Неторопливо, бережно, всецело (ЛП) - Фолкнер Тэмми - Страница 18

Но вот быстро разрастающийся синяк вокруг его глаза вызывает тревогу и вопросы.

— Вы уверены, что мне не нужно вызвать полицию, чтобы они арестовали того, кто на вас напал? — спрашивает медсестра. Она флиртует с ним с той самой секунды, как мы переступили порог пункта неотложки.

— Уверен. Это было ненамеренно. — Он смотрит на меня поверх её головы, в то время как она обхватила его запястье. Её руки задерживаются там чуть дольше, чем следовало, и я замечаю, как его глаза опускаются на вырез её топа. Она тут же издаёт какой-то непонятный звук, похожий на усмешку, когда ловит его взгляд.

— Недавно в городе? — спрашивает она. — Не припомню, чтобы встречала тебя. — Она смотрит ему в глаза и улыбается. — Уверена, что иначе бы запомнила.

Пит улыбается мне и закатывает глаза.

— Я из Нью-Йорка, — отвечает Пит и играется со своим пирсингом. Я не могу оторвать глаз от его губ, наблюдая, как он поддевает кончиком языка колечко.

— Что ж, если хочешь, я могу провести для тебя небольшую экскурсию. Только дай мне знать.

— Не думаю, что нам это интересно, — вырывается из меня.

Пит поднимает бровь в немом вопросе, но его глаза так ярко блестят, что я не сомневаюсь — происходящее немало его веселит.

Я спешу продолжить:

— По правде говоря, я не планирую выпускать его из постели для осмотра достопримечательностей. — Эти слова я говорю низким голосом, надеясь, что он похож на страстное мурчание. Затем смеюсь. Этот звук уже больше похож на птичий щебет.

Медсестра застывает.

— О, я не догадывалась…

— Не сомневаюсь, — бросаю я в ответ. Под моим пристальным взглядом она заливается краской.

— Я скоро вернусь, — бормочет она и вылетает из комнаты.

Из Пита вырываются какие-то непонятные звуки. Возможно, смех. Но если так, то он, думаю, умрёт от него. Пит смеётся, его плечи трясутся, и он падает на спину на диагностический стол и начинает гоготать в полный голос, отчего его живот подёргивается. Я поднимаюсь на ноги, подхожу к нему и смотрю на него сверху вниз.

— И что тут смешного? — спрашиваю я.

Пит вытирает слёзы костяшками пальцев.

— Тебе пришлось спасать меня от медсестры, — не переставая хохотать, говорит он. — Это было охренеть как смешно. — Он по-прежнему вытирает глаза, смех постепенно сходит на нет. — Зачем ты это сделала? Она же безобидная.

Я смотрю в сторону двери, вспоминая красивую улыбку медсестры, её длинные тёмные волосы и то, как она предлагала себя. Я бы не смогла тягаться с ней, по крайней мере, по последнему пункту.

— Да, такая же безобидная, как пиранья в аквариуме с золотыми рыбками.

Пит снова смеётся, глубоким, искренним смехом. Когда он умолкает, до меня доходит, как близко я к нему стою. Он поднимает руку и протягивает к моему бедру. Но за секунду до того, как опустить свою ладонь, очень мягким голосом говорит мне:

— Я собираюсь дотронуться тебя. — Моё сердце начинает бешено стучать. — Предупреждаю, чтобы ты меня не ударила.

— Где? — шепчу я. Его рука почти касается меня, но я хочу быть уверенной. Сердце гулко колотится в моей груди.

— Только не бей меня, — шутливо умоляет он, тоже шёпотом.

Я закатываю глаза, но внутри меня словно порхают бабочки.

Его тёплая тяжёлая ладонь ложится на моё бедро. И в этом нет ничего неприятного. Но я всё равно закрываю веки, потому что из-за чувственности его прикосновения и огня, полыхающего в его глазах, мне хочется убежать как можно дальше отсюда. Однако я этого не делаю. Я просто позволяю ему касаться моего бедра.

— Не так уж и плохо, да? — тихо спрашивает он.

Я качаю головой.

— По-моему, очень даже ничего, — еле слышно отвечаю я. Мне тяжело дышать, что уж говорить про способность изъясняться.

Пит садится и очень осторожно, едва ощутимо положив вторую руку на мою талию, притягивает меня ближе, так, что я оказываюсь между его ног.

— Ты хочешь ударить меня? — спрашивает он.

Я снова качаю головой и, наконец, набираюсь смелости встретиться с ним взглядом.

— Нет, — тихо отвечаю я.

— Но если ты меня ударишь, это будет того стоить, — так же тихо говорит он. Его нос касается моего, а его губы в миллиметрах от моих. Я кладу ладонь на его живот и чувствую, как сокращаются мышцы. Отдёргиваю руку, но он накрывает мою ладонь своей и осторожно прижимает её к себе.

— Мне нравится, когда ты касаешься меня, — говорит он. — Можешь делать это, когда тебе захочется.

Он трётся кончиком своего носа о кончик моего. Его губы нависают над моими, но не касаются их, и я чувствую, что могу упасть в обморок от страха, который соперничает с желанием того, чтобы Пит поцеловал меня.

— Поцелуй меня, — произношу я.

Он замирает, его рука на моём бедре напрягается.

— Нет. — Пит качает головой.

Я отстраняюсь и смотрю в его глаза.

— Всё нормально. Я хочу попробовать.

Он отодвигает меня от себя.

— Нет, — повторяет он снова и качает головой ещё сильнее.

— Но почему? — Поверить не могу, что я умоляю этого парня поцеловать меня. Дожили…

Пит тяжело вздыхает.

— Я не буду целовать тебя, потому что не знаю — то ли ты хочешь поцеловать меня, то ли просто хочешь поцеловаться, хоть с кем-то, для практики.

— А если это и так, и так? — спрашиваю я.

Он качает головой, и мне кажется, что он даже немного злится.

— Когда ты будешь чувствовать всепоглощающее желание поцеловать… — тут он умолкает и бьёт себя в грудь, — когда ты захочешь поцеловать Пита, я поцелую тебя. Если же тебе просто нужна практика, найди себе другого помощника.

Я ничего не понимаю.

— Это всего лишь поцелуй.

Он осторожно берёт меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

— Когда я наконец поцелую тебя, это случится потому, что ты захотела поцеловать Пита, мужчину, который смотрит на тебя, словно зачарованный, который охренеть как боится тех новых чувств к тебе, заставляющих забывать как дышать, который умирает от желания ощутить твой вкус. С той нашей встречи я думаю о тебе почти каждый день, принцесса, и я не хочу, чтобы мысли о тебе исчезли из моей головы. — Он быстро чмокает меня в кончик носа и отстраняется. — Но когда я поцелую тебя, это случится потому, что ты будешь чувствовать ко мне нечто такое же огромное, как я к тебе.

Я ничего не могу с собой поделать. Я смотрю на его промежность. Он усмехается.

— И это тоже.

— Чем тогда займёмся? — спрашиваю я. Поверить не могу. Впервые после изнасилования мне захотелось поцеловать парня, а он оказался настоящим джентльменом и не хочет воспользоваться этим шансом.

— Пойдём за покупками, — отвечает Пит и кивает, словно ещё что-то обдумывает. — Нам нужно поспешить?

Я пожимаю плечами. Наверное.

— Если я не вернусь в течение часа или двух, от папиных звонков расплавится мой телефон.

Пит снова кивает и смотрит на часы.

— Почти время ленча. — Он ухмыляется. — Думаю, настал черёд нашего третьего свидания.

Я закатываю глаза и выхожу вслед за ним из смотровой. Мои коленки всё ещё дрожат от нашего почти-поцелуя. Если бы он действительно поцеловал меня, я стала бы лужицей на полу.

Пит

Я хочу поцеловать её. Очень-очень сильно. Но не буду этого делать. До тех пор, пока она не будет готова. Я не боюсь, что она надерёт мне задницу. Всё потому, что я действительно забочусь о ней. Когда-то давно я уже позаботился о ней, а последние два дня заставили меня захотеть узнать её ещё лучше.

Я вспоминаю, как Логан впервые привёл к нам домой Эмили. Мы смеялись над ним, потому что она осталась на ночь, а до неё на ночь не оставалась ни одна из его многочисленных женщин. У них не было секса, но каждую ночь она спала в его кровати. Он был по уши влюблён в неё. Это была любовь с первого взгляда. Я помню, как пытался понять, что было у него в голове. Теперь же я понимаю. Есть девушки, с которыми просто трахаются. Но есть девушки, с которыми хотят переспать, да так сильно, что это причиняет боль, но этого не делают, потому что они особенные.