Опускается ночь - Уэбб Кэтрин - Страница 17

На Пьяцца Плебишито тоже есть мужчины, которые ничем не заняты: они стоят, ссутулившись, с мрачными лицами, курят, иногда перекидываются парой слов. У них терпеливый, остановившийся взгляд людей, которым некуда идти и нечем заняться. Многие из них поворачивают головы и провожают взглядом двух светловолосых женщин с их робким спутником, чьи наряды так отличаются от черных одеяний жительниц Джои. Мужчины тоже одеты в черное, коричневое или темно-серое, почти у всех черные, непроницаемые глаза. Они смотрят на мир с прищуром, сквозь завесу табачного дыма, и под их испытующим взором у Клэр словно почва из-под ног уходит и она теряет связь с реальностью. Она здесь не гостья, а просто случайная диковинка. Словно капля воды на вощеной ткани, она может лишь кататься по поверхности, но ей никогда не проникнуть внутрь. И стряхнуть ее легко, так что не останется и следа. Ничего общего с другими местами в Италии, где она бывала, где иностранцы совершенно обыкновенное явление. Ей то и дело хочется обернуться, и она действительно несколько раз оборачивается. Улицы Джои замерли в ожидании, словно затаив дыхание; весь город будто ищет возможности выдохнуть, и выдох этот может вырваться вместе с грозным рычанием. Клэр вспоминается быстрый взгляд, которым обменялись Леандро и Марчи, когда она первый раз предложила пойти на прогулку. Клэр косится на Пипа, но он рассеянно смотрит по сторонам, обхватив руками плечи.

Только на Виа Рома, куда они направились, чтобы осмотреть просторное палаццо одной знатной семьи, носящей фамилию Казано, им стали встречаться лучше одетые люди, явно принадлежащие к более высокому классу, идущие с какой-то целью, а не слоняющиеся без дела. Марчи улыбается и приветствует их, но в ответ получает лишь сдержанные кивки. Ее улыбка меркнет, но Марчи не сдается. Из чувства солидарности Клэр подходит к ней ближе.

– Должно быть, непросто завести друзей в новом месте, да еще не зная языка, – сочувственно произносит Клэр.

Марчи с благодарностью берет ее под руку.

– Знаете, они зовут меня американской шлюхой, – говорит она, понижая голос, чтобы не услышал Пип. Но он слышит – Клэр замечает, как он смущается и отводит взгляд, словно водосточный желоб на другой стороне улицы и ожидающие около него женщины приковали его внимание.

– Маленькие города порождают маленькие умишки.

– Воистину так. Знаете, почти никто из местных землевладельцев не желает тут жить. Никто из знатных семейств – правда, есть тут один граф, у которого большой дворец за городом. Все нанимают управляющих, чтобы присматривать за поместьями, а сами отправляются в Неаполь, Рим, Париж. Всякий, у кого есть деньги, чтобы уехать отсюда, не преминет это сделать. Разумеется, кроме моего Леандро. Поэтому те, кто здесь остаются, – это кучка заносчивых неудачников, которые всячески пестуют свою манию величия. – Марчи по-прежнему улыбается, но даже она не может сдержать досады и злости.

– Мне никогда не доводилось слышать о Джоя-дель-Колле, пока Бойд не позвонил и не сказал, куда мы отправляемся, – говорит Клэр.

– Никто не слышал о Джоя-дель-Колле, моя милочка. Всего через несколько дней вы поймете почему.

Чтобы попасть к замку, они сворачивают на неширокую улицу, пересекающую старый город ровно посередине. И здесь встречаются большие дома, но они выглядят более запущенными и менее модными, чем те, что стоят на улицах, окружающих старую часть. Окна покрыты слоем грязи, пристроенные лестницы ведут вверх и вниз к деревянным дверям, щербатым и местами прогнившим. Сточные канавки забиты мусором и грязью, в воздухе стоит запах отбросов и нечистот, и им приходится еще внимательнее смотреть, куда поставить ногу. Клэр становится ясно, что современные улицы окружают и словно заслоняют собой гораздо более убогий и бедный центр.

– Пахнет так, словно канализация засорилась, – говорит Пип.

– Канализация? Пип, здесь нет никакой канализации, – отвечает Марчи.

– О… – Пип морщится, явно жалея, что заговорил об этом. – А люди от этого не болеют?

– Конечно болеют. Временами тут вспыхивает холера. Но у нас в доме вы в безопасности, все продукты доставляются из массерии, а воду мы покупаем, в ее чистоте можно не сомневаться. Вот слева стоит дом, который построил Наполеон для своего младшего брата, когда тот был здесь по службе. А если вы поднимете глаза, то увидите замок.

Клэр и Пип послушно поднимают взгляд и видят три высокие квадратные башни с плоскими крышами, четвертая, вероятно, была разрушена. Стены – грандиозные, вертикально уходящие ввысь, несокрушимые; кое-где их прорезают маленькие окна и бойницы.

– Можно попасть внутрь? – спрашивает Пип. Громадная дверь выглядит так, словно ее не открывали лет десять. – Кому он принадлежит?

– О, наверное, какому-нибудь знатному старому маркизу, – говорит Марчи, непроизвольно взмахнув рукой. – Никогда не видела, чтобы он был открыт. Но зато там обитает привидение. Ты веришь в привидения?

– Не знаю. Наверное, нет, – отвечает Пип, но Клэр замечает, что он заинтересовался. – Чей же это призрак?

– Молодой особы, которую звали Бьянка Ланция. Она была одной из жен короля, который выстроил этот замок сотни лет назад, – самая красивая из его жен, – и он запер ее в каком-то из этих донжонов, когда до него дошли слухи о ее неверности. И знаете, что она сделала, чтобы доказать свою любовь к нему?

– Сбросилась с укреплений?

– Близко. Она отрезала свои… В общем, важную часть женского тела. Обе.

– И что, король вновь ее полюбил?

– Да что ты! После того, как она отрезала то, что наверняка нравилось ему больше всего? Ну, он кинулся к ней, чтобы помириться, но она умерла. Так что смысла ее поступка я никогда не могла понять.

– Ну, она восстановила свое доброе имя, – произносит Пип с чувством.

– Доброе имя трупу ни к чему, – неожиданно резко отвечает Марчи. – Глупая девчонка, вот что я всегда думаю, когда слышу эту историю. Надо было найти другой выход. Или другого мужа.

– А может, она действительно была неверна и решила себя наказать?

– Тогда еще глупее.

Клэр хочет отвлечь их от этой щекотливой темы, но внезапно, стоя под стенами замка, она теряет ясность мыслей, на нее накатывают смятение и паника. Она поднимает глаза на крепость, пытаясь понять, откуда исходит опасность, – старинные стены словно грозят обрушиться; она вновь оглядывается через плечо и затем поворачивается на каблуках, но никого поблизости нет. Затем из переулка напротив замка показывается человек, который куда-то спешит, и их взгляды встречаются. Мужчина хромает, опираясь вместо костыля на деревянную палку, но это просто палка, без перекладины или ручки для опоры, поэтому ему приходится неловко изгибаться, чтобы держать палку обеими руками. Он направляется на юг так быстро, как только может, не глядя ни вправо, ни влево, а только прямо. Он худой, темноволосый, зубы его крепко сжаты, это заметно по бугоркам, вздувшимся на челюсти. Бродячая собака бежит через улицу, затем опускает голову, принюхивается и поворачивает, чтобы следовать за ним, и в ее повадке Клэр видится что-то угрожающее, так что она даже порывается предостеречь хромающего человека. Он продолжает двигаться по улице и исчезает из виду за повозкой, груженной искореженным металлом и мотками ржавой проволоки.

– Что там, Клэр? Кого ты там увидела? – спрашивает Пип.

– Никого, – отвечает она.

Солнце близится к зениту. Ни на улице, ни под стенами замка нет тени. Внезапно на нее накатывает тоска по Лондону, по тихой улочке, на которой они живут, по запаху свежей зелени в воздухе и полной предсказуемости всего, что происходит.

– Что ж, идем обратно? Не знаю, как вам, а мне нужно сесть и чего-нибудь выпить, – говорит Марчи.

Все они кажутся сникшими; такую опустошенность ощущаешь тогда, когда отправляешься на поиски приключений, а сталкиваешься лишь с такими прозаическими вещами, как вспотевшие ноги, жажда и неприятное чувство, что тебе здесь не рады.

Когда они подходят к дому, Федерико открывает им дверь, и Клэр невольно отводит глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. Ее беспокоит, что он может подумать, будто она не желает смотреть на него из-за уродства, тогда как причина в его испытующем, вопросительном взгляде; какой бы вопрос его ни интересовал, Клэр отвечать не собирается. У него такое выражение, словно он стремится что-то выведать, и это вызывает недоверие. Когда они оказываются во дворе, Леандро окликает их с одной из террас на верхнем этаже: