Белый обелиск (СИ) - Рэйда Линн - Страница 23

  То, что решение выйти на улицу было подсказано ему самой судьбой, Альк понял далеко не сразу - сперва он просто дошел до конца улицы, внимательно осматривая каждый дом и сравнивая его с тем, что видел в Лотаре. Он уже собирался повернуть назад, когда его внимание привлекла шумная толпа, собравшаяся прямо на ближайшем перекрестке. Охваченный любопытством, Александр подошел поближе. Впрочем, ничего особо примечательного он там не увидел - то, что привлекло внимание зевак, больше всего напомнило Свиридову цыганский табор. Смуглые, темноволосые девушки в цветастых платьях, черноглазые мужчины и толпа чумазых ребятишек. Эта горстка оборванцев величаво и неспешно двигалась через город, не обращая никакого внимания на собравшихся вокруг людей - разве что самые маленькие из цыганских ребятишек беспардонно дергали прохожих за рукав, выклянчивая мелочь. Альк спросил стоявшего с ним рядом человека, кто все эти люди, и услышал в ответ краткое - "эшшари". Казалось, у жителей Бейтри эти самые эшшари вызывают смесь из самых противоречивых чувств - от раздражения до любопытства. Альк решил, что его это совершенно не касается, и уже собирался выбираться из тащившей его за собой толпы, когда его взгляд неожиданно упал на одну из девушек. Свиридова подбросило, как от удара током. Тонкие черты лица, распущенные по плечам темные волосы и эти невозможно-синие глаза... Девушка из квартиры Перегудовых! В тот раз он видел ее всего несколько минут, да и то в полутемном коридоре, но все-таки ошибиться было невозможно - эта была именно она. Та самая мерзавка, по вине которой он попал в этот проклятый Лотар.

  Альк чуть не заорал от возмущения, но, к счастью, тут же понял, что это ни к чему не приведет. Если он закричит, то только привлечет к себе ее внимание, а эта негодяйка, вероятнее всего, засунула его сюда, преследуя какие-то свои тайные цели, так что вовсе не горит желанием вернуть Свиридова обратно. Ему еще повезло, что он сумел ее найти... Теперь самое главное - не дать ей ускользнуть от него снова.

  Альк представил, как до боли стискивает тонкое запястье и требует немедленно вернуть его назад. Что если девушка не станет его слушать? Или решит сделать вид, что вообще не понимает, о чем речь?.. Станут ли остальные члены "табора" вступаться за нее, или среди эшшари так не принято?

  Толпящиеся вокруг люди оттеснили Алька в сторону, так что он больше не видел лица девушки, но все же не терял ее из виду. Когда улица, по которой двигался "цыганский табор", несколько расширилась, Свиридов яростно заработал локтями, пробиваясь к ней поближе, и нацелился схватить ее за край широкого алого рукава. По счастью, за секунду до того, как он это сделал, девушка-эшшари обернулась, и Свиридов с ужасом отпрянул, увидев чужое, совершенно незнакомое лицо. Правда, кое-что общее между этой девчонкой и "спиритуалкой" из квартиры Перегудовых и правда было, но глаза у этой девушки, вне всякого сомнения, были не синими, а черными, с цыганской томной поволокой. Альк застыл с полуоткрытым ртом. Его толкали, грубо спрашивая, с чего ему вздумалось стоять столбом посреди улицы, но Альк не отзывался. Он боялся, что, если сейчас откроет рот, то из глаз сами собой брызнут слезы. Все напрасно. То ли эта ведьма снова ускользнула от него, то ли - что вероятнее - никакой девушки на самом деле не было, а Альк давно сошел с ума.

  Как бы там ни было, домой он уже не вернется.

  Зря он вообще начал гоняться за эшшари и ушел так далеко от постоялого двора. Альк равнодушно подумал о том, что за то время, пока он охотился за призрачной цыганкой, Ольгер вполне мог вернутся, и теперь устроит своему слуге головомойку за самовольную отлучку. Но сейчас это не имело ни малейшего значения. Альк нарочно шел, не ускоряя шага, потому что теперь ему было уже все равно. Он прошел высокий, выкрашенный желтым дом, который вроде бы запомнил по дороге. Значит, на следующей улице должен быть постоялый двор.

  Но на соседней улице двора не оказалось, как и на соседних двух. Альк начал понимать, что заблудился, и слегка встревожился, но именно слегка - апатия, накрывшая его после погони за цыганкой, до сих пор не собиралась проходить.

  Как назло, Альк не мог вспомнить ни названия трактира, где они остановились, ни фамилии его хозяина (которой, впрочем, никогда не знал). Дома вокруг тем временем делались меньше и беднее с каждым пройденным кварталом. Какая-то встреченная женщина довольно долго слушала сбивчивые объяснения Свиридова по поводу вывески трактира и выкрашенных в ржаво-красный цвет ворот, а потом задумчиво сказала:

  - Так это, должно быть, в Бейтри.

  Альк похолодел.

  - А разве я - не в Бейтри?..

  - Нет, это уже предместье. Еще чуточку пройдете - и пойдут одни поля, - поведала словоохотливая женщина.

  В голове у Свиридова забрезжил свет.

  - Поля?.. А как же городские стены?

  - А их нет. Мы ведь не в приграничье, кто может на нас напасть.

  Альк поблагодарил и подождал, пока женщина отойдет подальше. Сердце у юноши колотилось так, что Альк боялся, как бы его поведение не показалось очевидцам подозрительным.

  Итак, у Бейтри нет крепостных стен. А значит, нет и стражи, которая станет останавливать его на выходе из города и требовать у Алька подорожную, подписанную его "господином". Теперь становилось ясно, почему ройт Ольгер запретил ему выходить с постоялого двора - уж он-то знал, что при желании Альк сможет беспрепятственно покинуть город. На секунду сделалось обидно, что ройт с ним лукавил, но эта мысль почти тотчас же потеряла всякое значение. Он был свободен!

  Альк одернул рукава, чтобы они получше закрывали его металлический браслет, и быстрым шагом двинулся вперед. Свиридова душило ликование. Должен найтись какой-то способ снять этот браслет, а значит, рано или поздно он сумеет от него избавиться. План того, что делать дальше, начал вырисовываться сам собой - нужно пробраться в Гедспур и присоединиться там к повстанцам. Хотя, если в этой провинции сейчас идет война, то вряд ли он сумеет так легко туда попасть... Ладно, не так уж важно, что он станет делать дальше, главное - теперь Альк был свободен и мог сам решать, куда идти и чем себя занять. Ройт Ольгер ему больше не указ, и вообще он вряд ли еще раз увидит бывшего "хозяина".

  Как ни странно, последняя мысль несколько охладила его эйфорию. Альк внезапно понял, что успел в каком-то смысле привязаться к Ольгеру. Порой тот раздражал его невероятно, но, как ни крути, ройт был единственным человеком в этом мире, которому было какое-то дело до Свиридова. К тому же, если выкинуть из головы дворянские замашки ройта, о нем вспоминалось исключительно хорошее.

  Вот интересно, кстати, станет Ольгер посылать за ним погоню, когда станет ясно, что его "слуга" сбежал?.. На всякий случай следовало отойти как можно дальше от Бейтри, так что Альк шел почти несколько часов, прежде чем в первый раз остановился на привал. Ноги у него устали, а еще - хотелось есть и пить, но рассиживаться у дороги Альк не стал - заставил себя встать и идти дальше. Может, никакой погони и не будет, но все-таки лишняя осторожность еще никому не навредила.

  Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись сжатые крестьянами поля, как рамкой, обведенные темной полоской леса. Жилья видно не было, а люди попадались очень редко, да и те не проявляли к Альку никакого интереса. Радужное настроение Свиридова мало помалу начало сменяться ощущением смутной тревоги. Он ушел из Бейтри без еды и денег, даже без плаща, в который можно будет завернуться ночью. Альк сказал себе, что это ничего, и что он непременно что-нибудь придумает - но почти сразу же болезненно поморщился, припомнив, к чему привела его попытка "что-нибудь придумать" в прошлый раз.

  День тянулся дольше, чем любой другой на памяти Свиридова, но под конец все-таки начало смеркаться - как-то удивительно стремительно и жутковато.

  Ноги гудели от усталости, а во рту совершенно пересохло. В начале дневного путешествия Альк был так беззаботно счастлив, что даже пел - а теперь пожалел, что не держал рот на замке, поскольку на зубах скрипела пыль. Свиридов сел на край оврага прямо у дороги и задумался. Мысли были совершенно беспросветными - как будто бы тот человек, который с таким ликованием покинул Бейтри, был кем-то совсем другим, чужим и совершенно непонятным. Хорошо, допустим, он будет идти до ночи, но так и не встретит ни только какого-нибудь человеческого жилья, но даже стога сена, в которое можно было бы зарыться. Что тогда делать? Идти дальше, сколько хватит сил, или ложиться прямо на краю дороги?..