Доставка (ЛП) - Уайт Мара - Страница 32

─ Ну, на самом деле, я не совсем нашла его. Но у меня  есть доказательства того, что он здесь. Зачем Клаудия поменяла пол, если ее по-прежнему тянет наряжаться как женщина?

─ Мы все разные, ─ говорит Томми, подходя поближе чтобы услышать последние сплетни.

Я тянусь за своей сумкой, которую бросила рядом с собой и выуживаю свой телефон, протягивая его Томми. Он просматривает фотографии, присвистывая, словно они впечатлили его.

─ Посмотри на это, Рокко. Лана нашла себе настоящего художника. Неудивительно, что она пропащий человек.

Рокко хватает телефон и изучает творение Мози, которое я сфотографировала.

─ Святое дерьмо, милочка. Это действительно потрясающе. Ты такая инженю, что влюбилась в его талант и его идеалы. Как это оптимистично. 

─ Но это именно так, ─ говорю я, забирая телефон. ─ Я на семь, почти на восемь лет старше его. И что наиболее важно, я была его социальным работником. Я замутила с ним, когда была его социальным работником. Я уполномоченное подотчетное лицо. Если бы я стала свидетелем, что кто-то с моими обязательствами сделал то, что сделала я, я была бы обязана доложить об этом.

Рокко кладет свою руку мне на плечо и притягивает меня в свои мокрые объятия.

─ Но это кажется правильным, а иначе ты не была бы здесь и не искала бы его.

─ Правительство платило мне, чтобы я пыталась помочь ему, а не за попытку трахнуть его. Меня никогда не отталкивали те действия, по причине которых он попал в неприятности. Несмотря ни на что я восхищалась его упорством. Я ужасный работник и я ужасный человек.

Томми открывает свой журнал и достает упаковку маленьких желтеньких таблеток. Он берет несколько в свою ладонь и затем закидывает их в рот с небольшим количеством коктейля цвета спелой вишни.

─ Что это? Ты жуешь их?

─ Скитлс, ─ говорит он, выдавливая две штучки мне в руку. ─ Они заставят тебя почувствовать себя лучше.

─ Я раньше пробовала Скитлс. Это не Скитлс, ─ говорю я, разжевывая таблетки, до мелкой крошки, которая растворятся на моем языке. Я ложусь на спину на цементное покрытие и закрываю глаза от солнца.

─ У этого парня, что нет телефона? Он что монах?

Я резко сажусь и у меня кружится голова. Несколько секунд мне кажется, что я упаду лицом вниз в бассейн.

─ Раньше он говорил по Скайпу с моим братом! Но это было сто лет назад, ─ добавляю я.

─ Никто никогда не меняет адрес в Скайпе. По крайней мере, ты должна хотя бы попробовать.

─ Я много раз менял свой адрес, ─ говорит Томми, поднимаясь и неторопливо направляясь обратно к своему зонтику.

Два часа спустя, я сижу перед зеркалом в комнате моих соседей, пока Томми издевается над моими волосами, пытаясь сделать что-то в стиле «Бриджит Бардо». Меня по сумасшедшему разнесло от розовых напитков и Скитлс, а Рокко пошел принести Бог знает какое незаконное вещество, чтобы они оба могли наглотаться. Эти оба под кайфом все выходные. Я стараюсь изо всех сил соответствовать их возвышенному состоянию. 

Со своего телефона я около сорока раз попыталась найти Мози по его старому адресу в Скайпе. Я попробовала еще раз, молясь на черный экран с аватаркой без имени. Томми выхватывает телефон с моих колен и бросает его на кровать позади себя.

─ Мне плевать если он сам Микеланджело. Твое угрюмое настроение убивает мой настрой. Я пытаюсь сделать тебя гламурной,  но твое сердитое лицо сводит на нет все мои старания.

─ Я думала, ты сказал, что мы идем на пенную вечеринку. Разве мы не промокнем и не сведем на нет, так или иначе, все твои старания?

Томми освежает мой напиток и бросает два кубика льда в стакан вместе с чистой пластиковой трубочкой.

─ Важно, в каком виде ты появишься, моя дорогая, даже если ты в пустую потратишь время.

─ Я уже в пустую трачу время, ─ говорю я, глотая слова. Я никогда не употребляла так много наркотических средств. У меня даже никогда не было желания сделать это. Что если я выйду из-под контроля на крутой нисходящей траектории? Что если эти последние несколько дней являются сигналом начала конца, моим погружением в безумие, моим возможным падением? Мой разум запрыгивает вперед, видя меня бродягой на улицах Тихуаны. Без работы. Без возможности сбежать из моего собственного ада, который я создала. Попрошайкой на перекрестках у светофора, как та мать с тремя детьми.  

─ Я сегодня никуда не пойду. Я собираюсь выспаться и притвориться, что этого никогда не было.

─ Даже не смей говорить это! ─ говорит Томми, ударяя меня по плечу задней стороной  плоской щетки. ─ завтра мы уезжаем. Это наша последняя ночь вместе!

Словно мы уже сто лет как дружим. Словно мы когда-нибудь еще встретимся. Я уже собираюсь сказать ему, что им будет веселее без меня, когда дверь гостиничного номера распахивается и в проеме прямо позади него появляются Рокко и Коко до зубов обмундированные во все клубные регалии.

─ Улыбнись, дорогуша! Я купил свежие пончики!

И, конечно же, я сдалась, потому что мои друзья такие жизнерадостные и искренне стремятся провести хорошо время вместе со мной. Я позволяю Томми одеть меня и теперь я выгляжу, как очаровательная девочка наркоманка  из 1950 года. Ну, по крайней мере, у нас с ним один размер. Я просто притворилась, что сейчас Хеллоуин и я надела костюм, а костюм   у меня порнографический и совсем не такой, в котором мне бы хотелось встретить смерть в реальной жизни. Но кому нужна вся эта куча одежды, когда снаружи выше тридцати шести градусов и ты направляешься на пенную вечеринку?

Мы кушаем свежие пончики глазированные гладкой «кахетой», которая, как сказала Коко, является карамелью изготавливаемой из козьего молока. Звучит отвратительно, но на вкус просто божественно. Я жую еще немного таблеток, выпиваю еще напитков и ограничиваю себя лишь одной дорожкой кокса, в то время как мои компаньоны поглощают больше дорожек, чем я способна посчитать.  

Мы покидаем гостиницу в четверть двенадцатого. Покупаем уличные тако, как говорит КоКо: для уравновешивания размеров наших животов. На эту вакханалию я иду, надев кроссовки и костюм шлюхи, потому что с собой в Мексику я не привезла ни одной пары обуви подходящей к моему виду проститутки. Кто бы мог подумать. 

Мы стоим, сгруппировавшись вокруг повозки с тако, над которой сверху небрежно наброшен ярко оранжевый брезент. Наша группа, как гигантское цветное пятно блевотины в сравнении с обычной и постоянной толпой покупающей тако. Мне приходится смотреть вниз на мою пластиковую тарелку, пока я ем, потому что голые лампочки тележки с тако на фоне черного неба Тихуаны травмируют мой мозг. Перед моими глазами  пляшут двадцать разных оттенков красного. 

Дьявольским жестом Коко заказывает каждому из нас на пробу тако из говяжьих мозгов, перед тем как мы отправимся под купол пенной вечеринки. Я отказываюсь, отстраняюсь от света и опускаю свою задницу на землю, которая является неким подобием тротуара. Но Коко все равно приносит мне тарелку, и я с опаской смотрю на этот тако.

Я позволяю своему разуму вернуться к мыслям о Мози и к вероятной возможности, что мы оба сейчас, в эту самую минуту находимся в одном и том же городе. В своей голове я протягиваю руку, проводя ею по его телу. По его плечам, по его грудным мышцам, по его твердому рельефному животу ─ которые я вообще-то не видела в последние три года, но мне по прежнему легко вспоминать их. Мне интересно, чем он занят, картиной или эскизами? Мне интересно отнесся бы он с неодобрением к тому, что я зависаю с этими ребятами и нахожусь под кайфом. 

Я смотрю на это так ─ если вы собираетесь сделать что то монументальное, как например начать свою жизнь заново, то вы вполне можете немного пошуметь, оставляя позади свою старую жизнь. Трах! Бах! Путем веселого празднования всех потерь и огромной херни на пути к новой жизни. Или есть еще какой-нибудь способ? Я перегружена сверх меры. И выбрала слишком интенсивный курс. Я сижу окутанная зеленной неоновой сеткой, по цвету напоминающей мозги, завернутые в лепешку. Как скоро последствия от всего этого столкнутся с моей реальной жизнью?