Ключ от Снов - Челяев Сергей - Страница 35

– Это ты все затеял, паршивец? Отвечай!

– Но ты ведь и так все понял, Хозяин… – тихо пробормотал Старшина кукольного народца.

– Кто тебя надоумил, я спрашиваю? – заорал Кукольник, но Коротышка за его спиной издал тихое восклицание, и Кукольник тут же перешел на яростный свистящий шепот. – Кто это все выдумал?!

– Я! – раздался гордый, но немного дрожащий голос, и в палатку на глазах изумленных зорзов вступил Прекрасный и Мужественный Герой!

Немного косолапя оттого, что тут, среди двух стоящих людей было тесновато для его округлых очертаний, Гвинпин прошествовал к столу, забрался на лавку и через миг уже стоял рядом со Старшиной.

– Это еще что за чучело? – поразился Коротышка.

– Гвинпин, – пробормотал Кукольник, с удивлением глядя на самоотверженную куклу. – Тот, который пристал к проклятым друидам.

– И тот, кто может говорить, – сухо заметил Гвиннеус. – Особенно – тем, кому уже давно пора его выслушать.

– Так эти стервецы заодно? – угрожающе протянул Коротышка и двинулся к столу, но Кукольник остановил его.

– Значит, все разведали… Подслушали, разнюхали… Это надо было предположить. Рано или поздно. Но то, что вы показывали тут – это, пожалуй, еще не все? – задумчиво спросил зорз.

– Нет, хозяин, – покачал головой Мастер кукол. – Это – далеко не все.

– Более того, – добавил Гвинпин. – Все – но другое.

– Что ты хочешь этим сказать, дубовый бочонок? – рассвирепел Коротышка, но Кукольник осадил его вновь.

– Остынь, Половиныш…

Коротышка в ужасе воззрился на своего напарника.

– Как ты… сказал?

– Я понял эту пантомиму, – ответил Кукольник, задумчиво глядя на Гвина. – И в отличие от тебя, Половиныш, боюсь, что я понял ее правильно. Там – все наоборот. Это ты хочешь сказать, кукла?

Гвинпин и Старшина оба молча кивнули. Коротышка же только переводил непонимающий взгляд с кукол на своего напарника, не в силах понять ни тех, ни другого.

– Я тоже думал об этом, – тихо сказал Кукольник Старшине. – Иногда. Особенно, когда делал вашего брата. И вчера, когда Клотильда нас приперла к стене. Но у меня нет доказательств, что старая ведьма обманула нас тогда или же обманулась сама.

– Они есть, – печально сказал Мастер кукол. И, увидев вмиг вспыхнувшие удивлением глаза Кукольника, указал на Гвинпина. – Вот он скажет.

Двое зорзов требовательно уставились на Гвиннеуса, и в одной паре глаз была угроза, а в другой – глубоко запрятанная печаль, в которой вдруг вспыхнула маленькая искорка надежды. Гвинпин всегда был высокого мнения о своем красноречии и искусстве убеждать кого бы то ни было с помощью собственной неоспоримой логики. Но еще ни разу от его языка не зависела вся жизнь. Гвинпин быстро состроил первую фразу своего повествования, набрал побольше воздуху, разинул клюв и вдруг… расплакался.

– Я так и знал, – тихо молвил Кукольник после того, как Мастер кукол и расчувствовавшийся Гвинпин закончили свой сбивчивый, но искренний рассказ. – Я даже видел это несколько раз во сне. Эти сны… они были… ужасные…

– Что же теперь нам делать, брат Ветряк? – всхлипнул Коротышка. – Похоже, мы с тобой день назад умерли. А сейчас, кажись, чуть ли не заново родились на свет, так что ли получается?

– И так, и не так, – пробормотал Кукольник, а теперь уже – Ветряк. – Мы теперь с тобой словно две жизни прожили, и даже и не скажешь сразу, какая из них ложная.

– А я никогда не думал, что моя жизнь разорвется надвое из-за простой куклы, – грустно усмехнулся Половиныш, и Ветряк сочувственно похлопал его по плечу.

– Они не простые, эти куклы, – покачал головой Ветряк и улыбнулся. Куклам стало не по себе от этой улыбки – они никогда прежде не видели, чтобы Кукольник делал это хоть раз. – Они – удивительные… И мы это всегда знали. А теперь, видимо, просто проснулись.

– Я бы эту ведьму сейчас… – процедил сквозь зубы Половиныш, делая руками движение, как будто он разрывает крепкую веревку.

– А ты что скажешь, Мастер? – тихо спросил Старшину Ветряк.

– Вам нужно уйти, – убежденно сказал Старшина. И поправился. – Нам нужно уйти. Пока ведьма не вернулась. У меня при мысли о ней начинают коленки дрожать. И к чему воевать с магией? В конце концов, с бродячим театром можно прожить и не так плохо…

– Сейчас мы подумаем об этом, – сказал Ветряк, и Половиныш согласно кивнул. – Хорошенько подумаем. Но сначала я сделаю вот что.

Длинный актер снял тряпицу, вытащил на свет недоделанную куклу, задумался на миг и вдруг резким движением разломил ее об колено пополам. Затем поднял глаза и усмехнулся.

– Думаю, эта кукла нам не понадобится. Старшина!

– Слушаю тебя, Хозяин! – почтительно откликнулся Мастер кукол, у которого в душе уже пробовали голоса большие деревянные соловьи.

– Собирай свой народ. Думаю, мы выступаем.

И ветряк встал, подошел к пологу палатки и, взявшись крепкой рукой, сдернул ее с каркаса из жердей. А вокруг них уже стоял полукругом весь кукольный народец, с тревогой и опаской глядя на Ветряка. Ветряк шагнул вперед, к нему тут же подошел Половиныш, и оба актера, переглянувшись, поклонились куклам в пояс. Наступила ошеломленная тишина, а затем кукольная братия оглушительно заорала:

– Браво-о-о!

И этот восторженный крик тут же утонул в бурных аплодисментах публики, знающей толк в сюжетах.

Сборы были недолгими. Не было ни сердечных слов прощания, ни обещаний встретиться, ни назначения для этого времени и места. Мастер кукол и Гвинпин сидели на пригорке, а двое актеров с большими мешками за плечами в окружении кукол побольше, которые предпочли идти своим ходом, уже скрылись за поворотом лесного лога. Куклы болтали ногами, отшучивались, вздыхали. Наконец Старшина встал, и Гвинпин тоже.

– Что ты все-таки решил, почтенный Гвиннеус? – спросил Старшина, глядя приятелю прямо в заплаканные глаза. – Ведь ты можешь пожалеть о своем выборе… Здесь – твой народ, а есть ли что-то главнее для куклы?

– Раньше я думал, что да, а теперь вот – не знаю, – пробормотал Гвинпин. – Но у меня есть долг – я должен отыскать своего товарища. А потом… Что ж, может быть, мы еще и встретимся.

– Как знать, – покачал головой Мастер кукол. – Если ты в это веришь… Тогда что ж… Прощай?

– Не будем прощаться, – ответил Гвинпин. – Лучше – до встречи.

– До встречи! – согласился Старшина. Они неуклюже обнялись, явно подражая людям, после чего Старшина всхлипнул, вытер нос и побежал догонять свой народ. Гвинпин едва не сорвался с места и не заковылял вслед, но какое-то тупое и горькое чувство удержало его. Может быть, это и есть – правда жизни, подумал деревянный философ. Старшина тем временем торопливо шагал за актерами, изредка поправляя свой гофрированный роскошный воротник, мешавший ему дышать, если только куклы делают это всерьез, а не просто подражают людям. Но на опушке Старшина внезапно остановился, оглянулся на Гвинпина, который с выпрыгивающим из груди сердцем неотрывно следил за ним, и помахал рукой.

– До встречи, Гвиннеус! Мы все будем ждать тебя!

– До встречи, – прошептал Гвинпин, чувствуя, как предательские слезы подкатывают к горлу. – До встречи…

Он сидел здесь еще долго, пока не стемнело. Но сначала его отыскал Лисовин, весь перемазанный глиной, исцарапанный и потому очень раздраженный. На вопрос друида, где он все это время пропадал, Гвинпин поднял на него грустные, ничего не понимающие глаза и только вздохнул. Тогда Лисовин приподнял приятеля и хорошенечко его встряхнул, уже убедившись на собственном опыте, что именно так возможно быстрее всего вывести Гвинпина из чувственного ступора, в котором он изредка оказывался по причине своей исключительной чувствительности и тонкой организации души. Попытка удалась, его деревянный приятель заморгал и издал какой-то нечленораздельный звук. Лисовин только руками развел от возмущения.

– Ты, кстати, не знаешь, где госпожа? Я не могу отыскать ее уже весь день.