Дорога в Сарантий - Кей Гай Гэвриел - Страница 32

– Деана! – рявкнул он, увидев, как та идет по общему залу. Деана поспешно бросила охапку дров и подбежала к ним. – Отнеси на кухню этот кувшин и скажи Бредену, чтобы отнес самую большую ванну в комнату над кухней. Немедленно. Вы двое ее наполните. Бегом, чтобы вода не успела остыть. Потом ты будешь прислуживать его светлости. Если у него будут хоть малейшие жалобы, запру в винном погребе на ночь. Понятно?

– Не надо называть меня «его светлостью», прошу тебя, – тихо произнес рыжебородый. – Я путешествую таким образом не без причин, запомни.

– Конечно, – раболепно согласился Моракс. – Конечно! Прости меня! Но как мне тебя…

– Пусть будет Мартиниан, – ответил гость. – Мартиниан Варенский.

– Мыши и кровь! Что ты делаешь?

– Еще не знаю, — честно ответил Криспин. – Но мне нужна твоя помощь. Тебе эта история кажется правдивой?

Линон после первой яростной вспышки мгновенно притихла. Она неожиданно долго молчала, потом ответила:

– По правде сказать, да. Но правда и то, что мы ни в коем случае не должны вмешиваться. Криспин, с Днем Мертвых не шутят. – Она еще никогда не называла его по имени. «Недоумок» было ее любимым обращением.

– Я знаю. Прояви терпение. Помоги, если можешь.

Он посмотрел на приземистого, толстого, с покатыми плечами хозяина постоялого двора и вслух сказал:

– Пусть будет Мартиниан. Мартиниан Варенский. – Он помолчал и доверительно прибавил: – И благодарю тебя за предупредительность.

– Конечно! – вскричал хозяин. – Меня зовут Моракс, и я полностью к твоим услугам, мой… Мартиниан. – Он даже подмигнул. Жадный, мелочный человек.

– Лучшая комната расположена над кухней, — молча сказала Линон. – Он выполняет твою просьбу.

– Ты знаешь этот постоялый двор?

– Я знаю большинство из них на этой дороге, недоумок. Ты нас ведешь в опасные воды.

– Я плыву в Сарантий. Конечно, это опасно, – ответил ей Криспин. Линон фыркнула и замолчала. Другая девушка, с темнеющим синяком на щеке, взяла у светловолосой кувшин. Они обе поспешно ушли.

– Позволь предложить тебе к ужину самое лучшее кандарийское красное вино, – сказал хозяин, потирая Руки, как делают, кажется, все содержатели постоялых дворов. – Конечно, за вполне умеренную дополнительную плату, но…

– У тебя есть кандарийское? Это прекрасно. Принеси неразбавленное и кувшин воды. Что на ужин, друг мой Моракс?

– Ну прямо аристократ!

–  Деревенские колбасы собственного производства на выбор. Или рагу из цыплят, как раз сейчас готовим.

Криспин выбрал рагу.

По дороге наверх, в комнату над кухней, он пытался понять, почему сделал то, что он только что сделал. И не нашел ясного ответа. Собственно говоря, он ничего не сделал. Пока. Но ему пришло в голову, вместе с возможным планом, что он в последний раз видел это выражение ужаса в широко распахнутых глазах его старшей дочери, когда ее мать рвало кровью перед тем, как она умерла. А он не мог ничего сделать. Вне себя от гнева, почти обезумевший от горя. Беспомощный.

– Они совершают этот мерзкий обряд по всей Саврадии?

Он сидел нагой в металлической ванне в своей комнате, подтянув колени к груди. Самая большая ванна оказалась не особенно большой. Светловолосая девушка натерла его маслом, не слишком умело, и сейчас терла ему спину грубой тканью, за неимением щетки для тела. Линон лежала на подоконнике.

– Нет. Нет, мой господин. Только здесь, у южной опушки Древнего Леса… мы называем его Древней Чащей… и у северной опушки. Существует две дубовые рощи, посвященные Людану. Это… лесной бог. – Она говорила тихо, почти шепотом. Эти стены пропускали звуки. Она прилично говорила на родианском, хоть и с трудом. Он снова перешел на сарантийский.

– Ты джадитка, девушка?

Она заколебалась.

– Меня приобщили к Свету в прошлом году. Несомненно, это сделал работорговец.

– Но в Саврадии почитают Джада, не так ли?

Снова недолгое молчание.

– Да, господин. Конечно, господин.

– Но эти варвары все еще хватают молодых девушек и… делают с ними то, что делают? В одной из провинций Империи?

– Криспин. Тебе этого лучше не знать.

– Только не на севере, господин, – ответила девушка. Она терла тканью его ребра. – На севере на дереве бога вешают вора или женщину, уличенную в прелюбодеянии… человека, который уже погубил свою жизнь. Всего лишь вешают. Ничего… хуже.

– А! Варварство помягче. Понятно. А почему здесь иначе? Невозможно заполучить воров или неверных жен?

– Я не знаю. – Она не заметила его насмешки. Он понимал, что несправедлив. – Я уверена, что дело не в этом, господин. Но… возможно, Моракс пользуется этим, чтобы поддерживать хорошие отношения с деревней. Он пускает к себе путешественников без подорожных, особенно осенью и зимой. И от этого богатеет. А страдают деревенские постоялые дворы. Возможно, он таким способом возмещает им потери? Отдает одну из рабынь. Для Людана?

– Хватит. Совершенно очевидно, что тебя никто и никогда не учил, как надо делать растирание. Кровь Джада! Постоялый двор имперской почты без щеток для тела? Позор. Дай мне сухое полотенце. – Криспин чувствовал в себе знакомый, тяжелый гнев и старался говорить тихо. – Прекрасная причина, чтобы убить рабыню, разумеется. Отношения с соседями.

Девушка встала и поспешно принесла с постели полотенце – подобие полотенца, которое они ему прислали. Да, это не его бани в Варене. Сама комната была жалкой, но приличных размеров, и некоторое количество тепла действительно поднималось из расположенной внизу кухни. Он уже отметил, что на двери стоит один из новых железных замков, который открывается медным ключом. Купцам это должно нравиться. Моракс свое дело знает, как легальную, его сторону, так и нелегальную. Возможно, он действительно богат или скоро будет богатым.

Криспин боролся с гневом и усиленно думал.

– Я был прав, там, внизу? Здесь сегодня есть постояльцы без подорожных?

Он встал и вылез, мокрый, из маленькой ванны. Девушка, после того как он ее отчитал, покраснела, встревожилась и явно испугалась. Это его еще больше рассердило. Он взял полотенце, вытер волосы и бороду, потом завернулся в него, чтобы не замерзнуть. И выругался, когда его укусило какое-то ползучее насекомое из полотенца.

Она стояла рядом, неловко опустив руки, опустив глаза в пол.

– Ну? – снова потребовал он. – Отвечай. Я был прав?

– Да, господин. – Когда она говорила на сарантийском языке, который явно лучше понимала, она казалась умнее, несмотря на свое низкое положение, а ее голубые глаза оживали, когда ей удавалось побороть страх. – Большинство из них находятся здесь незаконно. Осень – время спокойное. Если появляются сборщики налогов или солдаты, Моракс их подкупает, а имперские курьеры слишком часто ездят туда-сюда и не станут жаловаться, если другие постояльцы им не мешают. Моракс хорошо обслуживает курьеров.

– Уверена, так и есть. Я таких людей знаю. Все, что угодно, только плати.

Криспин рассеянно кивнул в знак согласия с птицей, потом сосредоточился на переодевании в сухую одежду из дорожного мешка, который ему принесли. Его мокрая верхняя одежда осталась сушиться внизу у очага.

– Помолчи, Линон, я думаю!

– Да хранят нас всемогущие силы!

Постепенно ему становилось легче не обращать внимания на подобные вещи. Но что-то в Линон сегодня казалось ему странным. Криспин отложил эту мысль на потом вместе с гораздо более сложным вопросом о том, почему он ввязывается в эту историю. Рабы погибают во всей Империи каждый день, их избивают, наказывают кнутом, продают. Криспин покачал головой: неужели он действительно такой простак, что смехотворная ассоциация перепуганной девушки с дочерью могла втянуть его в тот мир, где для него не существует безопасного места? Еще один трудный вопрос. На потом.

Еще в те дни, когда Криспин умел радоваться, он всегда любил решать головоломки. На работе или в игре. Составляя мозаику на стене, играя в бане в азартные игры. Сейчас, быстро одеваясь в зябком полумраке, он поймал себя на том, что складывает в голове кусочки сведений, словно кусочки мозаики, чтобы составить картину. Он вертел их, поворачивал под разными углами, словно смальту, чтобы поймать лучи света.