Колонист - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 67

— Очень хорошо, что вы меня понимаете, — сказала она довольно. — Я готова перепоручить управление плантацией и остальным движимым и недвижимым имуществом. Взамен того, чтобы после свадьбы сохранить за собой определенную сумму, — легкая заминка, — на булавки, а также чтобы обеспечить детей и себя в случае развода или смерти. — Тон при этом был насквозь деловым.

По меньшей мере, речь не идет о фиктивном сожительстве, и она готова рожать от меня, поймал Ричард посыл. Очень правильное уточнение. Как и желание получить после смерти от томагавка или на дуэли мои накопления. Предусмотрительно, хотя помирать в ближайшее время не планирую. Кстати, насчет резвых юношей, недовольных подобным союзом. Придется внимательно смотреть по сторонам, чтобы не наступить кому случайно на ногу, получив вызов. Такой вариант тоже возможен. Над вдовой дядя опекунства уже не получит ни при каких условиях. Будет свободна и богата. Или не держит в голове запасного плана? Хм… а ведь занятное предложение… Он сразу станет если не своим в высшем обществе, то с твердым фундаментом под ногами и опорой за спиной.

— Любые долги, сделанные одним из супругов до бракосочетания, — продиктовал условие, — нельзя востребовать со второго, и кредиторы должны обращаться к взявшему кредит.

Она слегка улыбнулась и кивнула. Вполне понятно его нежелание вешать себе на шею ее расходы. Особенно если в промежутке до свадьбы пробежится по дорогим салонам и назаказывает модных вещей из Парижа. Ведь будущий супруг берет обязательства по ее содержанию после свадьбы, а не заранее.

— Насчет детей…

Она еле заметно повела головой отрицательно, правильно поняв заминку. Еще не хватает кукушонка в собственном доме. Не в беременности причина срочности. Вслух ничто не прозвучало, как и положено среди воспитанных людей. Тем не менее достаточно ясно дала понять. В очередной раз Ричард убедился: умная.

— Тогда не вижу проблем. Старший сын получит плантацию, размер содержания остальных можно обговорить, когда речь пойдет о конкретном соглашении. Полагаю, половину нынешнего, — тут было выделено интонацией, — дохода будет справедливо выделить в вашу пользу, а разницу разделить согласно количеству детей. Сегодня все равно точно не скажешь.

— Половина, — поморщив носик, сказала она. — Я предпочитаю точную сумму.

Действительно умная. Неизвестно, в какую сторону муж науправляет, да и стоимость продукции вдруг может упасть. Она в любом варианте внакладе не останется.

— И какую же?

Хорошо, что привык к свисту пуль и не очень пугаюсь, подумалось ему. Даже в лице не изменился. Аппетиты у нее! Не табаком по весу или еще как, а исключительно звонкой монетой, которой и так вечно недостаток, а сейчас в колониях и вовсе подскочила в стоимости. И все же…

— Боюсь, в данном отношении, — произнес, старательно сохраняя невозмутимость, — предварительные обещания будут излишне опрометчивыми. Если не затруднит, я пришлю к вашему управляющему своего человека, и тот выяснит фактическое положение дел. Тогда и вернемся к этому разговору.

— Это такой рыжий, дурно воспитанный и плохо говорящий на франкском?

— У него есть другие крайне полезные качества.

— Да? По мне, страшно похож на вора. Эти вечно бегающие глазки… Фу! Будто ищет, что в карман сунуть.

— Именно потому, что большой жулик, он замечательно видит других и ловит за руку. Но что гораздо важнее, неплохой специалист по коммерции. Если будут в бумагах нестыковки — обнаружит. Прочитать следы на снегу он не сумеет, хоть палкой лупи, но отследить, куда исчезают монеты, способен просто замечательно.

— Значит, договорились, — провозгласила она, протягивая руку для поцелуя. — И если действительно найдет кражи или обман со стороны моих, — это было подчеркнуто интонацией, — слуг, я хочу знать о том первой!

Пришло время прощания. Она давно ждала этого момента. Конечно, не такого замаха, но мысли у Ричарда не могли не появиться, особенно когда на носу скорый ежегодный бал невест. Наверняка кто-нибудь подсказал про смотрины молоденьких девиц со всей колонии.

Уже хорошо, что пришел и честно все выложил, а не исчез, как большинство представителей его пола в подобной сомнительной ситуации. Пытаться удерживать? Ей хватает гордости и ума вести себя правильно. Прощание в постели Ричард запомнит надолго. И обязательно вспомнит, когда придет срок.

Мужчина спокойно спал, а Арлет все лежала, не смыкая глаз. В голове не переставая крутились мысли, и спокойствие отсутствовало. Это началось незаметно, еще когда заходила делать перевязки Глэну. Когда женщине за двадцать, надежда на тихую семейную жизнь исчезает. Перестарок мало кому нужен, разве вдовцу с кучей детей. Так ведь и ей не попался до сих пор некто, ради кого имело бы смысл разбиться в лепешку. Наивной девочкой она не была давно, и вкус мужской любви и деспотизма хорошо знаком. Ричард Эймс мало походил и на утонченных дворян, никогда не забывавших о ее происхождении, и на грубых парней из простого квартала. Безрассудные, жестокие люди, готовые в любую секунду схватиться за нож или пустить в ход кулаки.

Этот был не таков. Не боялся, но и не рвался доказывать правоту силой. Убивал неоднократно, но не по прихоти, а по необходимости. Резал без малейших угрызений совести индейцев и числил их среди своих друзей, не заморачиваясь цветом кожи или воспитанием. Для друга — все, врагу — смерть.

Конечно, свежеиспеченному полковнику не хватало лоска и образованности, чтобы сойти за своего в обществе, но он так трогательно старался, беря уроки, изучая по книгам правильное поведение и задавая вопросы. Одновременно был до жути практичен, достаточно хитер и временами способен огорошить странными знаниями, как при первом знакомстве. Причем было весомое подозрение, что чего-то недоговаривает.

Она специально съездила в общину к бегинкам, рассказала обо всем услышанном про вредные микроорганизмы и как с ними бороться. Сестры сознательно провели эксперимент, пользуя рожениц и больных по его методике. В конце концов, помыть руки и прокипятить инструмент не так уж и сложно, было бы желание. Результат впечатлил самых недоверчивых. Смертность упала в добрых два раза за краткий срок. Выходит, нечто в том имелось рациональное и важное. Требовались дальнейшие наблюдения.

Последовала эпопея с походом, в коей и для нее нашлось местечко. Несмотря на занятость и отсутствие зуда путешествовать (ей и в городе неплохо жилось), отправилась в чащу, оставив клиентуру. Сестры хотели получить некие данные, а проверять пришлось ей, как принесшей новую методику и правила. В очередной раз цифры ясно подсказали важность изменения прежних привычек. Письма с известиями о новой схеме работы с несчастными людьми пошли и в другие общины.

Если он самостоятельно сделал подобные выводы, смело можно признать гением. Вот и стала специально наведываться, уже не разыскивая причин и предлогов, тем более что он был ей искренне рад и охотно беседовал на самые разные темы, не гнушаясь выслушать совет или рекомендацию от женщины. Да, она с самого начала была в курсе, что понравилась и он не прочь пойти в знакомстве дальше, однако рук не распускал и вел себя крайне воспитанно. Сказать «как истинный шевалье» не поворачивался язык. Здешние дворяне, как и приезжие из Соединенных Королевств, в этом отношении были не самыми приятными представителями рода людского. Хуже того, в последнее время началось ужесточение прежних законов.

С прошлого года не только в Европе, но и в колониях цветным подданным Соединенных Королевств надлежало носить специальное свидетельство с указанием имени, возраста и владельца (если речь шла о рабе). Другое распоряжение запрещало белым подданным вступать в брак с «чернокожими, мулатами или цветными». Правда, в низших сословиях на него все одно внимания не обращали. Король даже издал новый закон, запрещавший цветным использовать титулы «сэр» или «мадам». А все дело в том, что многие плантаторы в колониях ощутили угрозу со стороны нарождающейся новой группы.