О нём (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 43

Он стоит на пороге, одетый в черную футболку, потертые джинсы с дырой на колене и красные, почти выцветшие конверсы. Даже без своего обычного лоска Себастьян выглядит… потрясающе. А упавшая на глаза прядь волос не в состоянии скрыть искорки во взгляде.

Моя улыбка такая широкая, что лицо болит.

— Привет.

Я делаю несколько шагов назад, чтобы он смог войти. Себастьян ждет, когда я отойду от двери, и прижимает меня к стене. Его губы такие же горячие, как и рука на моем бедре, а большой палец лежит чуть выше пояса джинсов. Это легкое прикосновение словно сработавший стартовый пистолет — кровь несется по венам с бешеной скоростью, а я подаюсь вперед, настолько возбужденный близостью его руки к другим частям тела, что даже не в состоянии сообразить, почему ему сейчас не стоит так себя вести. Я хочу, чтобы он стянул с меня джинсы. Хочу увести его к себе в комнату и посмотреть, как далеко простирается его румянец.

Поцелуев становится все больше, и Себастьян хватает ртом воздух, после чего проводит зубами по контуру моей челюсти. С тихим стуком откидываю голову на стену, и только в этот момент до меня доходит, что входная дверь все еще открыта.

— Дай я сначала… — начинаю я, и Себастьян отступает на шаг. В легкой панике он наконец смотрит по сторонам, словно только что осознал, где находится.

Так же посмотрев вокруг, я говорю ему:

— Мы одни.

Себастьян заметно ошарашен случившимся — он просто вошел и начал меня целовать, совершенно не замечая ничего вокруг и не задумываясь, есть ли кто дома. Не стану притворяться, будто я тоже не удивлен. Подобная импульсивность скорее в моем стиле, а он всегда казался более сдержанным. Мне нравится, что я могу порушить его искусно выстроенные стены. Это дает ощущение той силы, о которой мне говорил папа, и надежду.

Притащив Себастьяна на диван, я наблюдаю, как он падает на него рядом со мной. Так-то лучше. Уверен, он до изнеможения строил сегодня дома, выкапывал канавы и делал все возможное, чтобы служенить людям.

— Как твой день? — спрашиваю я.

Обняв за плечи, Себастьян притягивает меня к себе.

— Хорошо, — отвечает он. Немного откинувшись назад, я вижу, как по его коже пятнами расползается румянец. — Я соскучился по тебе.

Вот этот хорошо различимый звук — это мое сердце несется на предельной скорости, разгоняется, а потом взлетает. Я и сам не знал, как важно мне было услышать эти слова, пока Себастьян их не произнес. Они ластиком стирают те, другие: «Не… из этих».

— Я тоже по тебе соскучился — на случай если ты не понял по многочисленным сообщениям.

Несколько минут проходят в комфортном молчании.

— Танн?

Я поворачиваюсь к Себастьяну и вижу, что он, прищурившись, озадаченно смотрит на экран.

— Что это?

— А. Это «Милые обманщицы», подростковый вариант мыльной оперы с заводящими в тупик и сбивающими с толку сюжетными поворотами, но господи, я не могу оторваться. Сколько народу должно погибнуть, прежде чем вызовут полицию? — взяв пакет чипсов, я предлагаю ему угоститься. — Я в шоке, что ты его не видел, Брат Бразер. Это при твоем-то количестве свободного времени!

Он смеется.

— Чем ты сегодня занимался?

Мое сердце бьет меня изнутри.

— Встречался с Отем.

— Мне нравится Отем. Кажется, она милая.

В животе все сжимается от настойчивого вопроса, рассказать ли ему, что теперь она знает обо мне, но я тут же отбрасываю эту идею. Ведь о нас с ним она не знает, правильно? Было бы круто встречаться и болтать втроем, но сомневаюсь, что он хотя бы отчасти к этому готов.

— Отем лучше всех.

Все произошедшее сегодня преследует меня тенью: Мэнни, Джули, Маккена.

Но Мэнни тоже про нас ничего не знает. А если Джули и Маккена все-таки подслушали мою болтовню в магазине, то услышали лишь, что Себастьян не гей и не пойдет со мной на выпускной. Значит, он в порядке, так?

Жужжит его лежащий на столике телефон, и Себастьян берет его. Затем откидывается на спинку дивана и притягивает меня к себе. Если поверну голову, то смогу снова его поцеловать.

Набрав пароль, он хмуро смотрит на экран.

— Все нормально? — спрашиваю я.

— Ага. Просто… это мама, — он отбрасывает телефон на другой конец дивана. Сев ровнее, я немного отодвигаюсь от него — в первый раз, с тех пор как он вошел в дом. У него красные глаза и припухшие веки. Не похоже, чтобы он плакал, но явно много раз тер глаза. Я часто видел, что он так делает, когда напряжен.

— Вот черт. Что на этот раз? — помимо учебы, репетиторства и написания второй книги, ему приходится не забывать и о грядущей миссии.

— Да нет, все в порядке, — отмахивается Себастьян. — Мама лишь хочет обсудить произошедшее в лагере.

У меня в голове раздается тревожный звоночек.

— А что произошло в лагере?

— У нас там было упражнение, которое далось мне нелегко.

Я всматриваюсь в него.

— Какое упражнение?

Мерцание экрана телевизора отражается в глазах Себастьяна, но я знаю, что тот его не смотрит — мыслями он где-то в горах.

— Оно называется «Путь к свету». Слышал о таком?

У меня на лице, видимо, написано недоумение, поэтому Себастьян не ждет ответа и со смехом продолжает:

— Нам завязали глаза и поставили в колонну, чтобы мы держались за плечо впереди стоящего.

Завязать людям глаза в лесу? Больше похоже на фильм ужасов, нежели на церковное мероприятие.

— Тот, кто стоит впереди всех, дает указания: «Идем налево, идем направо». И пока ты чувствуешь плечо человека перед тобой, а на своем плече руку стоящего позади, все нормально, — сделав глубокий вдох, Себастьян опускает взгляд вниз, после чего снова смотрит на экран. — Какое-то время. Но вот в один момент ты чувствуешь руку, а в следующий уже нет. И настает твоя очередь идти вперед и следовать инструкциям.

— Звучит пугающе, — замечаю я.

Себастьян берет мою руку и соединяет наши пальцы.

— Не очень. Большинство из нас уже делало это упражнение, и я знал, чего ожидать, но… на этот раз все ощущалось по-другому.

— По-другому — это когда еще больше сбивает с толку? — спрашиваю я, потому что, если честно, все это звучит просто жутко.

— Не знаю, как тебе это получше описать. Ведущий уводит тебя с тропы и оставляет сидеть одного и усердно призывать благословение Духа. Но в этот раз сами ощущения были совсем другими.

Я сажусь ровнее и полностью поворачиваюсь к Себастьяну.

— Тебя оставили в лесу одного?

— Знаю, звучит жутко, но уверен, что если бы снял повязку, то увидел, что мы находились недалеко друг от друга и от основной тропы. Вот только видеть мы не могли, поэтому молча сидели, ждали и молились.

Посмотрев вниз, я переплетаю наши пальцы.

— И о чем молился ты?

— Чтобы смог получить все, в чем нуждаюсь, — Себастьян смотрит на наши руки, и я замечаю, как подрагивает его подбородок. — Так что я сидел на земле, ничего не видел, а спустя некоторое время услышал неподалеку какой-то звук. Кто-то звал меня по имени. Я узнал голос отца. Сначала он говорил тихо, а потом громче, когда подходил все ближе и ближе. Он звал меня по имени и говорил возвращаться домой.

По лицу Себастьяна стекает слеза.

— Я был на этом упражнении и раньше, и оно всегда немного пугало. Ты ничего не видишь, так что, конечно же, это пугает, но именно для меня в этот раз что-то было иначе. Почувствовав какое-то странное желание поспешить, я встал и пошел на голос. С завязанными глазами я постоянно спотыкался и надеялся, что не упаду со скалы и не врежусь прямо в дерево. Но продолжал идти, зная, что отец не даст мне серьезно пострадать, и при этом чувствуя, что мне нужно торопиться. Когда я наконец нашел его, он крепко меня обнял и сказал: «Добро пожаловать домой». И что он любит меня и гордится тем, каким мужчиной я становлюсь. А в голове у меня все крутилось: «Правда гордишься? А будешь ли продолжать гордиться, если узнаешь про Таннера?»

У меня в груди становится тесно.