Демоны внутри. Тёмный трон (СИ) - "Umnokisa" - Страница 38

Мысли о том, что мне задали вопрос, на который я должна дать ответ, оказались стиснутыми какими-то глупостями. Призрак перестал меня интересовать. Я снова протянула руку вверх, наблюдая, как свет пробивается сквозь пальцы. И теперь уже свет занял мой разум. Его переливы были всем.

— Чего ты хочешь? — слева появился ещё один призрак в белых одеяниях.

А потом ещё один:

— Зачем ты здесь?

— Куда ты идешь? — спросил четвёртый.

Я выпустила облачко пузырей, и перед тем как закрыть глаза, любовалась, как они скользят по моей руке вверх, уплывая к солнцу. Мне следовало плыть за ними, поверхность, кажется, не так уж далеко, но почему-то не получается себя пересилить. Ощущение, сходное с невесомостью. Я здесь — и одновременно нет. Я есть, и одновременно нет. Кто я? Действительно, кто я?

— Глупое дитя, — звучит чей-то мелодичный голос словно ответ на мой вопрос. Кто-то сжимает мою ладонь и тянет вверх.

— Папа… — произношу я одними лишь губами, сжимая тонкие пальцы из последних сил.

*

Глоток воздуха кажется мне спасением. И, возможно, это самый ужасный звук, что я издала за всю свою жизнь. Вдох, наполняющий лёгкие столь желанным воздухом. До боли в грудной клетке, настолько сильной, что кажется, будто я лопну, словно перекачанный шарик.

Я всё ещё на ногах, что вызывает моё секундное удивление. Но эта мысль быстро оказалась задвинута на задний план: за руку меня держал Люций.

— Что… — о, я снова могу говорить. — Что произошло?

— Это маленькое исчадие ада решило задурить тебе голову, вот что, — Велиал оказался за моей спиной. Я не сразу поняла, что его руки покоятся на моих плечах.

— Сам такой! — отозвался Люций, выдёргивая свою крохотную ладошку из моей. — Нечего тащить сюда всяческий сброд из Гайи.

— Мы, кажется, договаривались, что ты не трогаешь Нозоми.

— Не со мной, — огрызнулся ребёнок, разворачиваясь к нам спиной и с комичной надменностью, вскинув голову, пошёл прочь по длинному коридору в ту часть дворца, куда ранее мне было строго-настрого ходить запрещено. Призраки молча последовали за ним.

Марбас тихо присвистнул. Он всё ещё сидел на корточках, прямо на перилах, глядя на нас всех. Тени маревом окружали нас, неожиданно много, словно минутой ранее ожидалось очередное столкновение сторон. Заган одёрнул плащ. Игла в его руке растворилась. Асмодей спрятал серебряный клинок.

— Что произошло? — повторила я свой вопрос, когда Люций и его сопровождение скрылись за поворотом. Ответ, полученный ранее, меня не устраивал.

— Я думаю, стоит ей рассказать несколько больше о Люцифере. Твоё молчание чуть не заставило её сыграть в ящик, — второй из королей встал напротив меня, разглядывая так, словно со мной случилось что-то, не поддающееся объяснению. — Ты знаешь, чем это может грозить.

— Видимо, за пятьсот лет отсутствия я немного отвык от его замашек.

— Немного? — второй из королей едва не поперхнулся. — Немного отвык?! Он плевать хотел на все ваши договорённости, на ассасинов, на нас всех. Умудрился пересечь все барьеры, выставленные вокруг магичкой, так, словно их нет, ввалился к ней в разум, и ты понял это только тогда, когда он оказался внутри головы этой… — Заган посмотрел на меня, силясь подобрать слова, чтобы назвать меня, но потом, видимо, решил, что в этом нет необходимости. Мое имя в обиходе он использовал редко, и я уже привыкла, что с его стороны я именуюсь как «эта», «та» и что-нибудь в этом же духе.

Велиал вздохнул и устало поднял взгляд к потолку, разглядывая лепнину и позолоту, которая выделяла виноградную лозу на общем растительном фоне.

— Хорошо, я понял свою ошибку. Ты это хотел от меня услышать?

— Нет, — Заган пошёл в противоположную сторону от той, куда удалился Люций со свитой. Все, кроме Марбаса и Теней, двинулись следом. Черепоголовый остался рядом с наёмником, о чём-то тихо говоря, тот же молча смотрел нам вслед.

Как оказалось, Заган направлялся в кабинет Велиала. За сутки из него действительно вынесли все ящики и привели в приемлемый для работы вид. Помещение оказалось достаточно просторным, теперь, благодаря тому, что оно не захламлено, это было видно. Противоположная двери стена была полностью, от пола до потолка, остеклена. Посреди кабинета лежал ковер всё с тем же изображением ангела и змеи, что я видела на мантии Самаэля и на витраже в тронном зале. Для гостей стоял удобный на вид диван, напротив него — два кресла. На небольшом столике из красного дерева лежали документы, написанные на всё том же непонятном мне языке, и почётно возвышался недопитый бокал с вином. Одну из стен, слева от двери, полностью занимал книжный стеллаж, на другой же стене весела огромная картина.

Рабочее же место короля походило скорее на рабочее место какого-нибудь миллионера в собственном особняке, как их часто показывают в фильмах: огромный массивный стол из всё того же красного дерева, на котором, впрочем, почти не оставалось свободного пространства из-за количества всё тех же документов и пергаментов. Чернильница, несколько запасных необычных на вид перьев неизвестных мне птиц, что, к слову, меня удивило, ведь куда удобнее пользоваться шариковыми или перьевыми ручками, но подобный «прогресс» тут, видимо, не в почёте. И огромное кресло, обтянутое тёмно-зеленой, практически чёрной кожей.

Я хотела было присесть на диван, но меня почему-то очень заинтересовала картина, которая притягивала к себе взгляд и впечатляла как минимум размерами проделанной художником работы. Видимо, именно она была тогда укрыта под тканью и её сохранности так обрадовался Велиал.

Когда я подошла ближе и наконец разглядела её, стало окончательно понятно, что на полотне был изображен момент изгнания из Рая, написанный маслом. Ангелы, объятые пламенем, обращались в демонов. Их волосы темнели, крылья теряли перья и превращались в перепончатые, одежда рвалась на лоскуты. В адском пламени они жались друг к другу в поисках поддержки. Над их головами сияли ангелы, сохранившие преданность своему создателю. Вооруженные мечами, копьями, сыпавшими смертоносным дождем из стрел, карали падших братьев и сестер.

Она производила на меня столь большое впечатление, что я не могла оторваться от неё. Не знаю, сколько я так простояла, возможно, минут десять, но я находила все больше и больше интересных и скрытых деталей, незаметных на первый взгляд. Дотошность автора делала свое дело — настроение работа передавала полностью. Страх, отчаянье, боль, злобу, надежду. Все смешалось в этой работе, наполняя зрителя каплей за каплей чувствами изображенных на ней существ. Всё это время я не слышала ничего из разговора между Велиалом и остальными.

— Нравится? — неожиданно прозвучавший над ухом голос Велиала заставил меня вздрогнуть. Я настолько увлеклась разглядыванием картины, что совсем потеряла связь с реальностью.

Я неуверенно кивнула. Мне не нравилось то, что было изображено, не нравился сюжет. Но впечатляло настроение, впечатляло мастерство, с которой была она выполнена. Даже в самом маленьком нарисованном лице были видны эмоции.

— А кто это нарисовал? — я с трудом смогла отвести взгляд от ангела, в котором узнала Велиала.

— Набериус, — король указал на одного из ангелов. — Это он.

Я приблизилась максимально близко, чтобы попытаться разглядеть его, но как раз себя художник нарисовал паршиво, размазанно, словно не хотел, чтобы его обвинили в чрезмерном самолюбии.

— Он мог нарисовать кого угодно идеально, с невероятной точностью. Словно нарисованный просто взял в руки раму и смотрит на тебя через неё. Но себя рисовать он ненавидел. У меня не осталось ни одного его портрета. Случись что с моей памятью — я потеряю его образ навсегда, и наше общение будет казаться каким-то невнятным сном.

— Он был красивый? — поинтересовалась я.

— Маркиза называли за глаза Журавлём не только потому, что тот мог в него превращаться, — ответил за Велиала Роберт, который уже сидел на диване. — Нозоми, тебе лучше присесть. Нам всем предстоит долгий и тяжёлый разговор.