… Столько лет даже не вспоминала, а сейчас сразу сватает…

– Это ты про какую из подруг сейчас говоришь? – решила уточнить я.

Последнее время бабушка не упоминала никого. Общество забыло про нас, мы старательно делали вид, что тоже никого не помним.

– Соледад, – довольно ответила бабушка. – Соледад Берлисенсис. Мы с ней с самого детства дружили, вот она и вспомнила про подругу, когда будущим внука озаботилась. Внук у нее такой красавчик! Смотри.

Она подавила на кристаллы, и над магофоном возникло маленькое фантомное изображение моего предполагаемого жениха. Изображение постоянно подрагивало и перекашивалось, так что нельзя было толком рассмотреть, даже как он выглядит. Понятно, что блондин. Но и только.