Чудесное наследство - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 18

- Чудище! Чудище! - завопили и другие зеваки.

У одного из гнэльфов в руках оказался фотоаппарат. Счастливчик быстро сделал несколько снимков и хотел было сделать еще, но не успел. Опомнившись от неожиданности, рыцарь Ольгерд пришпорил Роз-Мари и свернул за угол.

Но на другой улице его ждал сюрприз пострашнее: группа полицейских устроила там засаду.

- Слезайте с лошади или мы будем стрелять! - крикнул один из стражей порядка и навел на чудо в перьях свой револьвер.

Его жест повторили и пятеро других полицейских.

Попадать под арест Ольгерд не хотел и он сделал попытку удрать. Потянув за уздцы, он заставил Роз-Мари повернуться на месте.

- Стоять! - крикнул снова старший полицейский и видя, что пернатое чудовище сейчас от них ускользнет, прицельно выстрелил. Пуля прошла сквозь доспехи рыцаря и попала в грудь манекену, демонстрирующему в витрине магазина спортивный костюм.

Следом за первым выстрелом раздались еще пять - и еще пятерка манекенов была удачно подстрелена меткими стражами порядка.

- Пожалуйста, не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! - завопил, выбегая из-за угла, цирковой наездник Макс. - Вы можете попасть в лошадь!

Он кинулся к Роз-Мари и, вцепившись в поводья обеими руками,

принялся умолять Ольгерда:

- Прошу вас... Умоляю... Отдайте мне мою лошадь! Ее из-за вас застрелят!

- Простите, я не хотел причинить ей зла... - Ольгерд свалился с крупа Роз-Мари и заковылял к фонтану с бассейном.

А счастливый Макс вскочил тут же на белогривую красавицу и поскорее умчался прочь, опасаясь, что чудовище передумает и изменит свое решение.

Полицейские стояли на месте и не знали, что предпринять: то ли гнаться за циркачом, то ли продолжать охоту за неуязвимым монстром. Второй вариант им показался предпочтительнее и они, вскоре опомнившись, бросились за Ольгердом.

Но благоприятный момент был уже упущен: нырнув в бассейн, рыцарь вылез из него невидимым для гнэльфов. Дав воде стечь из доспехов, он зашагал по мостовой, оставляя на ней чуть заметные следы от сапог. Но полицейские не обратили на них поначалу особого внимания: их взоры были в это время прикованы к сотням куриных перьев, всплывших на поверхность бассейна. А когда стражи порядка очнулись и бросились искать следы чудовища, то их уже на мостовой не оказалось: теплое летнее солнышко сделало свое дело и они испарились.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Если Ольгерду пришлось пережить в это утро немало тяжелых минут, то Гансу-Бочонку повезло неизмеримо больше. Зайдя в кафе на набережной, он, не теряя времени даром, выпил сразу же бутылочку лимонада, которую выхватил из-под носа какого-то рассеянного гнэльфа. Затем подошел к стойке бара и съел чей-то бутерброд, сиротливо лежащий на тарелочке. Запил его коктейлем "Лунная Ночь", вежливо отобрав фужер у перепуганного бармена, и громко крикнул, обращаясь ко всем присутствующим в зале:

- Господа, я угощаю, у меня сегодня счастливый день!

После чего выложил на стойку звонкий золотой мерхенталер -мечту любого нумизмата - и тихо икнул.

Выслушав короткий спич невидимки, посетители кафе дружно взвизгнули и ринулись на улицу, отвергнув бесплатное угощение. В зале остался только верный завсегдатай этого заведения - некто Андреас Корн. Он подошел поближе к бару и, приподняв старенькую кепочку, вежливо кивнул елозившему по стойке фужеру:

- Спасибо за приглашение... Не в моих правилах отказываться...

- Так садись сюда и прикончи его одним глотком! - проревел кто-то невидимый прямо в ухо Андреасу. Одно из сидений за стойкой вдруг само по себе игриво крутнулось, а стаканчик с коктейлем "Гнэльфская Вишня" подъехал поближе к господину Корну. Соблазн был так велик, что Андреас не выдержал и присел на предложенный стул.

- За ваше здоровье, господин...

- Зови меня просто: Ганс! Ганс-Бочонок!

- Прекрасное имя ... У меня похуже: Андреас Корн...

Фужер приподнялся в воздух, подлетел к стакану с "Гнэльфской Вишней" и нежно боднул его в бок. "Дзынь!.. "- раздалось в тишине.

- За знакомство! - Фужер отлетел в сторону, перевернулся, и все содержимое вылилось в какой-то невидимый бурдюк. - А теперь, Андреас, давай споем. Тирольскую, о бравом охотнике?

И не дожидаясь ответа, загадочный гуляка принялся голосить свою любимую песенку. Веселые рулады слегка успокоили бармена, и он даже попробовал сдвинуться с места, желая дотянуться до телефона. Но властный бас, сделав на секунду паузу между куплетами, остановил его жалкую попытку вызвать полицию:

- Пой с нами, приятель! И ты получишь еще один золотой!

В воздухе сверкнула блестящая монета и звонко опустилась на стойку рядом со своей первой подружкой. Бармен посмотрел на нее завороженным взглядом и вдруг, помимо своей воли, подхватил припев. Отсутствие аккомпаниатора не смущало певцов: ударяя пустыми фужерами о стойку, Андреас и его новый друг удачно восполняли этот пробел.Им даже так больше нравилось!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

По гнэльфбургской набережной брел усталый невидимый рыцарь. Ему оставалось пройти совсем немного до того места, где он расстался час назад со своим другом Гансом, как вдруг его внимание привлекла яркая афиша:

" С Е Г О Д Н Я И Е Ж Е Д Н Е В Н О ! Б Е Г А !"

Ольгерд подошел к рекламной тумбе и прочитал весь текст афиши до конца. Потом снял сапог с левой ноги и достал из него мятые денежные купюры. Пересчитал их, положил снова в сапог и обулся.

- Где этот бродяга? - сердито прошептал невидимка-рыцарь и переваливаясь с боку на бок, побежал к ближайшему кафе.

Ганса в нем не оказалось и Ольгерд помчался дальше. Во втором кафе, которое попалось ему на пути, Бочонка тоже не было. Не нашел Ольгерд приятеля и в третьем кафе, и в четвертом, и в пятом...

- Нужно было сделать ставку на себя самого, - прошептал бедняга-рыцарь, труся по краешку мостовой, - наверняка бы выиграл! Ни одна лошадь не выдержит такого забега!

Влетев в шестое по счету кафе и не обнаружив там Ганса, Ольгерд свалился на стул за свободный столик. Кто-то оставил нетронутыми сосиски в тарелочке и он, не удержавшись, взял их и положил себе на шлем. Когда от сосисок пошел пар, рыцарь их с аппетитом съел. На него, а точнее, на сосиски никто из посетителей не обратил внимания и Ольгерд был только рад этому.