О нём (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 45

— Твоя мама сказала мне отнести их к тебе в комнату, — многозначительно подняв бровь, говорю я. — Думает, что ты там.

Сегодня он выглядит намного лучше — счастливым. Судя по всему, травмирующий опыт того упражнения позади. Умственная и эмоциональная выносливость — вот его суперсила.

Когда Себастьян улыбается, мое сердце ноет в груди.

— Если мама думает, что я в доме, предлагаю укрыться здесь.

— Она сейчас повезет Фейт на танцы.

— На улице все равно приятней, — Себастьян собирает свои вещи, и мы вместе идем в тень большого дерева. Мы скрыты под навесом из весенних ярко-зеленых листьев, и из дома нас не видно.

Взяв одно печенье, я разламываю его пополам.

— Что ты читал до моего прихода?

— Психологию, — он захлопывает книгу и растягивается на траве. Я стараюсь смотреть ему в лицо, но когда Себастьян поворачивается ко мне, понимаю, что он застукал меня за разглядыванием дорожки волос, идущей от его пупка вниз. — Как сегодня работалось с Макэшерами? — интересуется он.

На первый взгляд кажется, будто его не интересуют сплетни, но по факту это не так. Себастьян замечает все и вся.

— Она чуть со стула не свалилась, демонстрируя глубину своего декольте.

— Я заметил, — смеется Себастьян и откусывает кусочек печенья.

— Как прошел остаток твоего дня?

— Была контрольная по экономике, — он откусывает еще, жует и глотает. — Потом контрольная по латыни. И репетиция хора.

— Хотел бы я взглянуть.

— Может, в следующий раз тебе стоит прогулять школу и прийти посмотреть, — открыв один глаз, Себастьян смотрит на меня. — Ты же любишь послать правила на три буквы.

— Ага, я такой. Круглый отличник и несовершеннолетний преступник одновременно, — слизывая шоколад с большого пальца, краем глаза я замечаю, что теперь он следит за моими движениями. По позвоночнику пробегает дрожь. — Отем почти закончила свою книгу.

Себастьян размышляет и не торопится отвечать. Возможно, видит напряжение в моем взгляде.

— Это хорошо, но так скоро не обязательно. У тебя впереди еще месяц. Кому-то нужно больше времени, кому-то меньше. Тебе в срок нужно сдать готовый черновик, а не отредактированную рукопись.

Я избегаю смотреть ему в глаза, и Себастьян наклоняет голову, чтобы поймать мой взгляд.

— Ты пришлешь мне свои главы?

Мне не нравится мысль, что я заставляю его переделывать мою книгу.

Еще меньше мне нравится, что он во всей красе увидит мои страхи и неврозы.

Поэтому я решаю его отвлечь:

— А когда ты закончил свою?

— М-м… — прищурившись, Себастьян смотрит на ветки над головой. — Я закончил ее в мае — прямо перед дедлайном, если не ошибаюсь, — и неделей позже отшлифовал. До сих пор сомневаюсь, что получилось хорошо.

— Но судя по всему, получилось как надо.

— Разным людям нравится разное. Ты можешь прочитать мою книгу и не впечатлиться.

— Сильно сомневаюсь.

— Можешь-можешь. Мама уже, наверное, собралась раздарить все мои авторские копии, но одну я тебе достану. Таким образом мы будем в расчете, потому что ты дашь мне прочесть свою книгу, — Себастьян улыбается мне самой очаровательной из своих улыбок.

Я легонько пинаю его ботинок носком своего.

— Твою уже прочитал крутой нью-йоркский редактор, и ее издали. Ты же понимаешь, что она не дерьмовая?

— Твоя книга тоже не дерьмовая, Таннер. Это просто невозможно. Само собой, часть деталей нужно будет поменять, чтобы защитить упомянутых там людей, но она не дерьмовая. Ты слишком вдумчив и слишком чувствителен… — он широко улыбается, — Да, я сказал «чувствителен». В тебе это есть. Помимо показного желания послать все на три буквы.

— «Показного»?.. — с ухмылкой начинаю я и тут же замолкаю, услышав голоса наверху.

— Ты что здесь делаешь? — спрашивает мама Себастьяна, и мы наклоняемся ниже, будто нас застукали за чем-то неприемлемым. — Я не ждала тебя дома до ужина.

Подавшись вперед, я замечаю открытое окно ванной прямо над нашим деревом. Она разговаривает не с нами.

Себастьян начинает собирать свои книги.

— Пойдем в дом, — шепчет он. — Я не хочу…

— На прошлой неделе в Калифорнии Бретт Эйвери женился на своем бойфренде, — мы оба замираем, услышав голос отца Себастьяна. Он звучит неодобрительно.

Широко распахнув глаза, Себастьян смотрит на меня.

Могу только представить перепуганное выражение лица миссис Бразер, потому что отец Себастьяна тяжело вздыхает и с грустью говорит «Да».

— О нет, — причитает она. — Нет-нет-нет. Я знала, что он переехал, но не была в курсе, что он… — сделав паузу, чтобы не произнести страшное слово «гей», миссис Бразер понижает голос: — Как его родители?

На короткое мгновение Себастьян меняется в лице, и мне хочется закрыть ему уши, утащить к себе в машину и увезти далеко-далеко.

— Полагаю, как-то справляются, — отвечает ей мистер Бразер. — Судя по всему, Джесс приняла новость более спокойно, чем Дэйв. С ними молится Брат Бринкерхофф, еще он добавил их в список, чтобы помолились остальные. Я пообещал им зайти, поэтому и заехал домой переодеться.

Голоса родителей Себастьяна стихают, когда они идут в другую комнату. Он невидяще смотрит в даль, а я, пораженный, стараюсь сообразить, что же ему сказать.

«Как его родители?»

Себастьян не мог не заметить, что его мама поинтересовалась не Бреттом и не тем, счастлив ли он: она спросила про его родителей, как будто иметь сына гея — это нечто, с чем приходится справляться. Что приходится объяснять. Улаживать.

Парень всего лишь гей, он не умер. Никто не заболел. Я знаю, родители Себастьяна хорошие люди, но, черт возьми, они невольно заставили своего сына ощущать себя так, будто ему нужно полностью себя переделать. Чтобы его приняли. Чтобы одобрили.

— Мне очень жаль, Себастьян.

Собирая маркеры, он поворачивается ко мне и напряженно улыбается.

— Ты про что?

Проходит несколько секунд озадаченного молчания.

— Тебе не странно было слышать, как они говорят?

— Про то, что Бретт гей? — когда я киваю, он пожимает плечами. — Сомневаюсь, что кто-то удивлен реакции его родителей.

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, почему он выглядит таким смирившимся и безропотным.

— Даже не знаю… Может, если разозлится достаточно большое количество людей, все изменится?

— Может, да. А может, и нет, — он подается вперед, стараясь при этом удерживать мой взгляд. — Просто так было всегда.

Просто так было всегда.

Он смирился или же старается реально смотреть на вещи?

Чувствовал ли Себастьян хотя бы раз, что эта тема касается и его тоже?

— Просто так было всегда? — переспрашиваю я. — То есть ты просто уедешь, куда бы тебя ни направили, будешь проповедовать Евангелие и говорить людям, что быть геем неправильно?

— Быть геем не неправильно, но в этом и Господнего плана нет, — он качает головой, и в этот момент меня осеняет, что идентичность Себастьяна — не квир. Он не гей. Даже не игрок в футбол, не брат и не сын. Он мормон.

— Я знаю, что для тебя все это похоже на какую-то бессмыслицу, — осторожно подбирая слова говорит он, и паника стискивает меня изнутри. — Уверен, ты понятия не имеешь, что за отношения у тебя со мной и как я отношусь к тебе, и если ты…

— Нет, — я сжимаю его пальцы, уже не беспокоясь, что нас могут увидеть. — Я имел в виду не это. Я хочу тебя. Но мне неприятно думать, что твои родители будут смотреть на нас как на людей, требующих переделывания.

Проходит немало времени, прежде чем Себастьян отвечает, и я понимаю, что ему не очень нравятся мои предыдущие слова, потому что он убирает руку и зажимает ее между коленей.

— Я не возьмусь предположить, почему Отец Небесный поступает так или иначе. Но в глубине души верю, что у Него есть план для каждого из нас. И он привел тебя в мою жизнь не просто так, Таннер. Причину я не знаю, но она точно есть. Я просто знаю это. Быть с тобой не кажется чем-то неправильным. Как и мои чувства к тебе. Так что каким-нибудь образом все образуется.