Блуда и МУДО - Иванов Алексей Викторович - Страница 100

– Аркадий Петрович, – усмехаясь, сказал дядька, пожимая руку.

– А это Роза, – представил Моржов. – Тоже вожатая.

– Очень приятно. – Аркадий Петрович слегка поклонился. – Я уж думал, что вы какие-то новые русские… Думал, мои дегенераты нарвались на отморозка. Обидно, думаю, будет, если меня за дегенератов отморозок застрелит.

Моржов, а потом и сам Аркадий Петрович засмеялись.

– Пойдёмте к нам, чаю попьём, – предложил Моржов.

Аркадий Петрович оглянулся – нету ли поблизости подростков.

– Я этих козлов без присмотра не могу оставить, – сказал он. – Напортачат, сбегут в деревню… А там понятно – своруют чего-нибудь, подерутся или водяры добудут. Вечером сюда из деревни явятся такие же козлы порядок наводить… Плохо, что пришлось встать рядом с деревней. Я обычно километров на пять отплываю.

– Извините, и у самого сорвалось, – покаялся Моржов. – Я не понял сразу, что идиоты плывут. А то бы не сунулся.

– Ладно, прошу прощения, надо лагерь до ума довести. – Аркадий Петрович ещё раз протянул Моржову руку. – Приходите вечерком, Борис. Сам-то я от этих ни на шаг…

Моржов и Розка пошли дальше.

– Да-а, – вздохнул Моржов. – Хорошо живут трудные подростки… В походы их бесплатно отправляют, денег дают на жратву, на снарягу новую… Вот смотри, Розка, это тебе пример действия в логике Антикриза!

Розка не слушала Моржова, а встала на цыпочки, на ходу прильнула к Моржову и жарко, сладко шепнула ему в ухо:

– Я тебя так люблю, Моржище…

В Троельге Моржова сразу окружили упыри.

– Видали, Брилыч, кто приплыл? – гневно орали они. – Шпана всякая! Мы там многих знаем! У них там у одного вообще убийство! А видали, какие у них лодки надувные?…

– Всё видал, – подтвердил Моржов, словно заново разглядывая своих упырей – Гонцова, Ничкова, Чечкина, Гершензона…

Уличные паца, уличные паца… Это были распущенные, невоспитанные, грубые, даже глуповатые, но очень хорошие дети. Они были достойны того, чтобы им устроили этот месяц в Троельге. Но понять это можно было только в сравнении.

– Я у них спальные мешки посмотрел, – мрачно сообщил Гершензон, – так наши мешки ихним в подмышки не годятся!

– А почему нас в поход не пустили за свои же деньги, а эти идут за бесплатно? – негодовал Ничков. – Нам и в этом-то лагере ночевать нельзя, да ещё по двести рублей с каждого содрали, а им всё можно?

– Очень просто, – объяснил Моржов. – Школу бросайте, воруйте, курите и пейте, хорошо бы ещё вам пару лет в тюряге отсидеть, но это по возможности, конечно, – и тогда вас тоже бесплатно отправят в путешествие на новеньких катамаранах. Вон, к примеру, Розу Дамировну все вместе замочите и будущим летом пойдёте в поход. И прививки от энцефалита ставить не надо.

– А почему?… – потрясённо спросил Ничков. Объяснять упырям про Пиксельное Мышление было рано.

Моржов только пожал плечами.

– Эх, ребята, – сказал он. – Мне ведь надо дальше к комиссии готовиться…

В Троельгу вернулись Милена и Сонечка, которые ездили в Ковязин за разными стенгазетами, гербариями, коллекциями бабочек и девчачьими дневниками из других лагерей. Всё это Моржов и девки развесили в корпусах но стенам. Моржов подумал, надо ли убирать «План эякуляции», но никто в упор не видел нового заголовка, и Моржов этот план оставил. Щёкин и Костёрыч, тяжело вздыхая, заполняли учётные журналы и планы методических мероприятий.

Вечером после ужина Моржов всё-таки решил навестить Аркадия Петровича.

Аркадий Петрович почему-то сидел у костра один, а с десяток трудных просто валялись в траве за лагерем и болтали.

– Добрый вечер, – сказал Моржов. – Можно к огоньку?

Он уселся, закурил, покрутил головой и спросил:

– А чего ваши трудные не с вами?

– Наказаны, – буркнул Аркадий Петрович. – Боже, как они мне надоели, уроды…

– Что, тяжело с ними?

– Нет, не тяжело… – Аркадий Петрович отрицательно покачал головой. – Скучно. Мучительно скучно. Представьте, Борис, что три недели подряд вы должны… скажем, каждые пять минут с выражением читать одно и то же стихотворение. Вы его возненавидите. У этих уродов жизнь вроде бы вольная, интересная, а на самом деле – одно и то же. До бесконечности.

– Украл, выпил, в тюрьму, романтика? – процитировал Моржов.

– Нет. Просто: украл – выпил. Украл – выпил. Украл – выпил. Украл – выпил. Украл – выпил. Украл – выпил.

Моржову на миг показалось, что это говорит кукушка из часов.

– Жалеете, что связались? – подсказал Моржов.

– Жалею времени потерянного… Зато – опыт. Я вот раньше даже как-то сочувствовал этой шпане… Трудное детство, в стране неразбериха, нищета, алкоголизм, наркомания, никому они не нужны… Брехня!

– Что, нет нищеты, алкоголизма, наркомании? – искренне удивился Моржов. Ему было интересно поговорить об этом с человеком знающим, но не хотелось оппонировать. А без оппонирования Аркадий Петрович говорить бы, наверное, не стал.

– Почему же, всё есть… Но это не причина, а следствие. А причина – личный выбор. Я смотрю на этих дегенератов и вижу, что они сами выбирают такую жизнь. Как им сочувствовать после этого? Они же счастливы. Счастливее нас.

– Нас ебут, а мы крепчаем, как говорят в армии.

– Крепчают. У всех есть свои дома. У двоих из троих у них есть родители. Половина из этих пацанов – из нормальных, вовсе не нищих семей. Но пацанам просто нравится так жить. Им не помогать надо, а мешать. А я – помогаю. Потому и противно.

– А почему им нравится так жить?

– А вот это загадка… Угостите сигареткой, Боря. Все мои сигареты эти гады или расстреляли, или украли… Я думал, что им так выгоднее. Но эта мысль неправильная. Например, многим из них родители могли бы давать на карманные расходы больше денег, чем они украдут. Тем более у нас в Ковязине. Но ведь родители дадут – и потом спросят: на что потратили? А ни на что хорошее они не потратят. Поэтому воруют, грабят. Им так проще. Я понял, что люди живут не так, как выгоднее, а так, как проще.

– Откуда ж столько миллионеров? – удивился Моржов. – Неужто заработать… нет, организовать себе капитал – это проще?

– Кому-то – проще, чем жить в нищете. Мне вот проще работать, где работаю, чем воровать. Я своё детство вспоминаю… Тоже ведь шпана малолетняя была. Но тогда почти у всякой шпаны имелся наставник-урка. Пацанам было проще слушаться его, чем своим умом жить, вот и становились шпаной. А этих вот ведь не урки портят. Сами за себя решают жить так, как живут. Идиоты.

– Их жалеть – всё равно что жалеть индюка за то, что ходит, а не летает, так?

– Ну, почти так. Индюк-то и не сможет летать. А эти могут не воровать. В институт поступить не могут, да, но не воровать – могут. Мало ли у нас дураков с трёхклассным образованием живёт просто хорошо, по-человечески? Не богато, а нормально? Да, мухлюют там как-то, бывает. С работы чего уволокут. Грешны – и краденое купят по дешёвке. Но работают худо-бедно. Бомжей насмерть не запинывают ради интереса. Девчонок из своего подъезда не насилуют. Не проламывают головы старухам, чтобы пенсию забрать. Не режут таксистов, чтобы покататься…

– В топку их? – предположил Моржов. – Или перевоспитывать?

– В топку, – горько сказал Аркадий Петрович. – Хоть после этих слов про меня невесть чего и подумают… Перевоспитать их невозможно. Нечего перевоспитывать, если каждый живёт, как проще. Надо, чтобы воровать было сложнее, чем зарабатывать. Тогда проще будет жить по-человечески.

– Какие-то утопические вещи вы говорите.

– Если никто не пробовал, то не значит, что это невозможно.

– Почему не пробовали? Пробовали. Не получилось.

– Не пробовали, – повторил Аркадий Петрович. – Охрана или наказание, вот что пробовали, а других способов не пробовали. Потому что не пробовать – тоже проще.

– А какие ещё есть способы? – хмыкнул Моржов. – Ничего не иметь? Это пробовали. Тогда тебя самого воруют.

– Значит, в топку, – признал Аркадий Петрович. – Есть же предел. Вот ведь вы с пистолетом ходите…