Кривые дорожки к трону - Чернышева Юлиана - Страница 34

— Ирвин, что вы… — Я не закончила, буквально подавившись воздухом, когда он, вместо того чтобы отодвинуться, медленно, но непреодолимо качнулся вперед. — Ир… Ирвин…

— Ш-ш-ш… — Шепот отозвался мурашками по коже. В почти полной темноте — не считать же за свет неширокую дорожку ночного светила на полу — ощущения вообще обострились до предела.

Губы, а затем и зубы, аккуратно, не причиняя боли, сомкнулись на мочке уха, а левая рука продолжала ласкать грудь. Неспешными, дразнящими, круговыми движениями, задевая большим пальцем горошину соска. При этом муж и не подумал остановиться, продолжая сладостную пытку по всем фронтам одновременно.

Сейчас, когда его лицо находилось в непосредственной близости от моего, я легко могла почувствовать запах алкоголя. Не легкий и едва заметный, как от шатэ за обедом или бокала коньяка, выпитого с Дамиром в кабинете. Нет, сейчас это был насыщенный, одуряющий аромат крепкого алкоголя, отдававшего горькими цитрусовыми нотами.

— Ирвин, вы пьяны?! — От возмущения я даже смогла произнести фразу полностью, вновь задергавшись, — на этот раз с вполне определенной целью вырваться из его объятий.

Но супруг, очевидно, позволять этого мне не собирался. Как и не был настроен на диалог. Буквально за доли секунды с немыслимой для нетрезвого человека скоростью он опрокинул меня на спину, со всем возможным удобством устраиваясь сверху. И даже два слоя пусть тонкой, но все же ткани не оставляли сомнений, что на этот раз Ирвин разоблачился полностью. Боги…

Сосредоточиться на этом не удалось, потому что терять время и дальше муж не собирался. И следующую мою фразу, хотя я и сама не знала, что именно ему сказать, пресек на корню. Попросту закрыв мне рот поцелуем. И на томительные несколько минут я попросту выпала из реальности.

Мне казалось, что я знаю, как целуется супруг. По моментам в церкви и на свадебном балу. И это определенно было выше всяческих похвал, но… Но только сейчас я поняла, насколько ошибалась. О нет, тогда он лишь разминался, позволял целовать себя — назови как угодно, смысл не изменится. Только сейчас, только в этот момент…

Никакого промедления, никаких колебаний. Ирвин знал, что я по праву принадлежу ему, и не стеснялся это доказывать каждым движением губ. Правая ладонь скользнула мне на шею, большим пальцем лаская скулу, словно фиксируя, но видят боги — я даже на мгновение не подумала отвернуться, с головой вовлеченная в водоворот эмоций. Целоваться с ним… Было потрясающе без преувеличения. Лучшим из всего, что я когда-либо делала. И плевать на алкоголь — какая разница, если я сама пьяна этими чувствами?

И не сдержав стона, выгнулась, прижимаясь грудью к груди, когда этот инкуб, многозначительно улыбнувшись (улыбка ощущалась так явственно, хоть и не была видна), ухватил осторожно зубами мою нижнюю губу. И тут же зализал укус с издевательской тщательностью.

— Ир… — Ну вот и как с ним общаться? Ирвин вновь вернулся к губам, видимо, чтобы уж наверняка пресечь очередную попытку разговора. И оставалось разве что отвечать на поцелуй, цепляясь за напряженные предплечья мужа как за единственную надежную опору.

А затем ткань ночной рубашки медленно поползла вверх, оголяя сначала колени, затем бедра… Я уперлась ладонями в грудь Ирвина, пытаясь оттолкнуть его от себя хоть на пару сантиметров, но куда было тягаться с ним? Получилось лишь разорвать поцелуй, и я сбивчиво, поверхностно дыша, сделала еще одну попытку достучаться до него:

— Ирвин, послушайте! — Ткань продолжила неумолимое путешествие, почти открывая белье. — Да послушай же ты меня! Мне… мне срочно нужно… в уборную! — Муж замер, и я воспользовалась этим, зачастив: — Точно, мне очень-очень нужно, правда. Я скоро вернусь, обещаю, я быстро… — Боги, только бы он прислушался!

Кажется, совсем несвоевременная, но очень искренняя молитва сработала. Ирвин, жарко и многозначительно поцеловав меня напоследок, откатился в сторону, частично возвращая мне возможность двигаться свободно.

— Пять минут, — впервые произнеся что-то осмысленное, причем таким тоном, что я чуть было не передумала покидать его общество как сейчас, так и вообще когда-либо. — Потом я выбью дверь и сам приду за тобой.

— Пять минут, — послушно повторила я, пару раз кашлянув для уверенности. И, собрав все внутренние резервы, направилась в ванную. Едва захлопнув за собой дверь и закрыв ее на хлипкий, но хоть какой-то замок, съехала по ней прямо на пол.

Отражение в зеркале в полной мере отобразило растрепанные волосы, припухшие губы и… совершенно сумасшедшие глаза. Да, такой себя я точно никогда не видела! А если прибавить до сих пор дрожащие ноги, которые точно подвели бы, не опирайся я руками на умывальную чашу… Архайн! Я побрызгала в лицо водой, но это не слишком помогло.

Какая-то часть меня буквально требовала сейчас же вернуться в кровать и дать супругу продолжить столь приятные действия, до сих пор отдающиеся томлением внизу живота. Зато другая настойчиво предлагала поискать, чем бы таким забаррикадировать дверь. А отведенное мне время подходило к концу.

Пришлось буквально убеждать себя и успокаивать, и в конце концов сделать это удалось. А когда я, обмирая от собственной смелости, подошла к постели, пользуясь парящим над левым плечом светлячком, чтобы не споткнуться, то едва сдержала нервный смешок.

Мой чудесный, как оказалось, весьма страстный и безумно привлекательный в дрожащем свете магического шара муж спал, даже не подумав прикрыться одеялом. И знакомо уже подложив ладонь под щеку…

Ночевать я отправилась в собственную спальню, которой ни разу пока не представилось возможности воспользоваться. Но вот она и пришлась кстати. Правда, заснуть так же быстро, как вечером, уже не удалось, и всю оставшуюся часть ночи я просыпалась, периодически выныривая из смутных, но оставлявших, безусловно, приятное послевкусие снов. Так что к тому моменту, как начало рассветать, я перестала издеваться над собой и выбралась из кровати, переместившись в собственную же ванную комнату на следующий час. А потом потратила еще уйму времени, просушивая волосы, занимаясь макияжем, выбором платья, да и вообще чем только угодно, лишь бы отсрочить встречу с супругом.

Мысли метались по кругу — что сказать, как заставить себя посмотреть в глаза, стоит ли показывать, что я обижена, а если стоит, то на что именно — на то, что пытался соблазнить, или на то, что уснул, не закончив начатого? И при всем при этом обиженной я себя все-таки не считала. Этот факт никак не удавалось объяснить логически, но он был. Вот объективно, Ирвин за время нашего супружества умудрился сказать и сделать мне столько «приятного», что будь на его месте кто-то другой, давно получил по заслугам. Или он считает, что я не умею обижаться? Очень даже умею, мы с Налой как-то раз неделю не разговаривали после особо крупной ссоры. Да и с Лизандрой периодически умудряемся цапаться, даже находясь на расстоянии. Так что не так с этим мужчиной? Или… что не так со мной, когда я с ним?

В какой-то момент я все же убедила себя, что глупо так трусить, и решительно направилась к двери, соединяющей наши покои. Но едва успев ее распахнуть, буквально подпрыгнула на пороге.

— Боги, как вы меня напугали! — попеняла я супругу, увидеть которого сразу же было неожиданностью.

— Прошу прощения, — безжизненно отозвался он, отставляя к графину с водой почти опустошенный стакан. Сидел Ирвин прямо на ковре, опираясь спиной на кресло и вытянув ноги, а из одежды на нем была лишь застегнутая наполовину рубашка да штаны. Но все-таки это было уже гораздо больше, чем вчерашний наряд, а точнее, его полное отсутствие. Причем вид его говорил скорее не о вреде чрезмерных возлияний, а о том, что он чем-то расстроен, подавлен даже.

— Почему вы сидите на полу? — Осознавая, что с ним что-то не так, но пока не имея даже предположений, я прикрыла дверь и прошла, усаживаясь на край банкетки в изножье кровати как раз напротив мужа.