Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Харизма - Каганов Леонид Александрович - Страница 40


40
Изменить размер шрифта:

Классно мы тогда говорили. Вот так вот видишь человека часто, а ничего о нем не знаешь. Здравствуй. Варенье бери, не стесняйся. Спасибо. Еще чайку налить? Да, чуть — чуть. Жарко так на улице. И не говори. Ну, до свидания. Вотд и все. Если однажды не поговорить с глазу на глаз, хороши долгим елочным разговором, так и жизнь может пройти, поумирают люди, поисчезают, так и не поговорив. Как два компьютера рядом стоят, а если сетка не протянута, то никакого обмена информацией нет и не будет.

Оказывается, Ник — почти мой ровесник. Я думал, ему под тридцатник, а ему всего-то двадцать четыре. Вот что значит инет! Как поставит себя там человек — таким его и будут читать. Арише, наоборот, всего двадцать один. Это мне всегда казалось, что она старше, а она просто ростом чуть-чуть выше меня, вот и весь секрет. С Ником они уже лет пять живут. Про Ника она очень хорошо говорила, только неохотно.

А еще про меня говорила, как она поначалу меня испугалась, что во мне черная сила, а теперь вроде как видит, что и не изменился почти, нормальный человек, и не боится…

И вот говорим мы, а я смотрю на Аришу, у нее глаза так темноте поблескивают влажно, и носик торчит тоненький — такой, с благородной горбинкой… Я уже отвлекся, какую-то чушь несу, а сам на ее лицо смотрю, на грудь под маечкой. А маечка узкая, обтягивающая, наполненная. И так мне хочется до нее дотронуться, за руку взять, подержать, волосы взъерошить. Но знаю — нельзя никак. А она на меня тоже смотрит… В общем, как-то само все у нас тогда вдруг получилось… Не буду рассказывать, это наше личное дело и никого это больше не касается! Ясно?

Утром приходит Амвросий. Деловой такой, уже два саквояжа с собой. Всех построил, говорит, сегодня — сложный день, если бесы не вышли от шума, то придется плоть усмирять. Ну, типа готов ли я?

— Готов! — говорю. — А как плоть усмирять?

— Будет больно, — говорит отец Амвросий. — Но так надо.

— Как?

— Сначала бичами попробуем. Я принес бичи. Три штуки.

— Меня не считайте! — быстро говорит Аришка. — Я его бить не стану!

— Так надо, — отвечает отец Амвросий.

— Я не могу. Я уйду! — говорит Аришка и уходит из комнаты.

— Ладно, — говорю, — я сам себя буду. Бичи настоящие, пастушеские?

— Сейчас, пастушеские тебе, — вздыхает отец Амвросии. — С бичами нынче проблема. Только плетки в секс-шопах и можно найти.

— Фу, — говорю. — А без бичей никак нельзя бесов изгнать?

— Ну, можно власяницу надеть. Типа свитера из стекловаты. Суровая штука. Можно кандалы нацепить и ходить, но это время. Можно коленями на горох и молитвы читать. Но это тоже долго, бичами быстрее,

И вынимает бичи. Кожаные плетки, причем измочаленные такие, мерзкие.

— Эта… — говорю, — отец Амвросий, а вот эти бичи обычном секс-шопе куплены? Или секонд-хэнд?

— Одержимый! — шикает на меня отец Амвросий. — Не забывайся! Какой секонд-хэнд? Хорошие бичи, почти новые. В святом источнике под Загорском вымочены. Молитвами очищены. Ими только бесов изгоняют. На счету каждого бича — по десятку бесов. Сымай давай рубаху, ложись на живот и подставляй спину! И принесите мне чистое полотенце, вату и перекись водорода!

— Зачем это вам, — говорю, — перекись водорода? Вы что, меня до крови будете бичевать?

— Нет, знаешь! — говорит отец Амвросий саркастически. — Мы тебя гладить пришли! Конечно, до крови!

— Стоп, — говорю. — Тут я не согласен.

— Это не так уж больно, — говорит отец Амвросий. — Из меня так бесов три раза выгоняли.

— Новость, — говорю. — Значит, вы тоже одержимый? Я думал, вы священник православный…

— Всяко бывало, — говорит отец Амвросий со значением. — Это было еще до того, как я в семинарию поступал. Сейчас я почти священник. Только не православный, но тоже славный. Целительский дом пресвятой Дарьи Ерохиной. Наша Дарья, конечно, с официальной церковью не связана, наоборот, судится в третий раз, но святая каких мало! Так что подставляй спину, это боль святая для тебя, а для бесов томительная.

— Боль я потерплю, — говорю. — А вот бичами вашими грязными меня до крови бичевать нечего. Я не знаю, скольких вы уже бичевали до крови, мне это надо, да?

— А в чем дело? — настораживается отец Амвросий.

— А в том, что бесов-то вы, может, и изгоните, а вот СПИД занесете. Или гепатит С, что, в общем, почти то же самое, тоже не лечится. Так что мне, пожалуйста, одноразовый бич.

— Одержимый, не умничай! — багровеет Амвросий. — Бичи святой водой омыты!

— А нечего на меня орать! — завожусь я. — Вы мне спецификацию представьте на вашу святую воду! И лицензию Минздрава, что ваша святая вода вирусы СПИДа и гепатита С убивает!

— Какой скандалист! — с омерзением говорит отец Амвросий. — В таких условиях я работать отказываюсь!

— Подождите, подождите, — вступает в разговор Габриэлыч. — Вы, безусловно, правы, и Алексей в чем-то прав, давайте поищем компромисс? Может, кипятком бичи окатим?

— Нет тут компромисса, — бурчит Амвросий. — Бичи кипятком нельзя, замша портится.

— А нельзя ли чем-нибудь другим усмирять плоть? — говорит Габриэлыч. — Только бичами?

— Ну разве что сразу к следующему этапу перейти, — отвечает Амвросий уже более спокойно.

— Какому же? — настораживаюсь я.

— Каленым железом, — говорит отец Амвросий. — Вот тут уж стерильность будет тебе!

— Это плитка нужна газовая, железо калить, — задумывается Габриэлыч. — А у меня плита электрическая… Да и железа такого нет, это что-то типа тавра лошадиного, да?

— Господи! — воздевает отец Амвросий руки к небу. — Куда я попал? Какие дикие люди! Тавро лошадиное! Приду, мают же такое! Двадцать первый век на дворе — а они тавро калить собрались!

— А как? — поднимает брови Габриэлыч.

— Да очень просто! Несите утюг. Утюг на пузо. Если не поможет — еще и паяльник в срамное место.

— Так… — разъяряюсь я.

— Спокойно, спокойно! — машет мне рукой Габриэлыч. — Паяльника нет. Есть утюг. Фирменный, с водоразбрызгивателем.

— Ну, паяльник, положим, я захватил… — говорит отец Амвросий, но, видя мой взгляд, поспешно добавляет: — Хотя пары утюгов вполне хватит.

— Мне это не нравится, — говорю я. — Не нравится. Не нравится. Ясно?

— Не нравится, можешь идти, — говорит отец Амвросий. — Насильно бесов не изгонишь. Желание одержимого нужно.

— Ладно, — говорю. — Давайте ваши утюги…

— Вообще, — говорит отец Амвросий задумчиво, — по-хорошему, тут бы крест нужен.

— Ну, вон у вас из саквояжа торчит здоровый медный не крест?

— Крест настоящий. Деревянный. И тебя прибить к нему. Вот уж чего бесы не любят! Или просто распять…

Отец Амвросий подходит к стенке и начинает по не хлопать ладошкой.

— Кирпич или бетон? — спрашивает он Габриэлыча.

— Не знаю, — говорит Габриэлыч. — Не задумывался.

— Кирпич, — кивает Амвросий. — В него так прости гвоздей не понабиваешь. А уж в новых домах, бетонных, там просто беда. Помню, в микрорайоне Чертаново мне приходилось гнезда перфоратором делать, туда деревянные пробки вбивать, и вот только в них уже — гвозди. Так одержимого и прибивали. Согласитесь, извращение богопротивное?

— Богопротивное, — соглашаемся мы с Габриэлычем.

— Но есть неплохой вариант к полу прибить. Там под ковром паркет ведь, да?

— Ну да… — говорит Габриэлыч совсем уже неуверенно.

— Тогда поехали! — командует Амвросий. — Диван прочь! Ковер скатываем, стелим чистую простынку. За дело!

Ну, мы с Габриэлычем переглянулись, он кивает, мол, надо. И мы действительно готовим место посреди комнаты. Сворачиваем и выносим ковер. Пол под ним пыльный — жуть. Аришка выходит и быстренько его моет. И просится уйти вообще из квартиры, потому что боится. Амвросий уговаривает ее остаться, чтобы она стучала в бубен или кастрюлю, но она отказывается, страшно ей за меня. В общем, ушла. А мы выносим диван в коридор, прислоняем к входной двери. И я иду на кухню кипятить гвозди. Гвозди Амвросий принес с собой, новые, здоровенные такие, в масле все, в хозяйственную бумагу завернуты. Но я настоял, чтобы их прокипятить. Отец Амвросий прямо изворчался весь, сказал, что уже два года бесов гоняет, а такого зануду первый раз видит. Сказал, что это во мне бесы занудства поселились. Но я знаю эти дела! У меня мать пневмонией болела в позапрошлом году, в больницу клали, так я весь инет излазил, все медицинские сайты. И не только про пневмонию, вообще всего поначитался, особенно про СПИД и гепатит С — там много страшилок на эту тему. Поэтому гвозди я содой оттер от масла и кипятил в кастрюльке ровно сорок минут — у меня в мобильнике таймер, специально заводил секундомер. И молоток спиртом протер. Ну, спирта, конечно, не нашли, Габриэлыч — он непьющий, но одеколон нашли у него в ванной. Им и протерли. Еще на деревянную ручку попало, впиталось — и получился самый благоухающий в мире молоток.