Крестом и булатом. Атака - Черкасов Дмитрий - Страница 12

— ...Захожу на страницу этого микро обозревателя, — Димон принял из рук почтительного официанта двухлитровый кувшин, — и вижу, что Вторичный начал с меня. Представляешь?

— Представляю, — кивнул Нерсесов.

— Нет, ты плохо представляешь. Мало того, что этот микроцефал выразил свое несогласие с моими выводами, я бы это еще простил, так он приписал мне вещи, о которых я вообще никогда не говорил!

Гоблин недавно разобрался в смысле приставок «микро» и «макро» и теперь употреблял их постоянно.

К месту и не к месту.

Закреплял полученные знания, если можно так выразиться.

— Например?

— Да элементарно! Я написал рассказ. Там мой герой по ходу дела ловит одного типа, отшибает ему башку и портит его оружие. Винтовку «ли энсфилд». Знаешь такую?

— Знаю...

— Гнет, значит, ствол об колено. У «ли энсфилда» стволик тонкий, согнуть немного можно...

— А зачем?

— Чтоб потом, блин, этой винтовкой не смогли воспользоваться остальные преследователи.

— Ага, ясно, — Нерсесов поправил очки.

— Ну вот... Все вроде пучком, жизненно. А этот макромудак Вторичный вдруг начинает надо мной стебаться, что, мол, мой герой гнет об колено автомат Калашникова. Всасываешь?

— Всасываю, — хихикнул Юрик.

— Я пишу — «ли энсфилд», этот имбецил — «калаш». Сам все напутал, и сам меня же обвиняет в незнании предмета, — Димон горестно вздохнул. — Дальше — больше. Позавчера я наехал на Кацнельсона и Зотова, разметал их по кочкам. И версии ихние, и подлость несусветную по отношению к подводникам, и незнание физики...

— Знаю, читал, — закивал Нерсесов. — Я даже стих по этому поводу написал.

— Что о?! — возмутился Гоблин.

— Да не про тебя. Я в стихотворной форме изложил идиотизм объяснений катастрофы. Типа, как надо относиться к официальным сообщениям.

— Ну ка, ну ка, — Чернов схватил блокнот. Юрик откинул голову немного назад и начал заунывно декламировать:

— Субмарина между пальм торчит.

Видно, капитан был сильно пьяным.

Где то в джунглях пробегает кит,

Его мясо хорошо с бананом...

— Это цинично, — заявил ошарашенный Димон. — И вообще, при чем тут пальмы, кит и бананы?

— Сие есть метафорический символизм, — объяснил поэт Нерсесов, — с оттенками гипер реализма. А ля Серебрянный век.

— В качестве эпиграфа мне это не подходит, — огорчился Гоблин.

— Эпиграфа куда?

— К следующей статье о «Мценске»...

— Ты намерен добивать тему?

— Я намерен добивать Кацнельсона, — рыкнул Чернов. — Эта макросволочь свистнула мою идейку о продаже станции «Мир» Китаю[5] и выдает ее за свою.

— Серьезно? — удивился Юра. — И откуда ты это узнал?

— Неделю назад «Секретные материалы»[6] дали информашку по «Миру». Там черным по русскому сказано, что переговоры Кацнельсона с китаезами насчет орбитального комплекса сорвались. Мы, вроде, слишком много денег запросили. Но это мелочи. Главное, что в «Хэ фаллосе»[7] автором идеи назван Кацнельсон...

— Кто автор статьи?

— Не помню...

— Не Менделеев? — Нерсесов назвал главного редактора.

— Да нет. Если б Менделеев написал, я б Вадьку лично в выхлопную трубу его «опеля» засунул. Кто то другой, из пристяжных...

— Менделеева все равно можно попинать.

— А толку? Денег у него нет, живет, можно сказать, в долг... Кстати, хочешь свежую историю про Менделеева?

— Хочу.

— Его прав лишили.

— За что? — Нерсесов пожевал кончик шариковой ручки.

— За пьянку, — усмехнулся Чернов. — Но как! Короче, Менделеев набухался с одним пацаном, которого года полтора назад выгнал с работы. Вадик уже забыл об этом конфликте, а пацан — нет. Так вот... Встретились они на тусовке, пацан Менделеева накачал, а потом, когда тот домой ехать собрался, позвонил в ментовку. И слил Вадьку. Мусора его прихватили в ста метрах от места сборища, выволокли из машины — и на экспертизу. Тут же лишение прав оформили. Причем денег не взяли.

— Естественно, звонок же зафиксирован, — согласился журналист патриот.

— Именно! Теперь Менделеева водитель возит. И поделом...

— Твой приоритет по «Миру» легко доказать, — Нерсесов вернулся к теме разговора. — Сопоставить время выхода статей и дату появления правительственных документов. А потом на Кацнельсона накатить...

— Ворье — оно ворье и есть, — Гоблин отхлебнул сок. — С Кацнельсоном судиться без понту. Да и иск никто не примет. Я лучше его рачком поставлю по «Мценску». Он уже столько наболтал, что на целую серию статей хватит.

Юрик повернул голову и уставился на вошедших в кафе шестерых юношей во главе с рыжим одышливым толстяком в желтой байковой рубахе навыпуск.

— Ха! Димон, смотри, — Нерсесов толкнул Чернова в плечо. — Знаешь, кто это?

— Не, — Гоблин хмуро взглянул на компанию.

— Мелонов сотоварищи. Молодые христианские демократы...

— И чо?

— Последыши Ковалева Ясного и Пенькова...

— А а! — на лице у Чернова появилась заинтересованность.

— Развлечься хочешь? — неожиданно предложил Юрик.

— Не откажусь...

— Пеньков — пассивный зоофил! — громко сказал Нерсесов. — А Дыня — жирный импотент!

Христианские демократы еще не успели сесть за столик.

Один из юношей завопил что то матерно невразумительное и схватил со стола пустую бутылку. Мелонов подпрыгнул и выпучил глаза.

— Кто шагает дружно в ряд? Христианский наш отряд!

Педофилы, лесбиянки, И задроченные панки! — заорал Нерсесов.

— Бей их! — приказал Дыня и рванулся вперед.

— Развлечься, говоришь?! — Гоблин слишком поздно понял, что поддался на провокацию весельчака Юрика. Но времени что либо изменить уже не было.

Чернов отбросил в сторону стул и встретил первых двоих нападавших ударами в челюсти. Молодых демократов швырнуло назад, и они бесчувственными кулями рухнули под ноги переполошенных посетителей.

Юноша с бутылкой широко размахнулся, рассчитывая попасть Димону в голову.

Гоблин чуть отклонился и от души вмазал «христианину» носком ботинка промеж ног. Уши резанул истошный визг будущего кастрата. Димон перехватил согнувшееся тело, вздернул его в воздух и метнул за стойку, едва не прибив несчастного бармена.

Зазвенело.

Шкаф с разнокалиберными бутылками не выдержал удара от прилетевшего тела молодого демократа и развалился. В воздухе распространился аромат дешевого самопального коньяка и прокисшего вина.

— А а а! — мимо Чернова пронеслась округлая фигура Нерсесова, размахивающего сверкающим металлическим подносом.

— Осторожно! — рявкнул Гоблин, но опоздал.

Юрик поскользнулся на размазанном по полу мороженом, совершил замысловатый кульбит, миновал застывшего в ступоре Мелонова и со всего маху въехал подносом по физиономии официанту.

Бам м м!

Тонкая жесть прогнулась по форме лица работника общепита.

Нерсесов с официантом покатились дальше, сметая легкие пластиковые стулья.

Димон перепрыгнул через столик, походя шарахнул Дыню в солнечное сплетение и погнался за двумя оставшимися демократами. Те решили не искушать судьбу и выскочили на улицу.

Чернов плюнул вслед сбежавшим, вернулся в зал и за ногу вытащил из под столика блаженно улыбающегося Нерсесова. Журналист патриот сильно приложился лбом об пол и потому плохо соображал.

Правда, отоваренному подносом официанту было еще хуже.

Гоблин перебросил Юрика через плечо, погрозил кулаком бармену, схватившему телефонную трубку, и ретировался. Не желая терять лишние секунды на размещение бормочущего что то антидемократическое Нерсесова в салоне джипа, Димон забросил приятеля в багажник, где тот благополучно провел полчаса, пока Чернов проходными дворами вез его в редакцию «Нового Петербурга».

— Сверим часы, — приказал Рокотов. Командиры групп послушно взглянули на хронометры.