Предместье (Волшебные стихи - 3) - Киктенко Вячеслав - Страница 5

От жизни и от веры... и от тела

Душа ее. А все-таки - жила.

И мучалась зачем-то, и жила,

И ничего от жизни не хотела.

В народе говорили - век чужой

(Теперь уж так не скажут) заедаешь.

А бабка это знала - грех большой.

"И не живешь, а вот - не пропадаешь..."

А знала, вот и мучалась вдвойне,

И грезила о дальней стороне,

И разрешиться бременем не в силах,

Взывала к Богу, к разуму, к чертям,

К самой природе, к памяти, а там...

Там только незабудки на могилах.

Да там и смерть сама уже - ничто,

Покуда здесь ее не ощущаешь,

И не столкнешься с нею, а не то

Измучишь всех, и сам себя измаешь.

Не дай вам Бог такое повторить.

Не дай вам Бог свой век перемудрить!

2

...слов таких моя бабка не ведала,

Но до самых преклонных годов

Все о детстве своем, заповеданном,

Повторялась на сотни ладов.

А каким она светом лучилась

Из далекого далека...

Знала грамоте, да разучилась.

Землю помнила - наверняка.

И кого она тем не корила,

Что полвека в столице жила!

- Мы саркандские - всем говорила.

Так саркандской и померла.

Но задолго до этого срока

Обронила такие слова:

- Если ляжет в то место дорога,

Там всегда у дороги трава...

Побывать она там и не чаяла,

Ну а мне довелось, по делам,

И нарвал я букет молочаевый,

Да с полынкой еще пополам.

Выбирать не пришлось, брал что около

У обочины, с пылью, с лузгой...

Но очнулась трава, словно охнула,

И такой задышала тоской!..

Где-то, помнится, было сказание

Про старинную старину,

Как бежал, убоясь наказания,

Княжий сын во чужу сторону.

И прощенье уж было обещано,

Но ни в силах вернуть беглеца

Ни отец, ни любимая женщина...

В третий раз засылают гонца

Пусть вдохнет там, чужбине запроданный,

От метелки полыни живой.

И пошел князь, рыдая, и Родине

Был ворочен емшаном-травой...

Вот и бабка - заплакала меленько:

- В гроб сгодится, помру в Петрова...

А потом отложила со смертынькой.

Запропала куда-то трава.

Так в могильной земле чужедальной

Травка родины и не легла.

За окладом иконки венчальной

Схоронилась...

Как детство, светла...

Дуб осенний о чем-то старинном

Вдруг пахнул - о забытом, родном,

О таком, что горчайшей соринкой

Вымывает слеза перед сном.

Распахнул бронзовеющий купол,

И - сомкнул... коготками дождя

Под собой осторожно ощупал

Палый лист, в забытье уходя...

И ушел...

Только прелью грибною

Так пахнуло от влажных корней,

Что за этой лесной стороною

Стало детство степное видней.

Снова стало так ясно на свете,

Что увиделось в мареве лет

Как везет нас на старой "Победе"

Подгулявший под вечер сосед.

Подгулял и шумнул ребятишкам:

- "Прокачу! Все кто хочешь - вали!.."

И с раскатом "урра!", с рокотищем

Мы на приступ машины пошли.

Понабились, как в бочку селедки,

И - вперед!..

В золотые года

Тишь цвела на родном околотке,

Постовой редко свистнет когда.

Жгут листву... горько-сладкую вьюгу

По низинам разносят костры...

И как будто сигналят друг другу

Огоньками ночные дворы.

Помню, едем по рытвинам грубым,

Полуфары вперяя во мрак,

В степь!.. за город!..

И где-то под дубом

Плавным юзом сползаем в овраг.

Великан одинокий, вершину

Разъерошив, шумит на ветру.

Мы толкаем в низине машину...

Дуб шумит на высоком юру...

Помню смутно, томила тревога:

Что отвечу? Что дома скажу?..

Но запомнилась - эта дорога,

А не то, как ответ свой держу.

А запомнился пьяный, бесстрашный,

Полуголый, без майки, сосед,

Как он вел свой рыдван бесшабашный,

Как развязывал важно кисет.

Как сидел он под дубом, корою

Прорубая узор на спине,

Как дымил, и давился махрою,

И хрипел о минувшей войне.

Помню грязь и победные клики

Под команду - "А ну, навались!.."

Помню счастья чумазые лики

Когда все же сквозь грязь прорвались!..

Но особенно, прямо до дрожи,

Прошумевши средь русских долин,

Почему-то шумит мне все тот же,

Отшумевший, степной исполин.

Шевелит и тревожит былое

Переступом разлапых корней,

И туманные рвут оболоки

Огоньки незапамятных дней.

ПРЕДМЕСТЬЕ

(Цикл стихотворений)

1

Смеркается. В городе осень. К оградам

Деревья склоняются, и молодой

Кружочек луны проплывает над садом,

Как будто кувшинка плывет над водой.

Опять здесь затишье. Мне это знакомо.

Сейчас из оврага запахнет вода,

А дальше, над крышей беленого дома,

Над старой скворешней очнется звезда...

Здесь листья траву устилают, старея,

Их медленно жгут вечерами в садах,

И в синем дыму еще слаще, острее

Осеннею яблонью воздух пропах.

Холодные горы в прозрачном тумане.

Взрослеет луна. Над горами светло.

А здесь, за оврагом, - в низине, в бурьяне

Огни переулков предместье зажгло.

Я в сад постучусь. Мне откроют калитку,

Листву отряхнут и протянут в руке

Два крепких плода и сухую улитку,

Уснувшую на золотом черенке...

Негромко листва захрустит меж стволами,

Растает в осеннем саду пальтецо,

И словно ручное, гасимое пламя

За дымкой, во мгле - отмерцает кольцо...

2

Травой дохнуло от земли,

Кривые улочки пошли,

Пересеклись - тропа к тропе

И завиляли по траве.

Тропинка к дому привела,

Там зайчик прыгнул от стекла,

Ушел в траву, привстал светло,

И - бабочка зажгла крыло.

Мигнула раз, мигнула два,

И - съела бабочку трава.

Я стукнул в дверь. Упер плечо.

Мне зашептали горячо,

Пугливоглазы и темны,

Витиеватые вьюны:

- "Она жива, она жива,

Но дело в том, что здесь - Трава!..

А в доме шьют, и все грустят,

А с пальцев кольцами блестят...

Трава уже взяла крыльцо,

У ней зеленое лицо,

Мы ей рабы, а не друзья,

И нам ослушаться нельзя..."

Я не дослушал болтовни,

Я знал совсем другие дни,

Я знал совсем не те слова,

Не так в саду росла трава...

Я повернулся - на меня

Летящих нитей шла стена.

3

Антоновкой пахло в саду, и апортом

В соседнем саду, а внизу, у воды

Прохладной малиной и мокрым забором,

В овраге полощущем клок бороды.

Там сырость живет и зеленая вата,

Там срублена яблоня в темном углу,

Там к яблоне мох подползал виновато

И вверх - на три пальца - проплыл по стволу.

Там дух запустенья... но к вечеру планку

В заборе раздвинут, в воде постоят

И воду - тугими рывками - по шлангу

Движком перетянут и сад напоят...

Хозяин живет в бороде и величьи,

Он любит по саду ходить в сапогах,

Не любит вывешивать знаки отличья

И любит сукно допотопных рубах.

Мы чай с ним под лампочкой пьем на веранде,

Он век говорить о соседях готов,

Он смотрит туда не антоновки ради,

А ради печальной хозяйки плодов.

Он вспомнит себя, он вдруг вспомнит солдата,

Вдруг вспомнит, смущаясь, ведь он не забыл,

Что сад его был мне соседним когда-то,

Не то чтобы мне, ну а все-таки был,

Но он позабудет о странной соседке,

Он вспомнит иное совсем для меня,

Пока за оградой - в дому и в беседке

Гасить перед сном не возьмутся огня.

4

Еще не ночь, и еще гармоника

По переулкам не слышна.

Над слободкой, как бритва, - тоненькая,