Футарк. Третий атт (СИ) - Измайлова Кира Алиевна - Страница 52

— Вы, помнится, говорили что-то в этом роде, когда Сирил врезался в столб на пути к банку, — пробормотал я, развернул письмо, пробежал его глазами… и едва удержался — свистеть в церкви неприлично.

— Что, что там? — изнемогая, спросил Пинкерсон. Читать через мое плечо ему не позволяли приличия.

— Сирил просит его не искать, — вздохнул я. — Пишет, что в его возрасте он еще не совершал ни одного по-настоящему безумного поступка… в отличие от меня. И что если он этого не сделает, то будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Чего не сделает?

— Не сбежит в Америку, конечно же, — ответил я и вытряхнул из своего конверта еще один, поменьше. — А это предназначено тетушке, я полагаю… ну да, так и есть.

— В Америку… — Пинкерсон восхищенно покрутил головой. — Подумать только! А на какие средства? Или он поедет на пароходе зайцем, в трюме? Вряд ли в матросы наймется, как по-моему…

— Об этом Сирил умалчивает, но, сдается мне, сбежал он не один, — пробормотал я, — а раз так, то поездка в канатном ящике ему не грозит.

— А-а-а… — понял инспектор. — А когда письмо отправлено? Так… так… Ну, пароход уже не догнать, я полагаю. Разве только на воздушном шаре…

— Это вы к чему клоните?

— К тому, что надо бы передать письмо миссис Стивенсон, она же переживает, — пояснил Пинкерсон. — Давайте-ка, пустим его по рядам…

И ведь в самом деле пустил! Прихожане вертели конверт в руках, удивленно переглядывались и передавали его дальше. Было в этом что-то… Ну точно, как в детстве: в воскресной школе иногда удавалось обмениваться записочками — это было настоящее искусство!

Наш священник недоумевал, отчего это праздничную проповедь слушают так невнимательно, но вот письмо добралось до тетушки Мейбл… Она встрепенулась, прочитав сыновние строки, прижала руку к груди и явно задумалась о том, не потерять ли сознание, но вместо этого повернулась, нашла меня взглядом и нахмурилась. Я развел руками, мол, сам не подозревал, до чего может дойти этот негодяй в непрестанных попытках разбить материнское сердце… Должно быть, моя пантомима оказалась достаточно выразительной, потом что тетушка Мейбл вздохнула и отвернулась к полковнику Стивенсону.

— Что у вас там случилось? — прошептал Таусенд, отклонившись назад со своей скамьи.

— Сирил сбежал в Америку, — пояснил я, должно быть, чрезмерно громко, потому что неподалеку тут же подхватили:

— Вы слышали? Сирил Кертис сбежал в Америку!

— В самом деле? Вот шалопай! Бедная миссис Стивенсон…

— Дети в наше время совершенно отбились от рук! Вот в мое время…

— Тс-с-с, не во время службы…

— Ничего, — жизнерадостно заявил Пинкерсон, — всё равно скоро заявят, что письмо вы подделали, долго ли, умеючи?

— Как бы не так, — ухмыльнулся Таусенд, тоже повернувшись к нам. — У меня такое же письмецо имеется. Только с дополнением.

— Каким? — спросили мы в один голос.

— Тут свидетельство от лондонского врача о том, что Сирил Кертис является вполне душевно здоровым, а для укрепления здоровья физического ему предписан морской круиз и смена климата.

— Мерзавец… — прошипел я.

— Но изобретательный, — хмыкнул Таусенд. — Кто может помешать совершеннолетнему дееспособному человеку уехать хоть на край света? Долги, разве что…

— Он занимал у меня не так давно, должно быть, как раз их раздавал, — вспомнил я.

— Ну вот. На свободу с чистой совестью и пустыми карманами, — ухмыльнулся суперинтендант. — Не переживайте, не пропадет ваш кузен! Нагуляется и вернется.

— Будем надеяться… — пробормотал я, подумав о том, что в Сириле может взыграть кровь Кинов, и он пристрастится к путешествиям. Что скажет тетушка?!

Причем скажет мне, Сирил-то будет недосягаем! Впрочем, я всегда могу уехать якобы на поиски блудного кузена и затеряться где-нибудь лет на пять-шесть… А как же мои кактусы? Не возьму же я с собой оранжерею!

Я уже начал продумывать план побега (например, к дяде в Австралию), когда служба закончилась.

— Вик!.. — тетушка Мейбл протолкалась ко мне сквозь толпу прихожан. — Вик, немедленно скажи: это твоих рук дело?

— О чем вы? — опешил я.

— Это ты ссудил Сирила деньгами, чтобы отправить его подальше от моей юбки, как ты изволил выразиться?

Такой вариант мне в голову не приходил, а жаль!

— Если ты, то скажи, сколько он тебе должен, — сурово продолжила она.

— Какие могут быть счеты между родными людьми? — вздохнул я. — И в любом случае, тетя, я тут совершенно ни при чем. Сирил занимал у меня немного, но этой суммы не хватило бы на путешествие в Америку.

— Может, он вовсе и не туда подался, — рассудительно добавил полковник. — А назанимал по друзьям-приятелям да кутит в Лондоне.

Такую вероятность тоже нельзя было отрицать, но что мы могли поделать? Не искать же, в самом деле, Сирила с полицией!

— Тетя, я очень прошу извинить меня за ту резкость, — спохватился я.

— Ах, Вик, я и сама повела себя не лучшим образом, — тетушка заключила меня в родственные объятия, и мы трогательно расцеловались на потеху публике. — Правду слышать не всегда легко и приятно…

— Это уж точно, — пробормотала проходившая мимо миссис Ходжкин так, чтобы все слышали, — зато вранье в уши так и льется. Наговорит небылиц, а люди и слушают! Как же, приличный джентльмен говорит, образованный, а что с нечистой силой знается — кому какое дело, так выходит?

Я решил проигнорировать злоязыкую сплетницу — ну не ругаться же с ней в церкви, в самом деле! — но кое у кого были иные планы…

Внезапно двери церкви распахнулись, внутрь ворвался ледяной ветер, затушив свечи. Тьма воцарилась кругом, послышались испуганные возгласы… И тут свечи снова вспыхнули — зловещим мертвенным светом, в котором прихожане походили на утопленников не первой свежести. На пороге же воздвиглись громадные призрачные фигуры, в которых лично я узнал Харальда Кина и Дональда Вишенку с дружинами, а остальные, судя по многоголосому воплю… не узнали.

— Бесы, бесы! — верещал кто-то, крестясь с такой скоростью, что на меня повеяло свежим ветерком.

— Демоны! Спасайся! — вторил ему другой.

— Спокойствие, только спокойствие! — взывал наш священник. — Это… это розыгрыш… просто глупый розыгрыш… Никакие призраки не могут войти на святую землю!

— Да ну, — ответил Дональд и притопнул. — Чего это мы не можем? Очень даже можем. Мы крещеные. Были.

— Раз пять, — добавил Харальд и огляделся. — Н-да, бедновато живут потомки. Даже взять нечего! А помнишь монастырь?..

— Это где мы третий раз крестились? Да, подарки были знатные, а добыча — и того лучше!

Священник тихо упал в обморок.

— Всё, что ни делается — в руке Господней, — поучительно сказал ему Харальд.

То из одного угла, то из другого раздавались истерические взвизги и шелест — это дамы падали в обморок. Тетушка, однако, крепче взялась за зонтик (зимний, очень прочный, со стальными спицами). Мисс Ламберт, я видел, в полном восторге строчила что-то карандашом в блокноте (и, кажется, даже зарисовывала), то и дело отодвигая в сторонку Пинкерсона — он все порывался заслонить девушку своей тощей спиной.

— Это он! — заверещала вдруг миссис Ходжкин, тыча в меня пальцем. — Он вызвал демонов, от которых и церковь не защита! Что ж творится, люди добрые-е-е…

— Цыц, — тихо, но внятно сказал ей Харальд, подойдя поближе. Прихожане испуганно жались к скамьям и стенам, но деваться было некуда: в дверях толпились призраки. — Пока тут творится только одно: кто-то своим поганым языком бесчестит нашего потомка!

— Нашего? — удивился Дональд, почесав в затылке. — Я думал, мой — только вон тот.

Он ткнул пальцем в лорда Блумберри. Тот, к его чести, панике не поддался, а на призраков смотрел с большим интересом, не забывая обмахивать бесчувственную супругу молитвенником. Вот дети — те таращились на духов предков с восторгом!

— Слушай, столько лет прошло, можно не считаться, — отмахнулся условно мой предок. — Не о том речь.

— Да, верно… Значит, Ходжкин… — сурово произнес Дональд. — Ходжкин… А в девичестве Оук? Эй, где там дед Оук?