Горечь Пепла (СИ) - Фален Элен - Страница 36

Я понимаю, о чем он — сегодняшнем признании Ди, и моей, в результате этого,

минутной слабохарактерной попытки исчезновения. Джон не дурак, и, слава Богу, в тот

момент не побежал за мной, не стал лезть в душу и что-то исправлять в моей башке. Я же

тоже взрослый мужик и в состоянии справиться со всем этим сам.

Пока раздумываю над ответом, Джон указывает на перстень с голубым камнем,

который я ношу на безымянном пальце левой руки.

— Смотрю, решил нацепить это барахло.

Не обращая внимания на его подколку, покручиваю кольцо большим пальцем.

Когда-то давно мама подарила нам с Джоном дедушкины перстни с камнями. Ему

по-старшинству перешел темный топаз, а мне достался аквамарин в цвет моих светлых

голубых глаз. Слагают легенды о силе и могуществе этих камней, и наши предки охотно

верили и передавали своим сыновьям из одного поколения в другое. Не могу сказать, как

долго это происходило, но сохранились эти драгоценности довольно неплохо.

Если верить словам моей матери, то аквамарин означает камень верности, и он способен

изменить чувства и мысли своего обладателя, наставить его на путь истинный и не

допустить места лжи и обмана в любовных делах.

«Да все это — хрень собачья!» — именно так я думал до сегодняшнего момента. Не

знаю, чем я руководствовался, когда, вспоминая детство и родителей, открыл мамину

шкатулку и увидел эти перстни. Словно что-то щелкнуло в моей голове, пока я доставал

свой аквамариновый камень и, крутя между пальцами, надел его.

— Скучали по мне? — присаживается на свое место Ди, целуя меня в щеку.

Погружаясь в свои мысли, я даже не заметил ее возвращения.

Широко улыбаюсь ей в ответ. Я так сильно хандрил без нее за свои отработанные

«сутки», что нет терпения ждать, когда мы вновь окажемся наедине.

Мы сидим в баре еще около часа, пока Джону не приходит какое-то очень важное

для него сообщение, а затем решаем с Ди рвануть на мотоцикле уже к так называемому

«нашему» озеру.

— Я прихватила пару тостов на тот случай, если ты голоден, — говорит Ди, пока мы

расстилаем на песке покрывало.

— Ты угадала, я голоден как никогда. Но не думаю, что сейчас подойдут твои тосты,

— нагло улыбаюсь. — Иди ко мне.

Присаживаюсь, беру ее руку и одним рывком тяну к себе. Она плюхается рядом со

мной, прижимаясь спиной к моей груди. Устраиваемся удобнее. Наши руки переплетены,

через футболку ощущаю тепло ее кожи и биение сердца, а мой нос утыкается в ее

макушку. Вдыхаю столь знакомый аромат и просто балдею.

Дилан охотно рассказывает о славном мальчугане Микки, и как он идет на поправку:

хорошо спит, кушает и потихоньку бегает к другим таким же детям, чтобы поиграть.

Последний раз я был у него пару дней назад, но уже успел соскучиться. Дилан говорит,

что для него появились опекуны, но кто они, пока сама еще не знает. Вся эта бумажная

чепуха и таинственность с опекунством просто выводит из себя. Черт. Если бы я только

мог, давно бы уже забрал этого пацана. Но мне не доверят. У меня нет семьи, имею

опасную для жизни должность и кучу прочего неподходящего для усыновления дерьма.

Поэтому остается только молиться и надеяться на лучшее для этого мальчика.

Болтая о Микки, Ди рассказывает всякие веселые моменты за время ее работы в

госпитале и тихонько посмеивается.

— Ты вел себя тогда, как полный мудак, — нежно поглаживает своим пальцем шрам

на моей руке.

Она о нашей первой встрече.

— С трудом припоминаю.

— «Не хочешь побыть моим доктором, малышка», — копирует меня хриплым и

низким голосом.

У нее едва получается. Но я хохочу. Теперь вспомнил.

— Тебе повезло, что я была еще с тобой мила.

— А то что? — сверкаю в нее взглядом.

— Не церемонясь, послала бы к чертовой матери, — выдыхает без раздумий.

— Так ты и послала, залепив при этом пощечину, выплевывая что-то там о герпесе,

— крепче прижимаю ее, и она тихонько хихикает. — А я-то просто поцеловал, когда

зарекался, что больше не поцелую никого и никогда.

В воздухе висит пауза, я прямо чувствую, как Дилан что-то гложет.

— Кейн, расскажи мне о себе.

— Я — пожарный, — стараюсь обратить все в юмор, хотя понимаю, к чему она

клонит. — Грубый, эгоистичный и вечно недовольный тип. Но ты и так об этом знаешь.

Так что, ничего нового, — она оборачивается и заглядывает в мои глаза.

— Нет, это неправда. Есть еще кое-что, — Ди пересаживается ко мне лицом и

начинает неуверенно скользить руками по моей груди. — Здесь, — прикладывает руку

прямо к сердцу. — Здесь ты совсем другой. Я знаю, и это очевидно. То, как ты

относишься к детям, своей профессии, долгу, брату… ко мне. Пусть поначалу у нас все

складывалось не самым лучшим образом, но я чувствую, как в этой душе живет

совершенно другой парень, способный любить и дарить эту любовь окружающим. Ты

даже не представляешь, каким ты можешь быть замечательным, — проводит рукой по

моим волосам, зарываясь пальцами в короткие пряди. — Просто мне непонятно, почему

ты скрываешься под маской озлобленного и обиженного на весь мир человека, — ее

взгляд бегает по моему лицу в поисках ответа.

Вот черт. Дергает за больное. Детка даже не подозревает, сколько у нас совпадений

и как судьба сыграла с нами злую шутку.

Я узнал об анестезиологе Барлоу много нехороших вещей.

После того короткого диалога, который состоялся у меня с ним на посту возле

ординаторской, выходя из больницы, я вновь встретил Келли и напрямую задал ей вопрос,

кто он, мать его, такой. Долго упрашивать Келли мне не пришлось. Она мигом выдала всю

информацию о прошлых отношениях с Ди и его шашнях на стороне.

Да, я — полный придурок! Как я сразу не догадался о том, что этот хрен мог

оказаться ее бывшем мужем. Понимаю, что Ди не намерена пока этим делиться со мной,

но после сегодняшнего ее поступка — признания в любви, кажется, что она готова

довериться мне, собственно, как и я ей.

Делаю глубокий вдох и решаю, что пора ей рассказать о себе и отпустить гребаное

прошлое. Нужно жить настоящим. Возможно, Ди и есть мое настоящее. Я вроде как

испугался ее «я люблю тебя», но и в то же время от этого счастлив. Почему бы мне не

попробовать? Дайте мне еще некоторое время, и я пойму: испытываю я то же самое, что

она или нет. Если я доверю Дилан свою историю, которая, в конечном счете, разбила мое

сердце и исковеркала мой разум, то, возможно, и она поделится рассказом о мудаке-

докторе. Для меня будет действительно важным, ежели она расскажет мне об этом, а не

смолчит.

— Её звали Эмма… — начинаю я, полностью погружаясь мыслями в прошлое.

Я делюсь с Дилан всем, не скрывая ни единой детали. Она внимательно слушает и,

кажется, впитывает каждое произнесенное мной слово. В моей истории нет ничего

особенного, и она не хранит в себе какие-то страхи и тайны.

Обычным летним и солнечным днем парень увидел прекрасную девушку с глазами

цвета неба и длинными пшеничными волосами. А дальше все как в плаксивых фильмах о

любви.

— Вскоре она ответила мне взаимностью, а Крису, как моему лучшему другу,

пришлось отойти в сторону и не мешать, — продолжаю я. — Первые наши встречи были

словно в сказке, я был таким влюбленным придурком, что и не передать. Я перестал

замечать кого-либо, кроме нее, и был полностью сосредоточен на ней, зная, что как только

мы окончим обучение, обязательно поженимся. Но этого не случилось. Эмма постоянно

откладывала нашу помолвку, находя какие-то непонятные для меня причины. Мы все еще

продолжали жить вместе, но, как и многие пары, у которых происходят переломные

моменты в отношениях, стали постепенно друг друга терять. Тогда же я и ушел с головой