Убийца по имени Ной - Горбачева Наталья Борисовна - Страница 27

На краю поляны возвышался целый стог травы с голубыми и розовыми цветочками — вчерашний сбор всего лагеря.

— Руки будут работать, голова тоже должна, — продолжал Ной. — С каждым днем ты будешь все ближе и ближе к Богу, ты будешь яснее слышать его голос, различать его среди тысяч других голосов. Но и Бог должен как-то отличать тебя от других созданий, которых миллиарды и миллиарды. Если ты будешь повторять все время какую-нибудь важную фразу, Бог запомнит тебя по ней. Ты привыкнешь к этой фразе, а Бог привыкнет различать тебя по ней — так сказал Моисей. Ты должен знать, что, как только ты произнесешь эту фразу, эту малую молитву, в тот же миг Бог услышит тебя, заглянет в твое сердце и исполнит любое твое искреннее желание. Бог смотрит в сердца — важно только, чтобы он все время слышал твой голос.

— Да… — согласился восторженно Виктор. — Я что-то такое уже чувствовал.

— Ты далеко пойдешь, — удовлетворенно произнес Ной. — Моисей не ошибся в тебе.

— Но я не знаю, какую фразу я должен говорить!

— Самые преступные — самые удачливые. Это твоя мантра.

— Мантра? — удивился Виктор. — Это что-то из буддизма…

— Моисей повелевает из всех религий брать лучшее. Повторением мантр спаслись уже многие — это даже не подлежит обсуждению.

— Хорошо, — не возражал Виктор. — Но эта самая мантра… она какая-то непонятная.

— Разве это неправда, что самые преступные — самые удачливые? Это так и тоже не подлежит сомнению. Я мог бы тебе сейчас не говорить, но…

Ной внимательно посмотрел на Виктора, ожидая чего-то от него — поступка ли, слова, движения. Виктор застыл в напряжении, не зная, что предпринять, чтобы Ной открыл ему сейчас великую тайну. Он жаждал этой тайны, он бы сейчас все мог отдать за нее… Именно это нужно было Ною, и он добился своего.

— Скажи! — схватил за руку Ноя Виктор. — Я хочу знать.

— Это знание эзотерическое… Тайное, скрытое, предназначенное исключительно для посвященных. Ты еще не посвящен.

— Я хочу этого!

— Наступит день, брат Вол! Я верю, что наступит такой день, когда тебе будет подвластно тайное знание. Но до этого ты должен пройти степени беспрекословного послушания. Я задал тебе мантру. Повтори ее.

— Самые преступные — самые удачливые, — сказал Виктор.

— Правильно. Это первая ступень.

Над Виктором вдруг на мгновение сомкнулся голубой небосвод; ему показалось, что он находится в средневековом замке среди рыцарей, закованных в латы, потянуло даже запахом горелой пакли из факелов, и какой-то главный рыцарь надел на него железную медаль на веревке. Виктор дотронулся до своей шеи — никакой веревки не было, но сердце кольнуло.

— Ты можешь идти — не беспокойся, брат Ной, — сказал болезненным голосом Виктор. — Я все понял. Если я буду произносить эту мантру, она будет обманывать зло, она не позволит самым преступным быть самыми удачливыми.

— Ты правильно понял, — сказал Ной, и от этого боль в сердце у Виктора прошла: он ощутил, что сам все понял… Это настоящая победа над собой. — Запомни: ты можешь возвратиться в лагерь только после захода солнца. Обед с тобой — не забудь поблагодарить Бога за насущный наш хлеб.

Говорить было больше не о чем… Теперь надо было только работать. Виктора не страшила работа. Теперь с ним его мантра, его опознавательный знак, с помощью которого он сможет уменьшать зло в мире. Невыразимо радостно, даже блаженно сознавать, что ты — именно ты, затерянный в пространстве, вознесенный над землей — можешь сделать для этой земли самое главное: искоренить на земле зло. Его много, необычайно много — в разных видах, но это не важно. Важно много работать, важно непрерывно произносить мантру — и зло будет исчезать.

Солнце вошло в зенит, палило нещадно, но Виктор не прекращал работу: обрывал розовые и голубые цветочки и аккуратно раскладывал на свободных простынях. Трудно было не это; усталость и жажда были ничто по сравнению с огромной духовной работой: уничтожать зло в мире. Виктор обливался внутренним потом от насилования себя мантрой. Это был действительно адов труд…

Но этот адов труд стоил душевного пота: он чувствовал, что значительно уменьшает зло в мире.

— Самые преступные — самые удачливые, самые преступные — самые удачливые. — Весь мир для Виктора сосредоточился в этой фразе. Так же, видимо, чувствовали свою миссию во Вселенной остальные братья и сестры: все вместе они уничтожают зло…

На подъеме Виктор держался до тех пор, пока тени деревьев заметно не удлинились. День стал клониться к вечеру. Он решил съесть свой обед и немного передохнуть — от стогов почти ничего не осталось. Как только он прилег на траву, сон охватил его. Засыпая, он подумал, что это и есть сладкий сон праведника…

Глава пятая

ПРАВЕДНИКИ

I

Проснулся он глубокой ночью. Темень была кромешная, только звезды указывали, где низ, где верх Вселенной. Полнейшее безветрие навело Виктора на мысль о том, что зла действительно стало гораздо меньше. Захотелось немедленно сойти с этой горы и взглянуть на мир — как он там? Люди наверняка стали жить лучше, веселее, счастливее — без зла…

Но невозможно было не только спуститься с горы, но даже искать дорогу в лагерь — не видно ни зги. Не было ни страха, ни обиды, что никто не побеспокоился прийти за ним, ни желания оказаться в эту чудную ночь с людьми — только с Богом.

Однажды он уже провел ночь в лесу, когда вырвался от Кротова; тогда было страшно, а сейчас — привычно. Кстати, где теперь этот мерзавец? Может, теперь зло в мире настолько ослабело, что гнусный Кротов умер?

От этой мысли Виктору стало радостно. Теперь он ясно осознал, что Кротов явился причиной всех несчастий в его жизни, начиная с исчезновения Ольги.

— Господи! — взмолился Виктор. — Пусть он больше не злобствует! Не давай ему, Господи, губить души! Буду молиться тебе до тех пор, пока не узнаю, что он сдох, как собака! Господи, он не должен жить, он мерзавец — неужели Ты не видишь? Хорошо, что я попал сюда, встретил Ноя — благодарю Тебя, Господи, за Веронику благодарю Тебя! Пошли, Господи, и бывшей моей невесте, Ольге, хорошего мужа, который не будет знать, что она натворила!

Он пролил тихие слезы и снова забылся сном.

Горячий луч, как и тогда на поляне, куда его выбросил Кротов, разбудил Виктора. Солнце встало и приказывало людям пошевеливаться, встречать день…

Виктор прибежал в лагерь как раз к раздаче хлеба. Никто, кажется, не обратил внимания на его отсутствие. Утренняя молитва была совершена, братья и сестры направились на лекцию. Ной снова сел перед собравшимися и начал говорить. Виктор ожидал, что он окончит историю с Иосифом Прекрасным, но речь велась теперь совершенно о другом.

Ной стал рассказывать про Авраама, которого Бог призвал из дома отца своего в страну неведомую, которую Он ему укажет. Это Божие повеление сопровождалось обещанием Аврааму, что его потомство сделается великим народом и что «в нем благословятся все племена земные». Повинуясь Божественному призванию, Авраам со своей женой Саррою и прочими родными отправился в землю Ханаанскую. Сарра его оказалась бесплодною, и Авраам родил сына от своей служанки Агари. Но Бог еще и еще раз подтверждал свое обетование, что родится законный сын от Сарры. И вот когда Аврааму было около ста лет, Сарра действительно родила сына Исаака.

На сей раз кульминацией лекции был рассказ о том, как Авраам взял своего единственного законного сына Исаака, в котором были заключены все обещания Божии, и отвел на отдаленную гору, чтобы принести его в жертву Богу. Виктор смутно помнил эту историю из Библии. Там дело кончилось тем, что, когда Авраам занес свой нож для заклания сына, ангел воззвал к нему с неба и приказал не поднимать руку на отрока. Ной об этом не сказал, и весь рассказ его получился про то, какой жестокий был Авраам, что даже единственного своего сына не пожалел.

Распорядок дня в лагере был жестким: после лекции — раздача обеда — и на работу с куском хлеба и картофелиной.