Я в моей голове (СИ) - Савелов Сергей Владимирович - Страница 51

   - Быстро слухи разлетаются по поселку. - Констатирую.

   - Ну еще бы, - хмыкнул. - Девки жалели, что магнитофона не было, хотели бы записать тебя.

   - Рано еще. - Отговариваюсь.

   - Нам когда можно будет послушать тебя? - Интересуется и поясняет: - Нового давно ничего не слышали, а у тебя, говорят, много новых хороших песен.

   - Жизнь завтра не кончается, - повторяюсь, пожимая плечами.

   Помолчали. Грузин понял, что я для него и его ребят не собираюсь устраивать отдельный концерт, и понизив голос спрашивает:

   - А про меня ты ничего нового не можешь сказать?

   Опять пожимаю плечами:

   - Я тебе все сказал тогда.

   - Ну ладно, бывай, - протягивает руку. Пожали руки и разошлись.

   Чувствую, что Грузин испытывает дискомфорт со мной. После недавних событий наши позиции изменились и он не знает, как вести себя. А это для него непривычно и непонятно.

   На следующий день мы с Филом отобрали пять увесистых свертков. Там были предметы всех сборщиков и наши в т.ч. Ехать надо было завтра вечером. Сомневаясь в быстрых подсчетах долей и процентов для каждого участника, я предложил ему взять с собой калькулятор. Фил отмахнулся - так посчитает. Кроме этого опасался вечернего скандала с матерью. Подозреваю, что вчера отец вернувшись "с концерта" огреб не по детски.

   На удивление, мама восприняла новость о предстоящей поездке спокойно. Возможно вчера разрядилась на отце. А может, повлиял мой вчерашний концерт. Теперь она пользуется повышенным вниманием у жительниц бараков. Все с ней на улице здороваются, пытаются завязать разговор, хвалят меня, такого талантливого. (Ха-ха - 3 раза.) Смеясь рассказала, как вчера отец вернувшись, пытался междометиями передать, как он мной гордится, что я ...ух! Как я... дал! Даже повторить, что-то пытался. Ну она ему и дала! Потом быстро переключилась на желаемые ею обновки. Это было что-то. Когда она стала перечислять, какую она хочет кофточку, как у Ленки с работы. Там такие вставочки, вышивка, здесь открыто и т.д. Брючный костюмчик ей бы не помешал, цвета голубенького с блестками, рюшечками. А туфельки к нему... Я не выдержал, когда ее хотелки перевалили за несколько тысяч, по моим подсчетам, и я уже не помню всего, что она перечисляла. Опустил ее на землю сообщив, что денег не хватит на все. Пусть даст мне свои размеры и я посмотрю, что можно ей подобрать. А так же отцу. Ведь и мне куртка демисезонная понадобится - весна же на дворе. Сожалея, что она сама не может поехать со мной, стала записывать свои размеры, иногда измеряя себя метром и сетуя, что толстеет и скоро, ни во что не влезет. Насчет отца отмахнулась - все у него есть, вот только ботинки ему бы не помешали. Она отсчитала из своей, спрятанной где-то в кровати, заначки 200 рублей и 25 рублей мне на дорогу.

   Нагруженные, как ишаки с Филом тронулись в очередной поход за деньгами. Соломоныч, как обычно велеречив и радушен. Но только до тех пор, пока ему не попалась одна из икон Стаса. Вот тут он переменился. Я впервые видел его таким. Медленно положив икону на стол, он вперился в меня и чересчур серьезным тоном спросил:

   - Скажи мне Сережа правду. Это очень важно и серьезно. Откуда у вас эта икона? Вас милиция не начнет разыскивать?

   Я подозревал нечто подобное, связанное с предметами Стаса, но не ожидал такой реакции от профессионального антиквара. Откинувшись на стуле я уверенно произнес:

   - Несмотря на мой комсомольский атеизм, я порой со страхом думаю, что бог все-таки есть. Некоторые вещи, из сегодня представленных Вам, принадлежат другим людям. В том числе и эта икона. Поверьте мне, что мы совсем не желаем связываться с криминалом, и про каждый предмет досконально выясняем его происхождение и историю. Если это возможно, конечно. Так вот, про данную икону и другие некоторые вещи, которые тоже, несомненно, Вас удивят, могу рассказать. Эти предметы унаследованы от давно умершего священнослужителя. Через несколько поколений новым владельцам они стали мешать в квартире. Так как цены им хозяйка не знала, то попросила сына выкинуть их, освободив кладовку. По неизвестно причине, может божественное провидение вмешалось, он их не выбросил, а вынес в сарай. Когда мы, такие красивые, в новых обновках появились перед сверстниками, благодаря Вам (киваю благодаря), пришлось намекнуть о продаже нескольких икон в столице. Вот этот парнишка и захотел за счет тех предметов приодеться. Вот они перед Вами.

   Соломоныч долго пристально вглядывался в меня и Фила, изображающих безмятежный вид, а потом вдруг захохотал, откинувшись на кресле.

   - Да, давно я подобного не слышал. - Произнес он, вытирая платком слезы. - На что, только не способно наше безграмотное и бескультурное население.

   - А вы представляете стоимость этой иконы? - Снова уперся взглядом в меня.

   - Догадываюсь, что у Вас на столе лежит кооперативная трехкомнатная квартира в Москве.

   Соломоныч заметно смутился. (Наверное, жалеет, что непроизвольно выдал себя и позволил мне задрать цену).

   - Конечно не квартира, но близко, очень близко, - забормотал он, вновь изучая икону.

   Он снова уставился на меня.

   - Сколько вы за нее хотите? Учтите, что на квартиру у меня сейчас денег нет. Я могу сегодня предложить ее настоящему ценителю. Тогда вы сможете получить максимально возможную сумму, за минусом моего процента. Как вы видите - я с вами предельно откровенен. Итак, я вас Сережа слушаю.

   - Извините Евгений Соломонович, нам надо посоветоваться, - произношу, поднимаясь со стула.

   Выйдя на улицу, выложил Филу свои резоны, предположив, что мы можем за эту икону получить до 5000 рублей. Но ниже 3000 рублей не продавать. Хотя цена иконы может доходить до 10000 рублей. Но нам их никто не даст. Если мы рассчитываем и дальше сотрудничать с Соломонычем, то нам стоит пойти немного ему навстречу и немного уступить. Фил предложил дождаться ценителя. У меня были обязательства перед ребятами и мне нужно было время для покупок. Поэтому решили разделиться, после оценки остальных предметов и их продажи.

   Когда мы вернулись в кабинет Соломоныча, я увидел, что к той иконе были отложены еще одна икона и книга с застежками. Антиквар вертел в руках очередную икону.

   - Итак я слушаю Вас, Сережа. - Он поднял на меня глаза.

   - Уважаемый Евгений Соломонович, я тоже буду с Вами предельно откровенным. Эти предметы (кивнул на отложенные вещи) не наши. Нам их доверили наши друзья. Мы не можем не оправдать их надежд. Поэтому давайте закончим с остальным нашим товаром, а потом снова вернемся к предметам, которые у Вас вызвали повышенный интерес. Поверьте, мы ценим наше с Вами сотрудничество и собираемся и дальше поддерживать наши деловые отношения. Я не хочу уменьшать Ваш заслуженный гешефт. Конечно, если у Вас не найдется необходимой суммы сегодня, то можете позвонить своему знакомому и вызвать его. Но мы предпочитаем не вмешивать других людей в наши отношения. Вы, надеюсь, тоже?

   Во время моего монолога Соломоныч пытался сохранять невозмутимый и доброжелательный вид, но чувство досады, растерянности, неуверенности иногда проскальзывали на лице. (Все-таки, выбила его из привычной колеи эта икона). На мой вопрос он непроизвольно кивнул, и опять смутился.

   - Я не сказал, что у меня нет таких денег. Я имел в виду, что таких денег нет здесь. - Поправился он. - Конечно, давайте сделаем так, как вы хотите. - Снова вид прежнего Соломоныча, снова непрерывный убаюкивающий говорок. Только нет, нет, а взгляд его натыкался на предметы, отложенные на края стола.

   Я предложил оценивать товар попредметно, объяснив, что нам надо будет рассчитываться с владельцами. Соломоныч признался, что это разумно и мы стали торговаться за каждую вещь. Фил, пристроившись на углу стола, заносил суммы в свою, ранее подготовленную таблицу. Даже моя книга из сарая была оценена в 80 рублей.

   Перед оценкой наиболее ценных предметов Соломоныч попросил нас выйти прогуляться и перекусить на полчаса. Фил был недоволен моим решением не дожидаться другого антиквара. Он вообще мечтал устроить аукцион между ними. Я порекомендовал ему посмотреть на мир реально. Соломоныча мы знаем и знаем где он находиться. А неизвестный человек - кто для нас и мы, кто для него? А деньги уже пошли большие и нет никакой гарантии, что новый человек не захочет вернуть их назад. В этой среде нет понятий порядочности, чести, дружбы и т.д. Пусть мы потеряем тысячу, другую, но жадность нас не доведет до добра. Соломоныч заинтересован в нас для долгосрочных отношений и пока нас не кидал. Поэтому нам лучше общаться только с ним. А иконы, все равно не наши. Нехотя Фил согласился с моими доводами. Вот так друзья и компаньоны и разваливают совместный налаженный бизнес, когда появляются большие деньги и начинает жадность затмевать разум. Видя на лице Фила борьбу эмоций, решил надавить: