Время орка - Гарин Дмитрий - Страница 38

И этого чуда не произошло. Как только всадники сошлись на расстояние удара, Ош слетел со своей лошади, как сухой лист, подхваченный ветром. Копьё Дюваля даже не сломалось при ударе.

Падая, Ош угадил на хлипкий разделительный бортик, превратив несколько его центральных секций в груду поломанных жердей.

Дюваль не торжествовал, не радовался победе. Он развернул коня и проехал мимо поверженного соперника, даже не взглянув на него. Похоже, рыцарь был разочарован.

Адам не думал, что на этот раз Ошу удастся подняться самому. Юноша уже был готов выйти на ристалище, когда орк, облачённый в доспехи его отца, восстал из деревянного крошева, как мертвец, поднимающийся из могилы. Неровной походкой он вышел на ту часть ристалища, по которой от него удалялся гордый победитель турнира.

— Рыцарь! — выкрикнул Ош грубым хриплым голосом.

Когда Мэтью Дюваль обернулся, орк обнажил длинный меч.

Глава двадцатая. Лицо под маской

Невзирая на то, что редкие свидетельства всё ещё встречаются в самых потаённых местах нашей страны, мы пришли к выводу, что Морок-Виларум, именуемый также «шагом мертвеца», сгинул во тьме веков. Сегодня невозможно представить, чтобы кому-то удалось возродить его.

Справка из Архива королевского секретариата

Резким движением Дюваль сорвал с головы украшенный позолоченным гребнем шлем и отшвырнул его в сторону. Обнажив длинный кавалерийский меч, он пришпорил коня, помчавшись прямо на Оша.

Адам готов был поклясться, что на лице рыцаря светилась довольная улыбка.

В силу вступило право меча. Древний обычай был выше любых турнирных правил. В поединке сходились двое. В живых оставался один.

Ош терпеливо ждал всадника. Веками орки противостояли карательным кавалерийским отрядам, поэтому он знал, что делать.

Когда рыцарь был уже слишком близко, чтобы остановиться, Ош уронил на землю меч и стремительным движением поднял обломок разделительного бортика. Это был длинный, тонкий ствол молодой сосны.

Когда Дюваль разгадал его план, было уже поздно. Лошадь рыцаря на всей скорости налетела на самодельное копьё, противоположный конец которого Ош надёжно упёр в землю, крепко придавив ногой. Брызнула кровь. Раненое животное истошно заржало и рухнуло на бок, увлекая за собой наездника.

Ош знал, что медлить нельзя. Подхватив из грязи меч, он ринулся на поверженного врага, ударив почти вслепую. Атака не удалась. Первый же выпад орка наткнулся на лезвие кавалерийского клинка.

Сейчас Ош уже не мог понять, почему он решился на это безрассудство. Человек в синем плаще предупреждал, к чему приведёт схватка на мечах, но орк поступил по-своему. Непоколебимый внутренний голос отметал всякую возможность капитуляции. Он запрещал Ошу сдаваться, пускай это даже будет стоить ему жизни. Этот голос принадлежал Безымянному. Дух толкал его вперёд, в пропасть.

Ош яростно набросился на своего соперника, но каждый его удар либо рассекал воздух, либо приходился на меч Дюваля. Человек будто насмехался над ним, позволяя атаковать себя. Наконец рыцарю наскучила эта забава. На Оша обрушился целый шквал сокрушительных, непредсказуемых ударов. Панически отступая, орк отбивался, как мог. Не успел он сообразить, как меч вылетел из его руки, а в плече вспыхнула острая боль.

Клинок Дюваля ударил в то самое место, где под повязкой скрывалась рана, нанесённая обломком копья Дрогнара. Тонкое, длинное лезвие прошло через плечо орка насквозь. Из раны брызнула тёмная кровь, вместе с которой Оша покинули последние силы.

Надавив на меч, рыцарь заставил поверженного соперника опуститься на колени. Зрители, наблюдавшие за схваткой, затихли, в надежде уловить слова, произнесённые её участниками. Стража, охранявшая королевскую трибуну, пришла в полную боевую готовность, но не вмешивалась, уважая древний обычай.

— Это было глупо, друг мой, — произнёс холодный и надменный голос Дюваля. — Скажешь что-нибудь перед смертью?

Ош уже не слышал этих слов. Он провалился в небытие, и в этот самый момент его безжизненно висящая левая рука со страшной скоростью метнулась вверх. Облачённая в кольчужную перчатку ладонь врезалась в подбородок Дюваля так, что рыцарь отлетел назад, невольно высвободив меч из плеча Оша.

Оправившись от неожиданности, Дюваль вновь попытался атаковать, но поверженный и израненный противник каким-то образом отразил его удар, сжимая свой меч в здоровой руке. Он поднялся с колен, как оживший памятник, как мертвец, в которого неведомая воля вновь вдохнула подобие жизни. Теперь он двигался совершенно иначе. Такой опытный фехтовальщик, как Мэтью Дюваль, не мог не заметить этой перемены.

Её заметил не только он. Наблюдавший за поединком Адам сразу вспомнил безумный голубой глаз, уставившийся на него в шатре вивария. Он провёл достаточно боёв с Ошем, чтобы понять: сейчас телом орка управлял кто-то другой. Что-то другое.

Вновь оказавшись на ногах, Ош встал в странную боевую стойку. Повернувшись к своему сопернику боком, он широко расставил полусогнутые в коленях ноги и поднял меч над головой. Раненая правая рука безвольно свисала, но, казалось, это ничуть не беспокоило внезапно ожившего бойца.

Фигура с мечом что-то смутно напомнила Адаму.

В толпе раздались отрывистые вздохи.

Дюваль хотел повторить атаку, но не смог двинуться с места. Из тёмной щели шлема на него смотрели два сверкающих голубых глаза. Их взгляд словно промораживал до костей. В нём Мэтью Дюваль узрел неминуемую гибель.

Ош сорвался с места, как выпущенная из лука стрела, налетев на своего недруга вихрем стальных лезвий. Казалось, его меч — везде. Орк защищался и атаковал одновременно. Зрители видели не просто фехтование, а прекрасный и неумолимый танец истребления. Ему невозможно было противостоять. Он смёл бы любого, но Дюваль не зря носил титул первого меча Востока.

Минуту-другую рыцарю удавалось сопротивляться, пока почва не ушла у него из-под ног. Прежде чем упасть, Дюваль почувствовал болезненный укол. Поднырнув под латную защиту, клинок противника пригвоздил его к земле. Закалённая сталь продырявила правое плечо рыцаря точно там, где сам он ещё недавно поразил своего соперника.

— Невозможно, — растерянно прохрипел Дюваль, но его противник остался безмолвным.

Он нависал над ним, словно надгробная статуя. Глаза, пылающие холодным огнём в тёмных недрах шлема, не могли принадлежать ни одному живому существу. Окровавленная рука, сжимающая меч, занесла его для последнего решающего удара.

— Ош!

Клинок остановился.

Никто не понял, что это кричал Адам Олдри: все взгляды были прикованы к необычному поединку.

Меч упал в грязь. Ледяные глаза неведомого чудовища погасли. На Оша навалилась всепоглощающая усталость. Он едва не рухнул на землю.

Адам наконец выбежал на ристалище и остановился рядом с орком, пытаясь перевести дух.

— Тебе не нужно этого делать, — тяжело дыша, произнёс он. — Ты уже победил.

Как пьяный, Ош проковылял мимо него, направляясь в сторону королевской трибуны. В памяти всплыло раскисшее осеннее поле и куча мёртвых тел, которые когда-то были его племенем, его семьёй. Он не боялся смерти, потому что уже был мертвецом.

— Ош? — Юноша взволнованно посмотрел ему вслед.

Впереди сгрудились стражники, ощетинившись заточенной сталью. Арбалетчики провожали его через прицелы заряженных самострелов.

Остановившись перед трибуной, Ош собрал остатки сил и, подняв левую руку, стянул с себя шлем вместе с подшлемником.

Бездну эмоций породил этот простой жест на лицах высокой знати. Страх, удивление, любопытство, смущение, отвращение, гнев — всё было здесь. Лишь непроницаемое лицо короля осталось невозмутимым.

Ош посмотрел на небо, думая о том, что, вероятно, это последний раз, когда у него есть такая возможность. Потом он заговорил:

— Ваше величество, меня зовут Ош. Двадцать девять зим назад я родился в племени, которое пало под королевскими мечами. Но по праву победителя турнира прошу за свой народ, король людей. Нам нужны земли и мир. Мы устали прятаться по пещерам и голодать.