На Краю (СИ) - Ломакина Ирина - Страница 39

— Спасибо, — пробормотал я.

— И что ты теперь будешь делать? Поедешь туда?

— Поеду, если отпустишь.

Добрыня нравился мне все больше. С ним почти не приходилось притворяться.

— Отпущу, — кивнул он. — С одним условием.

— Каким?

— Привезешь ее сюда.

— Зачем?

— А у нас тут на днях приемник сломался.

Я в упор посмотрел на воеводу. Он усмехнулся.

— Удивлен? Это правда, но не вся. Убедиться хочу, что с твоего большого корабля, который на небе остался, никто за тобой не наблюдает.

Я задумался. В словах Добрыни был резон. Если за мной следят с крейсера или с катера, то лишь с одной целью — надеются, что я приведу их к Анне. И как только я это сделаю, они прилетят и подберут нас.

— Если за тобой наблюдают, обратно до Ключей вы не доедете, — Добрыня как будто читал мои мысли.

— Допустим, — согласился я. — Но тебе-то что до этого?

— Привезешь ее — и я буду знать, что вас пока не нашли.

— И что? Нас могут найти позже и забрать из Ключей, и ты этому не помешаешь. И ничего с них потребовать у тебя не выйдет. Моя напарница еще могла бы за меня поторговаться. Те, кто придет за нами, не торгуются. Они берут то, что им нужно.

Добрыня помолчал.

— Может быть, ты и прав, — наконец сказал он. — Но я рискну. Привези ее, а там посмотрим, что из этого выйдет. Я дам тебе лошадь и бумагу, что нам нужен Мастер. Староста Сосновки передо мной в долгу и препятствий чинить не будет.

— Не будет, говоришь? — Я разглядывал Добрыню исподлобья. Мне не нравилось то, что он замышлял. — И когда же мне ехать?

— Да как будешь готов, так и поезжай, — ответил Добрыня. — Но не тяни. Скоро ударят настоящие морозы, а наездник из тебя так себе. Эй, Андрей, поди-ка!

Уже знакомый мне молодой конопатый дружинник упражнялся во дворе с тяжелой палкой. Услышав зов, он аккуратно прислонил ее к лавке и подошел к крыльцу.

— Какого бы коня ты неопытному наезднику посоветовал?

— Из наших конюшен?

— Нет, из соседских!

— Ему, что ли? — Андрей кивнул в мою сторону. — Да он лошадь-то хоть видел?

— Издалека, — ответил я.

— Ну-у… Я б, конечно, вообще лошадь такому ездоку не доверил, но раз ты, воевода, приказываешь… Орлика бы ему отдал. Он самый спокойный.

— Добро. Да возьми сейчас Алексея да потренируй его. Справишься?

— А чего ж? — Андрей щербато улыбнулся. — И пацанов позову, пускай посмеются.

— Ничего, смех — дело доброе. А учиться ему надо. Глядишь, он еще тебя обскачет.

— Решил чему-нибудь поучиться? — спросил Андрей, подводя мне гнедого конька. Тот нервно прядал ушами, видно, чуял неопытного человека. — Это правильно. Не бойся, — засмеялся он, заметив, как я отодвинулся. — Орлик не кусается. Погладь его. Ну.

Я послушно погладил коричневую морду. Дыхание у коня было теплое, а нос нежный и приятный на ощупь. Я немного расслабился.

— Так-то лучше. Морковку бы ему принести, ну ладно, потом. Пойдем, за околицу выйдем. Там и потренируешься.

Мы пошли по деревенской улице в сторону леса.

— Значит, бросили тебя, — заговорил Андрей. — Ну ладно, не грусти. Бывает. У нас тоже жить можно.

Я едва не рассмеялся. Этот парень не знал ничего, кроме своей деревни и пары соседних. И рассуждал соответственно.

— Расскажи, как на небесах, люди живут? — тем временем поинтересовался Андрей.

— Да как живут? — неохотно ответил я. — Жизнь — она везде одинаковая… Только вот Солнце у них над головой не собирается в любой момент взорваться.

— А что Солнце? — Андрей вслед за мной взглянул, не щурясь, на ненадежное светило. — Солнце милостиво.

Я вздохнул.

Обучение верховой езде затянулось до заката, и стоило немалых усилий как мне, так и моему учителю. В седло меня пришлось буквально закидывать, а потом началось:

— Да не натягивай ты поводья! Ноги так не сжимай! Расслабься. Будешь напрягать бедра — быстро устанешь. К лошади подладиться нужно, в такт с ней двигаться, понимаешь?

Я понимал, но уютнее на спине животного мне не стало. Первый час я мог лишь судорожно хвататься за поводья и прижиматься к Орликовой шее, потом все же постарался сесть посвободнее, и тут же за это поплатился. Конь сделал резкое движение, и я покатился по мерзлой земле, едва прикрытой вчерашним снежком.

— Ну кто так падает?! — донесся до меня крик Андрея.

Домой мы возвращались в сумерках. Я вел Орлика в поводу.

— Ты когда едешь? — спросил Андрей.

— Завтра хотел.

— Ну-у… Ты, главное, коню доверяй, зря не подхлестывай. Он тебя сам привезет.

— Куда уж мне подхлестывать, трусцой бы в седле удержаться. Не бойся, не загоню твою скотину.

— Она не моя, Добрыни. А все ж жалко. Хороший конь. А ты в самом деле руками драться не умеешь? — спросил он, и я вспомнил, как они вдвоем с приятелем выводили меня из каморки на второй день.

— Умею немного, — признался я.

— Покажешь? Глядишь, пригодится.

— Вы ж не воюете ни с кем. Зачем тебе это?

— Мало ли… — Андрей пожал плечами. — Лихих людей хватает. Разбойники по лесам шалят. Да и чужаков опасаться надо, вдруг полезут.

Я от души посмеялся, представив себе «завоевание Земли чужаками», но научить Андрея паре приемов пообещал.

Добрыня собирал меня в поход, как родного сына. Просто не верилось, что несколько дней назад по его приказу меня били нагайкой. Седельные сумки набили съестным, мне вручили местную меховую куртку и шапку-ушанку.

— Костер разжечь сможешь? — заботливо спрашивал воевода.

— Справлюсь.

— Там ехать-то всего ничего, наш дружинник бы за день управился, но тебе, скорее всего, придется ночевать. По дороге заимки есть, сухие дрова да сено лошадям приготовлено. Карту держи, там все есть. Ружье возьмешь?

— Верните лучше мой пистолет.

— А вот этого не надо, — нахмурился Добрыня. — Не положено. Привыкай нашим обходиться.

— Хорошо, давайте ружье, — согласился я, и тут же получил не очень тяжелый дробовик. Закинув его на плечо, я кое-как залез на коня.

— Приедешь — по радио свяжись. Да будь осторожен. Ты был чужаком, а у нас в каждой деревне свой закон. И хотя обычно мы решения друг друга признаем, люди разные попадаются. В спину, к примеру, выстрелить могут. Разбойники, опять же… В общем, гляди в оба! Ну, Солнце с тобой! — Добрыня под уздцы вывел коня на дорогу и хлопнул ладонью по крупу. Орлик послушно затрусил по мерзлой земле.

6.

Ездили по лесной дороге нечасто. Мне повезло, что снега было пока мало. Я взглянул на карту и убрал ее в рюкзак. Дорога была одна, заблудиться негде. Расстояние позволяло доехать за один день, но я сомневался, что выдержу в седле больше двух-трех часов. Придется чередовать верховую езду с пешей ходьбой, а ближе к вечеру заново свериться с картой и поискать заимку.

Я оказался прав — через несколько часов езды спокойным шагом бедра у меня заболели невыносимо. Лишь крепкие кожаные штаны, которые вручил мне Добрыня, спасали от кровавых ссадин. Я спешился и повел коня в поводу, размышляя, как определить пройденное расстояние. По всему выходило, что никак. А значит, нужно просто дождаться сумерек да устроиться на ночлег. Завтра дойду в любом случае.

Заимка нашлась чуть в стороне от дороги. Это была землянка, припорошенная снегом. Внутри действительно был запас сухарей, овса и дров. Но ночевать там мне совсем не хотелось. Да и Орлика бросать без присмотра показалось опасным. Разбойники, волки, медведи… В общем, я предпочел остаться снаружи.

Я развел костер рядом с заимкой и поел хлеба с салом из своих запасов. Сухари трогать не стал. Покормил Орлика овсом, стреножил и отпустил повод. Конь стоял, спокойно опустив голову.

Я огляделся. Ночь была глухая, темная. Лес подступал к самому костру, а над головой мерцали звезды. В чаще выло и ухало.

— Как же тут люди-то живут? — пробормотал я, обращаясь к коню. Орлик не ответил. Я потрепал его по холке и вернулся к костру, чувствуя себя одиноким и беспомощным, как никогда в космосе. В темноте мне всюду мерещились опасности. Я все же попытался поспать, подстелив куртку и накрывшись шкурой, найденной на заимке, но толком уснуть так и не смог. К рассвету костер погас, и я засобирался в дорогу.