Заповедник Сказок 2015
(Том 5) - Лебедев Валентин Витальевич - Страница 82

— Ну, например, какой-нибудь человек, в которого влюблён главный герой. И который полностью подчинил его себе. Да ещё и заставил думать, что дело не в нём, а всего лишь в окружающем их пространстве.

Айхенхольц снова внимательно оглядел девушку с ног до головы.

— Ну, что ж… Мои поздравления легиону киршбергских романтиков. В их стройные ряды прибыло достойное пополнение, — сунув книгу подмышку, он развернулся и направился во внутренние покои. — Юбер, мы закрыты. Проводи гостью.

Юбер ничего не ответил. Девушка быстро попрощалась и выскользнула за дверь.

Ночью Юбер задал давно жёгший ему губы вопрос:

— Ну, правда же, она славная?

— Правда, — грубо отрезал патрон, не отрываясь от книги. Потом молча встал, выключил свет и ушёл дочитывать в кабинет.

На следующий день патрон спустился в лавку поздно утром, когда первая волна посетителей уже схлынула. Всю ночь он читал «Похищение Эго» и теперь предстал в наиболее интригующем, с точки зрения его почитательниц, виде: щетина, тёмные круги под глазами, небрежно подпоясанный вишнёвый халат с фигурными кожаными вставками на локтях, на лице — выражение решительного несогласия со всеми элементами сущего. Едва возникнув в дверном проёме, он уставился на сидевшую у окна девушку. Наконец, он разглядел прятавшийся за её плечом кофейник и, словно почуявший добычу хищник, двинулся к её сосредоточенной фигурке. Линде обратила на него внимание, только когда он вытащил у неё из-под локтя листки обёрточной бумаги, которые Юбер предоставил ей для набросков. Она ахнула, но было уже поздно.

— Ну-ка, что тут у нас? Посмотрим… Черновик, — Айхенхольц помахал тёмным листком бумаги, пуще других исчирканным штриховкой, — …серовик… — он повернул к сидящему за кассой Юберу серую обёрточную бумагу, — …и желтовик… — добавил он, взмахнув в воздухе обрывком кукурузного цвета картона.

— На всех трёх, — он ещё раз продемонстрировал Юберу веер из картинок, — вне зависимости от стадии их завершения мы имеем ярко выраженное портретное сходство. Лично мне больше всего нравятся усы. И единственный вопрос., который бы мне хотелось задать присутствующим — это с каких это пор в Киршберге открыта торговля волшебными очками?

— Мне ничего об этом неизвестно, — пожал плечами Юбер; девушка напряжённо молчала, глядя в сторону.

— Угу… — опёршись о приоконный столик, патрон принялся разглядывать отобранные рисунки. Все они представляли собой варианты иллюстраций к старой городской легенде о Святом Хуберте, прекрасном солнцеликом юноше, предназначенном в жертву ужасному чудовищу, которое обитало на Белой горе и питалось человечиной. Согласно самой распространённой версии этой истории, дракон был настолько поражён красотой Хуберта, что оставил его жить у себя в плену, потребовав развлекать себя рассказами. Тринадцать дней и ночей святой заступник Киршберга рассказывал линдвурму сказки о своём городе, всячески расписывая его красоты, благородный нрав и достоинства его жителей. За это время киршбергцы, набравшись смелости, сумели передать пленнику меч, спрятав его в цветущих ветвях дикой вишни, которые по обычаю приносили дракону для украшения его жилища.

Дальнейшие события вдохновили Дитриха Шверта на создание его знаменитого фонтана, меж, тем как его дочь сосредоточилась на взаимоотношениях пленника и хозяина. Свернув в кольца своё длинное тело и свесив до полу хвост, дракон возлежал на диване, заложив когтистые лапы за голову, с папиросой в зубах. В одном варианте он был заботливо укрыт пледом, в двух других — валялся в тёмном халате с фигурными заплатами на локтях. Облачённый в римскую тунику Святой Хуберт сидел на полу, прикованный цепью к ножке дивана. В одном варианте он читал книжку, в другом — наливал из айхенхольцева кофейника кофе, в третьем — играл с хозяином в шахматы, при этом явно выигрывая.

Несмотря на общую проработанность деталей, лучше всего получился сам Айхенхольц. Юбера тоже можно было узнать с первого взгляда. Но если Юбер был узнаваем, в основном, за счёт характерной позы и внешних атрибутов, то физиономия букиниста настолько явно проступала в драконьей морде с фонтана на Бисмаркплац, что в какой-то момент Айхенхольцу даже стало неловко от столь пристального внимания к своей персоне. Патрон отложил в сторону рисунки и протянул руку к кофейнику.

— Ну что ж… Забирай, если он настолько тебе нравится, — проговорил он серьёзным тоном, наливая себе кофе.

От удивления девушка приоткрыла рот. Айхенхольц коснулся указательным пальцем краешка её подбородка. Рот она тут же закрыла, но пальца патрон так и не убрал.

— Тринадцать ночей, — прошептал он, наклонившись к её лицу.

— Что? — шёпотом переспросила она.

— Тринадцать ночей, говорю. Выкуп. Заплатишь — и он твой.

Патрон убрал, наконец, руку и принялся пить остывший кофе.

— Должен же я проявить себя как сказочное чудовище, — заметил он внимательно наблюдавшему за ними Юберу. — Как это принято у змей…

Несмотря на утренний эксцесс, Линде никуда не ушла, просидев в магазинчике, как и накануне, до обеда, а потом — и весь остаток дня. Айхенхольц никак больше не проявлял себя, но где-то за час до закрытия из-за занавески раздался его требовательный голос:

— Юбер! Мне надоело работать.

Юбер тихо вздохнул, глядя на занавеску, и опять погрузился в чтение.

— Юбер! Иди сюда, сыграй со мной в шахматы.

— А кто останется в магазине? — не вставая с места, громко поинтересовался Юбер.

— Оставь караулить фройляйн Шверт! В качестве платы за бесплатный кофе.

Линде, прислушивавшаяся к их перебранке, подняла на Юбера вопросительный взгляд. Тот пожал плечами.

— Хорошо, что в шахматы могут играть только двое, — иронически заметила она.

— Патрон! А если она придумает шахматы для игры втроём?

— Втроём?.. Белые, чёрные и..?

Юбер вопросительно посмотрел на девушку.

— Может быть, красные? — спросила она.

— Красные!

— Геральдические цвета Киршберга? Пускай придумывает! Если придумает, возьмём к нам в компанию!

Юбер задумчиво постучал пальцем по закрытой книге, отложил её, запер кассу и, бросив на ходу «Bon courage!»[22], направился к патрону. Немного погодя Линде потребовалось вызвать Юбера к покупателю, и он, перед тем как снова исчезнуть во внутренней комнате, заглянул через плечо, оценил её наброски и шепнул на ухо: «Доска должна быть круглой!» После этого Линде сумела основательно продвинуться, и когда из-за занавески появился Айхенхольц, у неё уже было и поле, и правила расстановки фигур, и даже несколько идей, связанных с особенностями их передвижения по доске.

— Что ж, — с удовлетворением заметил патрон. — Можно сказать, традиционные византийские шахматы. Ладно, пойдёт. Правила потом додумаем. Ну? Берём?

— Берём, — одобрительно кивнул Юбер.

— Будешь подменять Юбера. Так итак тут сидишь. Ну, и по вечерам помогать разбирать книга, если будет необходимость. К самому открытию приходить необязательно. Об оплате поговорим завтра.

Линде кивнула.

— Ну, и как же это понимать, патрон?

Они сидели за стаканчиком рома в кофейне Киршбаума, которая в конце рабочего дня превращалась в место встречи холостяков примыкающего к Марктплац квартала.

— Готов поспорить, что кое-кто уже влюбился, — с ангельской улыбкой продолжал допытываться Юбер.

— Влюбился? Я?

— Тогда зачем?

— Затем, что она будет сидеть в лавке, а ты будешь занят более интеллектуальными делами. И вы станете меньше общаться.

— Тогда самым разумным было бы на ней жениться, — резонно заметил Юбер.

Айхенхольц выразительно посмотрел на непрошенного советчика.

— А что?.. Бедная дочь известного скульптора облагодетельствована благородным книготорговцем. Сюжет вполне в духе киршбергской романтики.