Харизма - Каганов Леонид Александрович - Страница 26

Тут пришел безбровый Гоша в комнату. Неглупый парень был, кстати, земля ему пухом. Хотя ладно, не буду вперед забегать, рассказываю по порядку. Значит, пришел Гоша в комнату — напряженный такой.

— Едут! — говорит. — Готовимся!

— Стоп! — говорю. — Мне еще переодеться надо. Принесите мне одежду, рванину какую-нибудь.

— Одурел? — изумляется очкастый. — Я-то порадовался, что ты хорошо концепию понял. Какую, к черту, рванину? У тебя костюм самое то. Белую рубашку кровью залить — вот самая концепция.

— Что?! — говорю. — Ты знаешь, сколько костюм стоит?!! Кровью залить?

— Нет, ну можно с такими работать? — вздыхает очкастый и оборачивается на Гошу. — Правильно мне говорил босс — надо или живца брать натурально, или клоуна приглашать, фокусника.

— И надо было фокусника, — пробасил Гоша. — Изобразил бы нам тут хоть ногу отрезанную, хоть яйца. За те же деньги.

— Рожу их каждая собака знает, клоунов этих, — поморщился очкастый.

— Ладно, — говорю, — еще штука денег — и пиджак ваш.

— Некогда мне, — говорит очкастый. — Пойду встречать босса с клиентом. Гоша, разберись с ним, дай ему денег, чтоб не ныл.

И уходит. Гоша хмуро вынимает из кармана горсть бумажек и дает мне.

— Так, — говорю, — а я что-то не понял, наркоз где? Врач где?

— Врача тебе, — говорит Гоша. — Наркоза тебе.

— Иначе не буду работать.

— А куда ты денешься, голубчик?

И ухмыляется так мерзко. И вынимает из кармана ножик-выкидушку. Здоровенный такой ножик, лезвие с кровостоком — короче, все дела.

— А никуда не денусь, — отвечаю ему, — только клиенту вашему я буду кричать “помогите, спасите”…

— Вот и молодец, — кивает Гоша.

— “Помогите-спасите, буду кричать. Я клоун из детского сада и приехал сюда фокусы с пальцами показывать за деньги, а меня тут мучают, заслуженного артиста Гагаринского района!”

— Хитрый, с-с-сука, — говорит Гоша. — Да шучу я, шучу, будет тебе наркоз. И перевязка. Только врача тут, сам понимаешь, нету никакого. Поэтому я вместо врача. Но ты не трясись, у меня, может, опыта в таких делах побольше, чем у врача. Ты в армии не служил?

— Не служил.

— Ну вот послужи в горячей точке, вернешься врачом. Понял?

— Понял, неси давай заморозку или что ты мне колоть. будешь.

— Герыч, — говорит Гоша и начинает шарить в кармане. — Понюхаешь — и нормально.

— Это что такое? — говорю. — Героин, что ли?

— А больше ничего тут нету, брат, — отвечает Гоша и в кармане озабоченно шарит. — Где же? Неужели потерял?

— Вот суки, — говорю. — Последний раз с вами работаю, подонками. Не шарь, не шарь, не нужна мне твоя отрава, даже видеть не хочу. Слышал, что это такое, спасибо, не надо. Лучше без наркоза режь мизинец. Но это еще пять штук.

— Что?! — говорит Гоша. — Шиш тебе!

— Ну все, — говорю. — Я — клоун. Понял?

Тут Гоша нервно вынимает мобилу и прижимает к уху.

— Але! — говорит. — Слушай, тут гаврик быкует. Я его стукну пару раз? Чего? Говорит, что клоуна будет изображать перед клиентом. Может, ему рот заклеить?

— Я и с закрытым ртом клоуна изображу — будь здоров!

— Чего? — говорит Гаврик в трубку и переходит на шепот, сразу видно, что очкастый с ним шепотом говорит. — Чего быкует? Что заморозки нет и врача. Нет. Нет, не бил. Я ему герыч предлагал, отказывается. Денег просит. Дать ему в рыло? Чего? Денег дать? Может, в рыло? Ладно. — Кладет в карман мобилу.

— Ну чего, — говорю, — решили?

— Даст он тебе пятерку, — говорит Гоша. — Вымогатель. Но только в следующий раз. Если не последний раз мы работаем.

Но я уже понял, что с этих жмотов больше ничего не вытрясти. Гоша тем временем вынимает веревку и начинает меня привязывать к стулу, как договаривались. Тщательно привязывает, со знанием дела. Профессионал.

— Ну, — говорит Гоша, — с Богом. Готов?

— Готов, — отвечаю. — Какой палец подставлять? Правый, левый, какой?

— Какой хочешь, мне без разницы. Переговариваемся прямо как в поликлинике, будто я анализ крови сдавать пришел.

— А ножиком своим не промахнешься?

— Я не ножом. Как я тебе ножом отрежу? Ножу стол нужен, упор. Я кусачками.

И вытаскивает из кармана кусачки. Не то чтобы ржавые, но вид поганый.

— Так мы совсем не договаривались! — возмущаюсь я. — Что за антисанитария такая?!

— Почти новые кусачки, еще ни разу не использовались по назначению. Чище, чем мой нож, в три раза, — убедительно говорит Гоша.

— Ни фига себе, — говорю. — Это по какому такому назначению они не использовались? Если вы ими каждый день пальцы режете, то я против. Еще мне СПИДа не хватало занести в рану. Или гепатита, тоже, говорят, примерно одна фигня.

— Обижаешь, — говорит Гоша, подносит кусачки к моему лицу и щелкает. — Какие пальцы? Видишь зазубрины? Проволоку резали. Колючую.

— Все равно зараза.

— Я их водкой протер, не волнуйся, — говорит Гоша. — Мамой клянусь.

Ну не скотина? Врет ведь! Нагло врет. Но тут в коридоре шаги раздаются, и я вижу в открытую дверь комнаты, как мимо проходят люди. Здоровые такие туши. Серьезные, судя по виду. Настолько серьезные, что совсем не страшные, потому что таким я не интересен. Даже если у меня пятнадцать тысяч денег сейчас в кармане. И вот они проходят и уходят, только один на меня зыркнул мимоходом и глаза отвел. Бегающие глаза такие, деловые. Сразу видно — охранник чей-то. Я смотрю на Гошу, Гоша смотрит на меня, мол, все в порядке, жди. И мы сидим молча еще минут двадцать. Уж не знаю, что там у них происходило, видно, беседовали, но нам отсюда ничего не было слышно. Вообще подозреваю, что через подвал их провели просто так и вывели снова на первый этаж коттеджа.

И вот раздаются снова шаги, за дверью слышу голос “кстати, заглянем на секунду вот сюда”. И вваливается в комнату вся процессия. И зырит на меня. А Гоша встал за мной и плечо сжимает — мол, приготовься. А я смотрю на эти лица. Один очень толстый господин кавказской внешности. Очень важный и серьезный. Но бледный, напуганный. С ним — видимо, его охрана. А рядом еще одна суровая морда. Конечно, моложе, чем мой очкастый, но сразу видно — это его босс. И еще два быка, видно местные.

— Здравствуй, Кирилл, — говорит босс и выразительно на меня смотрит.

Я чего? Я отыгрываю испуг.

— Плохие для тебя новости, — говорит босс. — Беседовал с нашими общими знакомыми. Которые денег взяли, а отдавать не спешат. Так вот, Кирилл, наши общие знакомые даже тебе помочь не хотят. Понимаешь?

Я открываю рот и начинаю голосить:

— Отпустите меня! Что вы со мной делаете? Не надо! Не надо! Папа! Папа, помоги! Папа!

Очкастый удовлетворенно кивает, а гости переглядываются.

— Не проблема! — громко объявляет босс. — Мы тебя обязательно отпустим в ближайшие дни.

Я в ступоре. Этого мы не репетировали. На всякий случай молчу.

— Отпустим, — повторяет босс. — Но по частям. Первую часть отпускаем сегодня.

И кивает Гоше. Тот яростно выхватывает кусачки и поднимает их победно, чтоб зрители видели.

— А-а-а-а-а-а-а!!! — кричу я. — Не надо! Пожалуйста! Родненькие, пожалуйста, миленькие! Все что хотите сделаю! Позвоните папе! Дайте я позвоню папе! Не надо! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

И дергаюсь, типа вырываюсь. Но не сильно дергаюсь, я ж не дурак, промахнется Гоша — оттяпает мне вею кисть.

Надо отдать должное Гоше — молодец. Сделал все красиво и быстро. Щелк, хрусть — и мизинец на полу, а из руки кровь хлещет. Гости в ужасе, рвутся вон из комнаты, в двери давка. Не ожидали такого. Я, конечно, ору как положено, захлебываюсь до хрипа. Только мне не больно. А проблема у меня другая — чувствую, что палец растет снова. И ничего не могу с этим поделать. Поэтому прячу руку на груди, все равно пиджак уже испорчен.

— Все, — говорит Гоша шепотом, — молодец, братан, хорошо поработал. Давай быстрей перевяжу, как рука?

Ну я поднимаю руку — а там все нормально.

— Обосраться! — говорит Гоша в восхищении и поднимает с пола мизинец. — Выросло заново!