Неправильная сказка (СИ) - Зарубин Александр - Страница 4

Окопная версия концовки о напрасности обвинения не говорила ничего, зато содержала как кучу технических подробностей о тонкостях работы отмычкой и напильником, так и всякой романтики, местами переходящей в голую физиологию — о порядке оплаты слесарных услуг.

— Но я решил не ждать решения суда, благо мимо города проходили полки нашего славного императора, схватил пику и последовал по стопам моего великого земляка, маршала Пикколомини на поле брани. Попал как раз под Нордлинген.

— Ну что же, прапорщик, — графиня еще раз улыбнулась, — вы совершили благое дело.

Аббатиса, судя по лицу, была явно другого мнения.

— Благое, — повторила графиня еще раз, специально для нее, — жаль только, что вы проучили мошенника слишком поздно. Описания устройства добрались до Голландии, теперь их газетчики пишут, будто бы у нас тут они повсеместно.

— А вы, капитан, — переход темы застал капитана врасплох, — вы же начинали свою военную карьеру на шведской службе?

— Да, — переходы с одной стороны на другую в то время были делом обычным.

— И что же заставило вас уйти?

А вот на этот вопрос капитан Яков Лесли очень не хотел отвечать. Очень не хотел, но надо сказать что-то — уж очень нехорошая тишина повисла.

— Вопросы чести… — выговорил он наконец.

— Дуэль? — голос графини звучал для Лесли глухо…

— Да, — ответил он. Почти правду — тогда его враг успел обернуться и выхватить шпагу… Почти — в тот хмурый день в забытой богом деревне в Померании молодой еще лейтенант Лесли просто всадил пулю в лоб своему бывшему полковнику.

— Из-за женщины?

— Да, — опять почти правда.

— Красивой?..

А вот на этот вопрос Яков Лесли ответить не мог. Тогда, под серым Померанским небом он вмешался слишком поздно, чтобы узнать. Господин полковник успел превратить свою жертву в кровавое месиво.

— Ну, если наш капитан ввязался в дуэль, — итальянец влез непрошеным, но очень кстати, — то клянусь, эта женщина была явно красивей Венеры.

«Ну, спасибо, выручил» — подумал капитан про себя. Остаток обеда прошел в молчании.

— Ну что же, господа офицеры, вам пора в роту, — сказала графиня под конец, — благодарю вас, прапорщик, за интересную историю. А вам, капитан, — ее глаза опасно сузились, — напоминаю: Император платит.

«Чаще не платит», — подумал про себя капитан, молча поклонился и ушел.

Уже в коридоре он поймал обрывок разговора, — суровая монахиня, видимо, старшая в местной охране, инструктировала подчиненных:

— Усильте посты по всей стене. Говорят, шведский полковник Мероде со своим летучим отрядом рыщет где-то неподалеку.

«Не может он нигде рыскать, — подумал капитан, — я попал ему с трех шагов в лоб. Может, родственник? Говорят, этих Мероде во Фландрии не меньше, чем Лесли в Шотландии.»

Полковник Мероде остался лежать там же, где и вера, и амбиции, и юношеские мечты капитана — в сожженной деревне под серым померанским небом.

Яков Лесли пробормотал что-то про себя и пошел домой — в роту.

Мушкетерскую жену Магду никто никуда не приглашал, но это ее никогда не останавливало. Изобразила из какой-то тряпки накидку, потрепалась о чем-то женском с охранницами внутренних ворот, сделала жалобное лицо и таки проскользнула внутрь. Интерестно ей видите-ли было, что это за хорунжий Ржевский такой.

В результате, она и её муж, мушкетер Ганс, умяли на обед котелок чего-то вкусного. Остальная рота молча завидовала им и громко возмущалась монашками.

— Еще неделя на такой кормежке, — сказал Мастер-сержант печально, — и будет бунт. Да не такой, как мы устроили в Хохкройтендорфе, а обычный солдатский бунт — бессмысленный и беспощадный. Со стрельбой, поджогом всего, что горит, и конфискацией чести у всего, что движется.

— Устроим такое на глазах у графини — у шведов не укроемся. В Швеции у нее родственников не меньше, чем в империи. Впрочем… — тут капитан крепко подумал. — У нас сине-желтая тряпка найдется?

— Капитан, ты того… не горячись… — тут сержант обеспокоился не на шутку… — Мы все-таки не совсем уроды, чтобы сторону посреди лета менять. Тем более, шведы сейчас вообще не платят…

— Да ты не понял. Помнишь, нам рады только на поле боя?

— Ну… да.

— Зови сюда Лоренцо. Есть план.

А утром монастырь проснулся от грохота — грохота пушек. На опушке реяло сине-желтое знамя, где-то бил барабан, пороховой дым подкатывался к стенам. Лесли, сержант и вся рота собрались во дворе, смотрели, как монашки суетливо бегают. Капитан присел на какую-то тумбу, смотрел молча, слушал, как нарастала стрельба — ровные залпы от леса, беспорядочные хлопки со стен. Солдаты, смотря на метания на стенах, скалили зубы, шутили похабно. Периодически, то тут, то там сквозь смех слышались матюги и испуганные оправдания — Мастер-Сержант ходил по двору, разъясняя своим орлам вопросы дисциплины. Наконец калитка внутреннего двора распахнулась и оттуда кто-то выбежал. Быстро выбежал — капитан заметил сбитую набок косынку, руки придерживавшие полы сутаны — к ним под солдатский хохот бежала сама аббатиса…

— Почему, — бегать та явно не умела. Дыхание у нее восстановилось с трудом, — почему ваши люди стоят?

— А что они должны делать, госпожа? — осведомился Лесли, как мог вежливо, — сейчас день и лежать им вроде не положено.

— Но нас атакуют.

— Ну, нас, — капитан подчеркнул это слово, — пока никто не атакует. А монастырю, как Вы нам дали понять наша помощь не требуется.

Солдаты как бы случайно уронили котел — тот, гремя медью по камням, подкатился прямо к ногам просительницы. Та, впрочем, быстро собралась, оправила свое одеяние и приняла прежний высокомерный вид.

— Ваш долг — защищать нас, раз уж вас сюда прислали…

— Тогда пустите нас на стены — я не могу защищать вас отсюда.

— Да. Пустить козла в огород. Выходите в поле и прогоните шведа.

— И потом Вы меня похороните за кладбищем, с самоубийцами. Впрочем, хоронить нас будет некому — шведам будет некогда, а Вас…

Аббатиса намек поняла и помрачнела. Грохот за стенами нарастал.

— Мадам. Мои люди достаточно дисциплинированы. Если их хорошо кормить — проблем не будет…

— Знаем мы вашу дисциплину… но выбора у нас, похоже, нет.

Капитан махнул рукой — выдвигаемся, мол. Солдаты, подгоняемые капралами, весело скалясь потянулись на стены — Ганс с парой десятков человек на одну сторону от ворот, Сержант на другую. Лесли неторопливо — широкая пехотная шпага на боку, рука в потертой перчатке на эфесе — прошел через двор к надвратной башне, огляделся. Ветер пополам с гарью трепал полы короткого синего плаща, играл с пером на шляпе. За его спиной в небо над башней взвился ротный флаг с имперским орлом. Люди на стенах дали три четких залпа. Стрельба снизу начала затихать — за дымом и гарью было мало что видно, но нападавшие явно откатывались. Их провожали веселыми криками.

— Всего три залпа — и враг разбит, — внезапно услышал он скрипучий голос. Ровный, с легким намеком на ехидство. Госпожа графиня — вышла посмотреть. И сумела застать Якова врасплох.

— Не разбит… здесь опасно, Ваша светлость….

— Не опаснее чем при дворе, — ответила она, не поймешь, шутит или серьезно, — шведских молодчиков я явно не заинтересую.

— Не пройдут. Мы позаботимся. Но сюда может залететь шальная пуля…

— Не думаю — опять по тону не понятно, серьезно она или издевается — не очень в этом разбираюсь, но, по-моему, они отступают.

— Похоже, что да… - ответил капитан ибо надо было что-то сказать.

— Кстати, Капитан а где ваш прапорщик? Что-то я его не вижу…

— Как только началась стрельба, я отправил его в разведку.

— Милый мальчик, надеюсь, с ним ничего не случится, — сказала она напоследок, все таким же непонятным тоном, только в глазах мелькали искорки смеха. Теперь Лесли понял, почему ее все боялись…

— И не сердитесь на нашу аббатису, — добавила она вдруг, — у нее почти все здесь — беженки… наслушалась…