Серп и молот против самурайского меча - Черевко Кирилл Евгеньевич - Страница 75

Имеется и другая точка зрения по этому вопросу.

Так, в «Истории войны на Тихом океане» о Квантунской армии по ее состоянию на август 1945 г. высказывается мнение, что «эта огромная армия по своей подготовке и снаряжению имела мало общего с прежней отборной Квантунской армией», так как «все кадровые части, входившие в ее состав до войны, были переброшены в другие районы», она «состояла из недостаточно обученных недавно мобилизованных солдат и не была как следует укомплектована снаряжением», в результате чего «первая линия обороны очень быстро рухнула», и японские части вовремя сконцентрироваться для отражения советского наступления уже не успели»[569].

«Хорошо отмобилизованные и обученные советские войска, имевшие за своими плечами опыт войны с немецко-фашистскими армиями, вооруженные первоклассным по тому времени оружием, многократно превышавшие по численности противника на направлениях главных ударов, относительно легко смяли разбросанные части Квантунской армии, которые оказывали упорное сопротивление только в отдельных пунктах, – развивает эту точку зрения российский историк А.А. Кириченко, – почти полное отсутствие японских танков и авиации позволило отдельным советским частям проникать в глубь Маньчжурии почти беспрепятственно»[570].

Действительно, в ходе основной по своей результативности Хингано-Мукденской операции Забайкальский фронт, где на направлении главного удара было сконцентрировано 70% стрелковых войск и до 90% танков и артиллерии советской группировки, нашим войскам удалось в кратчайшие сроки преодолеть высокий хребет Большой Хинган, прорваться в центр Маньчжурии. Наиболее показательными в этом отношении явились действия 6-й гвардейской танковой армии генерал-полковника Кравченко, которая за первые три дня с начала войны без боев преодолела 450 км[571] и приостановилась только из-за того, что самолеты, совершившие 1755 вылетов, не успели к этому времени снабдить ее горючим, необходимым для безостановочного продвижения вперед. Невиданно высокому темпу продвижения Красной армии содействовало и выполнение противником приказа штаба Квантунской армии, отданного на случай советского наступления непосредственно перед его началом, не вступать в бои, а с целью сохранения живой силы и боевой техники отходить на рубеж обороны в центре Маньчжурии, создавая для задержки советских войск только отдельные очаги сопротивления.

Не исключено, что именно поэтому в пяти сводках-шифротелеграммах за первые дни войны главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке A.M. Василевский постоянно сообщал Сталину, что «до сих пор основные силы Квантунской армии не выявлены»[572].

В период с 9 по 14 августа войска Забайкальского фронта, нанеся удар по противнику из Тамцак-Булакского района в Восточной части МНР, вклинивающегося в территорию Маньчжурии, при поддержке войск МНР через Большой Хинган прорвались к столице Маньчжоу-го г. Чаньчунь и вступили во взаимодействие с войсками 1-го Дальневосточного фронта.

Этот фронт из района железнодорожной станции Гродеково 9 августа, преодолевая в упорных боях мощные укрепрайоны противника или обходя их, нанес главный удар в направлении г. Гирин в Центральной Маньчжурии для последующего взаимодействия с войсками Забайкальского фронта. К 14 августа советские войска продвинулись здесь на глубину 50—200 км, вступив в бой с сильной группировкой японских войск в районе г. Мудацзян, которая пыталась не допустить окружения. Правый фланг 1-го Дальневосточного фронта предпринял наступление на г. Харбин для соединения с войсками 2-го Дальневосточного фронта, двигавшимися из Приамурья.

Главный удар начиная с 9 августа при поддержке Краснознаменной Амурской флотилии войска этого фронта нанесли вдоль р. Сунгари, продвинувшись на разные направлениях на глубину 150—200 км.

10 августа после боев они заняли г. Тунцзян, 13 августа – г. Фуцзинь, а 17 августа – г. Цзямусы.

К вечеру 14 августа после десантов Тихоокеанского флота в корейские порты Юки и Расин и потопления большого количества японских судов Квантунская армия (и включенная в ее состав японская Корейская армия) оказались отрезанными от метрополии, и создались благоприятные условия для их окружения и ликвидации[573].

В связи с тем, что всего лишь на четвертый день после начала наступления советских войск 12 августа фронт оказался прорванным на всех направлениях, командующий Квантунской армией генерал О. Ямада, переместив ее штаб в Тунхуа вблизи маньчжурско-корейской границы, отдал приказ войскам отойти из Центральной Маньчжурии к находящемуся вблизи этой границы укрепленному району. Тем самым он внес дезорганизацию в действия японских войск в Центральной Маньчжурии, приготовившихся к обороне, и еще больше облегчил задачу советских войск по разгрому противника[574].

Тем временем в Токио после начала советско-японской войны продолжалось обсуждение вопроса о принятии Потсдамской декларации.

10 августа в 3.00 правительство Японии, в соответствии с мнением императора, единогласно одобрило решение о принятии Потсдамской декларации при условии сохранения прерогатив императора. «Теперь после атомной бомбардировки и вступления русских в войну против Японии, – писал министр иностранных дел Японии С. Того, – никто в принципе не возражал против принятия Декларации»[575].

10 августа соответствующая нота была направлена в США. О ее содержании был поставлен в известность также Китай. А 13 августа был получен официальный ответ Вашингтона, в котором указывалось, что окончательная форма правления будет установлена на основе свободного волеизъявления японского народа. Для обсуждения ответа правительства США и вынесения окончательного решения 14 августа в бомбоубежище императора было созвано совещание правительства и высшего командования армии и флота, на котором вопреки военной оппозиции император предложил проект своего рескрипта о безоговорочной капитуляции вооруженных сил Японии на условиях Потсдамской декларации, и после его одобрения большинством членов кабинета 15 августа этот документ был отправлен в США[576].

После получения по радио рескрипта императора Хирохито о принятии потсдамских условий капитуляции вооруженных сил Японии ночью 14 августа О. Ямада получил телеграмму, подписанную военным министром и начальником Генерального штаба Японии с предписанием продолжать военные действия до получения специального приказа. (Он был объявлен в Токио в полдень 16 августа, и предполагалось, что в Маньчжурию он поступит во все войска через 6 дней.)[577]

Но в связи с тем, что приказ Ставки на этот счет запаздывал (он не был доставлен даже в течение всего следующего дня), 16 августа этот вопрос был поставлен на рассмотрение штаба Квантунской армии. И хотя некоторые участники заседания выступили за продолжение военных действий, поскольку Потсдамская декларация не гарантировала сохранения власти императора, председательствующий на заседании начальник штаба этой армии X. Хата настоял на том, чтобы в соответствии с упомянутым рескриптом императора военные действия были немедленно прекращены на основе его личного приказа, независимо от решения штаба армии. После этого заседания в 16.30 того же дня поступил наконец приказ отдела сухопутных войск Ставки прекратить военные действия и вступить в переговоры об этом с командованием советских войск. О. Ямада немедленно обратился по радио с соответствующим заявлением к Василевскому. А 17 августа Хата был направлен к генеральному консулу СССР в Харбине, чтобы через него передать в тот же адрес аналогичное официальное заявление.