Химеры (СИ) - Стригин Андрей Николаевич - Страница 19

Семён тягостно вздыхает: — Я в интернете такой виски видел, всё мечтал попробовать Макаллан Файн Оак… вот так взять и об скалы, это словно родную морду и об кирпичи, всё одно, больно.

— Не жалей, на вкус слишком мягкий, не будоражит. Водка лучше, и закуску проще подобрать, нежёли к этому чуду, — морщится Аскольд.

— Привыкай к родниковой воде, а скоро морсы из ягод будем готовить, — я отчески хлопаю его по широкой спине. — Одно не могу понять, зачем такие сложности? Не проще было напасть на наш лагерь ночью и попробовать всех перебить, — я несколько обескуражен.

— Может они… то есть он, развлекается, оттачивает своё мастерство, а к тому же, о нашем посте знают, а у нас пистолет. Но вернее, меня знает, спецов как я мало, — не рисуясь, заявляет Аскольд.

— Кто ты, господин Аскольд? — постаравшись сказать иронично, говорю я.

— Какая разница, Никита, — усмехается он, а в глазах лёд.

— Чтоб, не было разницы, назначаю тебя начальником безопасности нашего государства, — шучу я.

— Спасибо за доверие, я принимаю эту должность, — неожиданно серьёзно говорит Аскольд. Я с удивлением смотрю на него, но он сама невозмутимость и я пока не понимаю, шутит он или нет. Но, где-то мне подсказывает, он не играет. А почему нет? Пусть кто попробует оспорить это решение, я невольно распрямляю плечи.

— Солидно, дух захватывает, — сероглазый увалень покрывается румянцем, — начальник безопасности целого государства, вот, только его у нас нет.

— Государство у нас есть, это мы, — улыбаюсь я. Неожиданно на меня навалился груз ответственности за судьбы людские, даже лёгкие стиснуло.

— А, кто государством будет управлять президент, генеральный секретарь? — не унимается настырный Семён.

— Президенту служить не буду, Великому князю, да, — огорошил нас Аскольд.

— А, где ж его найти, князя, великого, — меня распирает от иронии.

— Ты им будешь, — невозмутимо, произносит Аскольд и совсем добивает меня этим заявлением.

— Нет, это не возможно, чушь какая-то… это не мне и не нам решать. А, затем, князь, это не слишком?

— Зато, чисто по-русски.

— Надо собрать людей, выдвинуть несколько кандидатур, что бы было демократично, прозрачно. А, то получится диктатура, а не светское государство, — поддерживает меня Семён. Он зачёрпывает ладонью от набежавшей волны и с наслаждением обтирает вспотевшее лицо, дубину швырнул на край сползшего к морю пласта некой субстанции, напоминающей застывшую лаву, поворачивает разгорячённое лицо к солнцу и невпопад произносит: — Как припекает, и ласточки низко летают, к дождю.

— К вашему сведению, — усмехается Аскольд, — демократия, это извращённая, замаскированная во вкусную конфетку, форма диктатуры. Самая прозрачная власть — это самодержавная, но… в рамках определённых законов, на благо всем и себе. Каждая кухарка не способна мыслить шире своей кухни. Толпа не должна управлять, только, выполнять и будет порядок. Демократия только маскируется под толпу, а в действительности всё решают демократические самодержцы, выдавая, часто, свои гнусные действия под решения толпы — типа, а с нас все взятки гладки. Эту гнусность не мы сделали, а вы, мы просто исполнители решений толпы. Мы демократы, против народной воли пойти не имеем права, даже если это претит человеческому пониманию о нравственности. Видите, как легко можно умыть грязные руки. Во всём виновата толпа, мы с вами, а не они, народные избранники. Поэтому, если слишком зарывался какой-нибудь царь, это было видно всем. Его свергают и сажают на трон другого. В истории такое было и не раз.

— Интересная мысль, — задумываюсь я, — мне приходили аналогичные мысли, но я не когда на это место себя не ставил. — А почему ты решил, что подхожу для этой роли?

— Других нет, а тебя знаю, — невозмутимо и просто отвечает Аскольд и добавляет, — а ещё, у тебя корона на плече.

— Это обычный шрам, — трепыхнулся я, но в моей душе словно происходит взрыв.

— Вы, знаете, а мне нравится эта идея, — неожиданно горячо поддерживает Семён, подбирает свою дубину, его челюсть отважно выдвигается вперёд.

— Там видно будет, — в сердцах буркнул я, но внезапно ощущаю такой взрыв энергии, словно целая электростанция закачала в меня мегаватты электричества. На мгновение мир изменился, стал сверхконтрастным и словно Некто, кто возвышается над всеми нами, поставил на это решение свою печать — я понял, обратной дороги нет, на меня опустился огромный груз власти, как заводской пресс на кусок металла — мозги словно расплющились, но напор выдержали и я принимаю решение: — Так тому и быть, — сурово произношу я и развожу плечи, вдыхаю полной грудью солёный морской воздух, а он пьянит как хорошёё вино — мне стало ясно, что-то в этом мире серьёзно меняется.

Аскольд удовлетворённо выдыхает, Семён распрямляет плечи, я только сейчас обратил внимание, какие они широченные, его глаза посветлели до небесной голубизны: — А, ведь, это идея не твоя, — обращается он к Аскольду, — это решение пришло к тебе свыше.

— Да? — бросает на него удивлённый взгляд Аскольд и мгновенно соглашается: — Да, это свыше.

— Как сейчас нам поступать, продолжать разведку, или вернёмся в лагерь, — в раздумье спрашиваю я, — может, мне по статусу не положено прыгать по камням?

— Я, думаю, Великому князю не возбраняется потешить себя удалью, — беззвучно смеётся Аскольд и он становится прежним другом, которого я всегда знал. Я тоже улыбаюсь, а Семён сияет, словно красная девица. Вдруг мне стало легко и просто, у меня есть друзья, они всегда будут на моей стороне, а я оправдаю их ожидания.

Мы протискиваемся между скалами, и оказываемся на другом берегу. В этом месте царит первобытная дикость, видно метаморфозы произошли основательные.

Хаос из базальтовых и гранитных отложений, застывшие потоки лавы и ровненькая, кругленькая галька у самой воды, придают неповторимое очарование. Непуганые крабы копошатся на покрытых водорослями прибрежных валунах, чайки с добрых индюков, бродят между камней, выискивая разнообразную живность, в море мелькают всё те же акульи плавники, на горизонте выпустил фонтан кит — процесс поглощения одного мира другим происходит непрерывно.

Стараясь не спугнуть наглых чаек, соблюдая интервал, идём по берегу. Ни одной пластиковой бутылки, шкурок от колбасы и яиц, мазута в воде и на камнях, первозданная чистота. Издам закон, за свинство над природой, сечь плетьми, мимоходом думаю я.

Неожиданно вдалеке, видим просто сюрреалистическую картину, под пляжным зонтом сидит человек.

— Это он, — подходит ко мне Аскольд.

— Почему один?

— Хочет поговорить.

— Наглец! — сверкнул очами Семён.

— Почему? — удивляется Аскольд, — нормальный мужчина.

Не спеша подходим к сидящему человеку. Тот, до последнего не поворачивает голову. Когда мы приблизились вплотную, он, наконец, соизволил, обернулся к нам, в глазах искрится веселье: — Привет, Аспид, — обращается он к Аскольду.

— Привет. Росомаха, — Так же радушно здоровается с ним мой друг и появляется ощущение, что встретились старые, добрые товарищи.

— Виски мой не понравился?

— Решил с тобой выпить.

— Нет проблем, — он достаёт четыре разовых стаканчика и плеснул туда янтарной жидкости.

Аскольд взял виски и на мой вопросительный взгляд, ободряюще кивнул.

— Два раза хохма уже не хохма, — беззвучно как Аскольд, смеётся незнакомец.

— Представил бы своих друзей, Аспид, — с укором в голосе произносит мужчина.

— Семён, молодой, но с неплохим прицелом хирург, — указывает он на сероглазого верзилу. — Великий князь, Никита Васильевич, — торжественно склоняет он голову.

Я ждал любой реакции со стороны незнакомца, но не этой. Мужчина с достоинством встаёт, кивает: — Для меня большая честь с вами познакомиться, Великий князь, — серьёзно говорит он. Я ищу в его глазах насмешку, но её нет, лишь почтение. Несколько смущаясь, говорю: — Князь государства, у которого даже названия нет.

— Назовите его Растиславлем, — советует нам наш враг.