Гончие преисподней - Чекалов Денис Александрович - Страница 26

Падре Чериньола сидел в своем кабинете, и огромный моллюск, сидящий на его столе, освещал комнату. На столе священника лежала открытая книга, но он не читал, а откинувшись на спинку кресла, неслышно повторял молитву одними губами.

Когда мы вошли, падре открыл глаза и на его лицо вернулась улыбка.

– Рад видеть вас вновь, ченселлор Майкл, – сказал он, протягивая мне руку, без чего я вполне мог бы и обойтись. – Френки, моя лучшая студентка. Я говорил вам о том, что она наизусть выучила «Молот ведьм»? А ведь этого не требовалось программой.

Эту историю падре Чериньола рассказывал мне всякий раз, когда я приходил к нему, – наверное, Франсуаз и правда произвела на него неизгладимое впечатление.

– Всякий раз, когда вы приходите сюда, моя милая Франческа, мне так и хочется задать вам еще пару вопросов – просто чтобы убедиться, не забыли ли вы мои лекции. Помните ли вы, например, каково главное свойство шерсти оборотня?

Франсуаз помрачнела, и я в который раз подивился мудрости тех, кто основал Маурданский университет. Студентам здесь запрещено убивать преподавателей под страхом отчисления или, для закончивших вуз, потери диплома.

– Я как раз собирался поговорить с вами о хеттском манускрипте, – заметил я. – Хотел посоветоваться – некоторые места вызвали у меня сомнение.

Мой перевод был уже закончен, выверен и досконально вычитан Франсуаз, которая и правда нашла в нем восемь ошибок. Однако правила вежливости запрещают собеседникам прямо переходить к делу, будь то секс или древнее проклятие.

Падре Чериньола выразил полную готовность помочь мне, в первую очередь потому что знал – делать этого не придется. После того как мы расшаркались еще пару раз, я смог доползти до цели нашего прихода.

– Я разговаривал с Винченцо, – произнес я. – Он просил передать, что освобождает вас от обета молчания.

На лицо падре Чериньола набежала тень.

– Бедный старый безумец, – вымолвил он. – Живет, словно крыса, под землей. Жаль его.

Мысль о том, что сам он ведет точно такую же жизнь, не пришла в голову священнику.

– Каждый месяц Винченцо приходит ко мне, чтобы исповедаться. Не знаю, зачем он это делает – за последние полвека он не причинил вреда даже кладбищенской крысе. Наверное, исповедь напоминает ему о тех временах, когда он был великим вампиром, наводившим ужас на жителей Миланда… Бог свидетель, какие бы грехи он ни совершил тогда, его нынешняя судьба – достаточное за них наказание.

Возможно, Господь и не был согласен с этим, но молния его гнева все равно не могла добраться туда, где жил падре Чериньола.

– То, что он рассказал мне о Маргарите и ее судьбе, сильно меня встревожило, – продолжал священник. – Но тайна исповеди связывала мне руки. Однако теперь, когда Винченцо освободил меня от обета, я могу действовать.

Он провел ладонью над моллюском, вздрагивавшим на его столе, и комната погрузилась в полумрак. Падре Чериньола не любил яркого света – говорили, что отец его тоже был вампиром.

– Маргарита происходит из рода могущественных магов, но сама она не имела способностей к волшебству. Ее мать, Констанцию, называли опасной колдуньей, и не зря. После ее смерти дар должен был перейти к внучке, Стефании.

Мерцающий свет бросал неверные отсветы на лицо священника.

– Маргарита так и не смогла смириться с тем, что ей выпала незавидная роль. Вам наверняка известно, таких людей называют «слугами» – промежуточное поколение, их задача в том, чтобы передать дар от дедов к внукам. Они подобны гонцам, несущим волшебство сквозь время, но им не дано коснуться его самим.

Падре Чериньола печально улыбнулся.

– Большинство людей принимает свою судьбу. Многие даже гордятся ей, это тяжелая ноша. Они обязаны привести в мир наследников, которые получат семейный Дар. Но еще важнее – юного колдуна надо воспитать, чтобы он использовал свой талант во благо.

Иногда мне кажется, природа поступила мудро, не возлагая на плечи человеку непосильный груз. Одни рождаются, чтобы быть волшебниками, другие – чтобы воспитывать новых. Успеть и то и другое людям вряд ли по силам…

Маргарита не смогла ни первого, ни второго.

Она не хотела заводить детей; ей казалось, что если ни одно дитя не выйдет из ее чрева, дар колдовства останется в ней и рано или поздно проявится, сделав ее чаровницей. Демонология учит, что это невозможно, но что стоят доводы разума, когда вопиет ущемленное самолюбие?

Стефания родилась только потому, что родители имели огромную власть над Маргаритой. Долгими ночами я думал о том, что этому ребенку лучше было вообще не появляться на свет, и мне кажется, Господь простит мне страшные мысли.

Незадолго до своей смерти старая Констанция наконец поняла, какую ошибку совершила.

К этому времени они остались в доме одни – три несчастные женщины, которые боялись и ненавидели друг друга. Муж Констанции умер уже давно. Говорили, будто она выпила из него все силы, чтобы стать более могущественной колдуньей. Не знаю, правда ли это, но такое бывает.

Супруг Маргариты, жалкий слабый человек, женился на ней только ради денег. Как я уже сказал, будь ее воля, она вообще не подпустила бы к себе мужчин. Когда ребенок родился, миссия отца была выполнена. Семья откупилась от него, и он был рад сбежать подальше из дома, в котором всех считал сумасшедшими.

Насколько мне известно, этот человек больше никогда не видел Стефанию, да и не хотел этого.

Время шло, силы Констанции слабели, а Маргариту все больше одолевала ненависть, У старухи хватило благоразумия отдать внучку в закрытый интернат для девочек, иначе тягостная атмосфера дома еще больше искалечила бы душу Стефании.

Благодаря Винченцо я хорошо знал о том, что происходит в их доме. Несколько раз я предлагал Констанции выгнать Маргариту из дома, опасаясь, что та убьет свою мать в надежде обрести ее волшебные силы. Но старуха отказывалась, повторяя пословицу: «Держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе».

Будущее показало, что она была неправа.

За несколько дней до смерти Констанция написала мне письмо. Она не признавала современной техники, даже телефона, говоря, что тот истощает ее магические силы. На самом деле, мне кажется, все эти новые изобретения лишний раз напоминали ей, насколько она стара…

Падре Чериньола выдвинул ящик стола и вынул кожаную папку с тиснением. Между толстых створок лежал один-единственный листок бумаги, исписанный дрожащим старческим почерком:

«Дорогой Гвидо!

Возможно, к тому времени, как ты получишь это письмо, я уже умру. Не бойся этих слов. Я давно уже не страшусь смерти и только спрашиваю себя, почему она не пришла ко мне много лет назад. Тогда я была счастливее.

Наверное, всем нам надо покидать нашу жизнь в те мгновения, когда мы радостны и чувствуем, что лучше уже ничего не может быть. Тогда нам не придется смотреть, как все рушится вокруг нас. Чем больше мы стараемся все наладить, тем быстрее погибает наш мир, и перед самым концом мы вдруг осознаем, что сами уничтожали его.

Именно это и произошло со мной.

Я знала, что Маргарита не создана для материнства. Это было ясно даже тем, кто плохо знал ее, а мы, родители, не имели права закрывать глаза на правду. Но и я, и мой покойный супруг слишком хотели наследника – сына или дочь, кому перейдут наши магические умения.

Мы поступили со Стефанией несправедливо, лишив ее собственной жизни, молодости, сделав заложницей в борьбе между нами и Маргаритой. Теперь я это понимаю, но слишком поздно что-то менять.

Я чувствую, что мне осталось уже недолго, мой дорогой Гвидо. Я была слишком горячей, чересчур щедро делилась с миром своей астральной энергией. Я не жила, а горела, и вот остался лишь пепел.

Но я ни о чем не жалею.

Возможно, мне надо было спрятаться в толстую раковину, беречь каждый вздох, дрожать над всяким, даже самым маленьким колдовством, как делает наш милейший Николас Алеганд. Тогда, возможно, я прожила бы гораздо дольше. Но я так не хочу.