Обуглившиеся мотыльки (СИ) - "Ana LaMurphy" - Страница 38

В этот раз Елене не удалось скрыться. Она поймала на себе взгляд Добермана. Сальваторе сначала был в недоумении, а потом кривая ухмылка исказила его лицо, делая вид Деймона еще более устрашающим. Девушку передернуло: ей стало противно. Протрезвела она в какие-то считанные секунды. Сальваторе пренебрежительно сплюнул кровь, не сводя взгляда с объекта своей неприязни. Елена чувствовала, что ей пора убираться отсюда, что нет ничего привлекательного в том, что два бугая мутозят друг друга, ломая кости и проливая кровь. Елена ощущала, что сущности вновь начинают копошиться в ее душе, пробуждаясь ото сна и понимая, что пора им бодрствовать. Елена знала: человек, стоящий напротив, с удовольствием сделал бы с ней то же, что сделал с этим парнем, которого уносят на носилках. Гилберт не могла объяснить этой неприязни, которая так спонтанно зародилась между ней и Доберманом…

Да и не хотела.

Она отрицательно покачала головой и развернулась, чтобы уйти. Она услышала какой-то дикий вопль и обернулась. Сальваторе улыбался во все тридцать два зуба, пошатываясь и не сводя взгляда с девушки. Он указал на лужу крови, которая осталась от противника, а потом поднес руку к шее и провел по ней рукой, как бы говоря: «Тебе тоже конец, принцесса». Доберман перестал улыбаться, развернулся к девушке спиной и, закричав, стал драться со следующим противником.

Елена пробралась сквозь толпу, и ей показалось, что это длилось целую вечность. Когда она, наконец, смогла оставить позади это безумное шоу, Гилберт обернулась, дабы удостовериться, что Доберман не стоит за ее спиной дабы нанести сокрушительный удар. Девушка ощущала, как сильно бьется ее сердце от страха и неприязни. Девушка ощущала, как сильно она хочет быстрее уйти отсюда.

Гилберт быстрым шагом вернулась на центральную аллею и направилась к выходу из парка. Она не знала, что хуже из сегодняшнего дня: осознание отсутствия тоски по отцу, исповедь Бонни или выходка Добермана. Наверное, все это в совокупности можно было бы прировнять к такой силе, которая была бы равна мощности ядерного удара. Во всяком случае, Елене так казалось.

Она быстро шла домой, чувствуя, как злость закипает в ней подобно кипятку. С каждым шагом, с каждой секундой это чувство усиливалось, затмевая страх и вытесняя рефлекс самозащиты. Гилберт казалось, что если бы она осталась стоять там, то ринулась бы в бой без всяких раздумий…

И с какой стати он ведет себя как полный придурок? Ах да, руку ему не пожали! Заносчивая задница, считающая себя центром Вселенной. Верно говорят, что если сила есть — ума не надо! Видимо сами небеса решили все-таки быть благосклонными и не свести ее с этим типом. Иначе она бы и дня не продержалась.

Эмоции были настолько сильными и неконтролируемыми, что Елена резко развернулась и направилась обратно. Она сделала это уже когда достигла своего квартала. Потом девушка решила, что Доберман, увидев ее ярость, ее злость вообще пировать будет, радуясь тому, что смог довести кого-то до крайней точки исступления. Большая честь!

Елена разворачивается и смело идет домой. Он угрожал ей! Угрожал, потому что умеет драться и не боится ответственности. Интересно, во сколько лет он впервые в полицию загремел? И есть ли у него так называемые ходки? Сто процентов, что да.

Девушка вошла в дом, громко хлопнув дверью от раздражения.

— Елена, что-то случилось? — спросила Дженна, остановившись в проходе.

— Нет, — ответила девушка, с остервенением снимая с себя одежду. — Просто я пришла к выводу, что-либо я лесбиянкой стану, либо подамся в феминистки как… Клара Цеткин. Задрал этот ублюдок меня!

С этими словами Гилберт быстро направилась к лестнице, чтобы избежать вопросов и чтобы, встав под холодный душ, наконец, прийти в себя.

====== Глава 10. Необратимость ======

1.

Он вышел из подъезда, достал пачку сигарет, закурил… Его встретил вечерний город, пропитанный выхлопными газами и дымом, но разукрашенный яркими огнями, неоновыми вывесками и красавицами в коротких юбках. Усмехнувшись, Сальваторе выпустил дым из легких, зажав сигарету между пальцами. Он еще не решил, как скоротает сегодняшнюю ночь: в клубе, в катакомбах, избивая противников, или в объятиях какой-нибудь девицы… Он сделал очередную затяжку, и, засунув одну руку в карман, прямиком двинулся в центр города. На улице было тепло, но, несмотря на то, что на часах было лишь полвосьмого — уже достаточно темно. Октябрь подходил к концу, все готовились к предстоящему Хэллоуину и к зимним праздникам. Если честно, Деймон раздражался по этому поводу донельзя. Его не беспокоило то, что он будет проводить эти праздники в одиночку — уж он найдет, чем себя занять. Скорее, его просто выводила из себя излишняя суетливость людей.

Он вышел на улочку, покрытую брусчаткой, по правую сторону которой тянулись нескончаемые магазины, а по левую — трасса, переполненная автомобилями. Центр провинциального городка — еще бы тут мало народу было! Но все куда-то спешат.

Он услышал лай собаки и цоканье каблуков за своей спиной, остановился, усмехнувшись и позволив преследовательнице нагнать себя. Девушка держала на цепи бойцовскую собаку внушительных размеров. Сальваторе был, наверное, единственным человеком на планете, который не знал парод псин, ну, кроме самых распространенных. И даже прожив с Хэрстедт около пяти лет, он все равно не мог запомнить пароду ее дурного пса.

— Какое совпадение, — произнесла она, останавливаясь возле Добермана. — Ты меня преследуешь?

Она не изменилась. Такая же надменная, привлекательная и паршивая. Сальваторе повернул голову в сторону Джоанны, которая уверенно смотрела вперед и ухмылялась, как бы говоря, что все мужики все равно у ее ног. Худая до безобразия, но все такая же желанная и притягательная.

Она двинулась вперед, уверенно держа поводок и грациозно шествуя по тротуару, цокая своими длинными каблуками и нарушая приятную тишину — суматоху улицы. Сальваторе затянулся и медленно поплелся за девушкой, оставаясь позади нее. Пусть думает, что держит его на коротком повадке, как свою собаку… Иногда девушке нужно позволять думать, что она — вершительница судеб.

— Я знала, что ты тут будешь, — промолвила девушка своим спокойным и уверенным голосом. — Как дура тут целыми вечерами торчала.

Сальваторе усмехнулся, но ничего не произнес. Джоанна остановилась, дождалась, пока Деймон выровняется с ней, и потом пошла, гораздо медленнее, чем вначале.

Химия, которая творились между ними, была способна довести до безумия. Страсть, возникшая так спонтанно, все еще существовала. Азарт, ухвативший их во время игр в казино или во время грабежей, достигал апофеоза. Все грани, которые вообще существовали в мире, Сальваторе перешагнул с этой девицей. Все правила нарушил. Все устои снес к чертям собачьим.

Потом последовали эти заявления в полицию, ссоры и крики. Сейчас Деймон даже не мог припомнить причину их раздоров… Если она вообще существовала. Может, Хэрстедт просто подпитывалась энергетикой.

Потом — эти ночи в постели, полные какой-то слепой страсти, безудержности и ненасытности. Сейчас, если быть уже до конца честным, Сальваторе не мог получить ту же порцию удовольствий, которую получал рядом с этой дьяволицей. Его, наверное, это и сводило с ума. Локвуд-то, сто процентов, со своей девчонкой каждую минуту развлекается…

Сальваторе курил, наполняя пространство дымом и своим ярым безразличием. Он любил Джоанну, и ему нравилась странность их отношений. Но сейчас в душе не осталось ничего, что могло бы побудить его снова встречаться с ней. Может, простое желание удовлетворить свои потребности и присутствовало, но явно не нечто большее.

— Я видела пару дней назад твои победы, — произнесла она, все так же уверенно смотря вперед, мол: «И глаза мои на тебя б не глядели».

Сальваторе усмехнулся. Значит, ни одна Елена была на том вечере. После тех событий прошло несколько дней, и Сальваторе не видел ни Локвуда, ни Гилберт. Что ж, классно он тогда развлекся. Эту сучку аж передернуло.