Бессердечный повеса (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 48

Она попыталась опустить его на подушки, но он с хрипом запротестовал. Его рука сжалась вокруг её запястья. Хотя его хватка не причиняла боли, она чувствовала его силу. Если бы он пожелал, он мог легко сломать ей кости.

– Пойду, принесу кое-какие вещи, чтобы вам стало лучше, – сказала она мягко. – Я скоро вернусь.

Уинтерборн позволил ей опустить его на подушки, но не отпустил. Хелен смущённо разглядывала его большую руку, прежде чем её взгляд прошёлся по его лицу. Его глаза и лоб были скрыты бинтами, но под синяками и царапинами его лицо было сурово угловатым, заострённые скулы, крепкая и решительная челюсть. Вокруг рта не было линий от улыбки, ни одного прикосновения мягкости.

– Я вернусь в течение получаса, – сказала Хелен. – Обещаю. – Уинтерборн не ослабил хватку. – Я обещаю, – повторила она. Свободной рукой она легонько погладила его пальцы, уговаривая их раскрыться.

Он попытался смочить языком губы прежде, чем заговорить.

– Кто вы? – спросил он хрипло.

– Леди Хелен.

– Который час?

Хелен послала вопросительный взгляд миссис Чёрч, которая подошла к каминным часам.

– Четыре часа, – сообщила экономка.

Он собирался засечь время, догадалась Хелен. И помоги ей бог, если она опоздает.

– Я вернусь к половине пятого, – сказала она. Через мгновение она тихо добавила: – Доверьтесь мне.

Постепенно рука Уинтерборна раскрылась, освобождая её.

Глава 21

Первое, что осознал Рис после железнодорожной катастрофы, было то, что кто-то, возможно доктор, спрашивал, есть ли человек, за которым ему бы хотелось послать. Он тут же замотал головой. Отец умер, а престарелая мать, суровая и хмурая женщина, которая жила в Лондоне, была последней, кого он хотел видеть. Даже если бы он попросил её о поддержке, она бы не знала, как её оказать.

Рис никогда в своей жизни не был серьёзно ранен или болен. Даже в детстве он был крепко сложен и не боялся физической боли. Его валлийские родители лупили его бочарной доской за любой проступок или минутную леность, и он, не дрогнув, принимал самые худшие наказания. Его отец был бакалейщиком, они жили на улице лавочников, где Рис не просто научился искусству скупать и продавать, а впитал его так же естественно, как вдыхал воздух.

Построив свой собственный бизнес, он никогда не позволял никаким личным отношениям отвлекать себя. У него, конечно, были женщины, но только те, кто был готов завести роман на его условиях: исключительно сексуальные отношения, лишённые чувств. Теперь, когда он лежал в незнакомой комнате, задыхаясь от бушующей в нём боли, Рису пришло на ум, что, возможно, он был слишком независим. У него должен быть кто-то, за кем бы он мог послать, кто бы о нём волновался в этой неординарной ситуации, когда он ранен.

Несмотря на прохладный ветерок, проникающий из открытого окна, каждый дюйм его тела, казалось, горел. Вес гипса на ноге сводил с ума почти так же сильно, как неослабевающая боль в сломанной кости. Комната как будто вращалась и вертелась, отчего его неумолимо тошнило. Всё, что он мог делать, это беспомощно ждать минуту за минутой, когда вернётся женщина.

Леди Хелен... одно из утончённых созданий, к которым он всегда относился с особым презрением. Одна из тех, кто лучше него.

Через некоторое время, которое показалось вечностью, он почувствовал, что кто-то входит в комнату. Рис услышал тихий скрежет, словно стеклом или фарфором провели по металлу.

– Сколько времени? – спросил он резко.

– Четыре часа двадцать семь минут. – Это был голос леди Хелен, освещённый ноткой веселья. – У меня ещё осталось три минуты.

Он сосредоточено прислушивался к шуршанию юбок... к звуку, когда что-то наливали и размешивали... к треску воды и льда. Если она собиралась его чем-то напоить, она ошибалась: сама мысль о глотании вызвала в нём дрожь отвращения.

Сейчас девушка стояла рядом, он чувствовал, что она склонилась над ним. Отрез прохладной, влажной фланели гладил его лоб, щёки и горло, ощущение было настолько приятным, что он мучительно вздохнул. Когда ткань на мгновение убрали, он потянулся за ней, тяжело дыша:

– Не останавливайтесь. – Он был внутренне взбешён, что опустился до выпрашивания небольших милостей.

– Шшш, – она освежила фланелевую ткань, охладив и смочив её. Когда неторопливые поглаживания продолжились, его пальцы наткнулись на складки её юбки и вцепились в них так крепко, что ничего не помогло бы их высвободить. Нежная рука девушки скользнула под его голову и приподняла её, чтобы провести тканью по шее сзади. От удовольствия у него вырвался унизительный стон облегчения.

Когда он расслабился и глубоко задышал, ткань была отложена в сторону. Он чувствовал, как она маневрирует вокруг него, осторожно придерживая его голову и плечи, поправляет подушки за его спиной. Чувствуя, что она намеревается дать ему ещё воды или, возможно, уже знакомую зловонную настойку лауданума, он запротестовал сквозь зубы:

– Нет... чёрт бы вас побрал...

– Просто попытайтесь, – она была мягкой, но беспощадной. Край матраца прогнулся под её небольшим весом, и тонкая рука скользнула за спину Риса. Будучи пойманным в полукольцо её рук, он подумывал спихнуть её с кровати. Но её рука прикоснулась к его щеке с такой нежностью, что это охладило его желание причинить ей какой-либо вред.

Она поднесла стакан к его рту и его губ коснулась сладкая, очень холодная жидкость. Когда он сделал осторожный глоток, слегка терпкий напиток мгновенно впитался в шероховатую поверхность его языка. Это было восхитительно.

– Потихоньку, – предостерегла она.

Его мучила жажда, он чувствовал себя высушенным, как пороховой склад, и ему нужно было больше. Приподнявшись, он нащупал её руку со стаканом, крепко вцепился и сделал жадный глоток, прежде чем она смогла его остановить.

– Подождите, – она вырвала стакан из его рук. – Давайте посмотрим, не будет ли вас тошнить.

Ему очень хотелось наградить её парой браных словечек за то, что она отобрала напиток, хотя отдалённая часть его сознания видела в этом смысл.

В конечном итоге стакан снова прикоснулся к его губам.

Он заставил себя медленно выпить содержимое, а не проглотить залпом. После того как он закончил, леди Хелен терпеливо ждала, всё ещё поддерживая его. Её дыхание было мягким и ровным, её грудь, словно мягкая подушка под его головой. Она пахла ванилью и какой-то слабой цветочной эссенцией. Он никогда не был в столь неприглядном виде в своей взрослой жизни... Он всегда был хорошо одет и контролировал себя, но всё, что видела эта женщина, это беспомощного, чрезвычайно неопрятного инвалида. Это приводило в ярость.

– Лучше? – спросила она.

– Ydw, – ответил Рис по-валлийски, не думая. "Да". Это казалось невозможным, но комната перестала вращаться. Хотя резкие боли по-прежнему пробегали по его ноге, словно в неё выпускали пули через определённые промежутки времени, он мог вытерпеть всё, пока тошнота отступила.

Она начала осторожно стягивать его со своих колен, но он положил поперёк неё твёрдую руку. Ему было необходимо, чтобы всё осталось так, как было, хотя бы ещё на несколько минут. К его радости, она замерла в том же положении под ним.

– Что вы мне дали? – спросил он.

– Чай, заваренный с орхидеями.

– С орхидеями? – повторил он озадаченно.

Он никогда не слышал о том, что из таких необычных цветов можно было сделать что-то ещё, кроме экзотических украшений.

– С двумя видами: Дендробиум и Спирантес. Многие орхидеи имеют целебные свойства. Моя мать собирала их и заполнила множество тетрадей сведениями, которые смогла почерпнуть.

О, ему нравился её голос, словно тихая, убаюкивающая мелодия. Он снова почувствовал, как она задвигалась в очередной попытке положить его обратно на подушки, и он вжался сильнее в её колени, его голова придавила её руку в решительном усилии заставить её остаться.