Химеры (СИ) - Стригин Андрей Николаевич - Страница 18

Донёс своё решение с предложением обломать эту компанию достаточно жестоко и вернуть то, что те отобрали у бывших пляжников, а это и ножи, туристические топорики, палатки, спички и прочие вещи. Предлагаю, в случае серьёзного сопротивления, бить насмерть, затем даю высказаться народу.

— Я, конечно, не пойду против коллектива, решите дать в морду серьёзным людям, поддержу, — блеет Аскольд, — но это не метод, это бесчеловечно… лучше устроим обвал, всё решим одним махом, — скребёт он куцую бородёнкую.

Аскольд весьма странный человек. Его с поволокой глаза на неказистом лице придают ему некий шарм, что многие женщины, встретившись с его взглядом, мигом становились влажными и сверху и внизу. Он о себе не любит рассказывать и, когда приятели хвастались, что кто-то из них служил в спецназе или в десанте бил кирпичи, он скромно опускал глаза. А на вопрос, где провёл место службы, краснел, как неопытная девица и под снисходительные улыбки говорил: «писарем при штабе». Но я видел его тело, на нем зияют шрамы, но не от аппендицита, а конкретные пулевые, в этом я хорошо разбираюсь. Я догадываюсь, немало в своей недолгой жизни, он успел завалить людей. Он тонок в кости, но мышцы как притаившиеся удавы, будить не стоит. Но, Аскольд, как-то так прячет их на своём теле, что неискушённому человеку могло показаться, он хил и слаб. Аскольда я знаю как невероятно выносливого человека. Для меня дельное предложение Аскольда, не поддержал никто. Пришлось готовить оружие: копья, дубины, ножи, камни.

Аскольд, выбирает из кучи обсидиана, острые куски, балансирует на руке и прячет на своём теле, затем подходит ко мне: — Никита, я, конечно, не хочу вмешиваться в твою работу, учишься быстро, народ начинает тебя уважать. Я не сомневаюсь, морды тем ребятишкам набьём, но, сдаётся мне, перед посещением наших «друзей», стоит провести небольшую разведку, вдруг у них есть ПП-2000, или пару «Кипарисов» из оружия завалялось, тогда шансов у нас не будет. Хотя это маловероятно, не стали бы они медведей к нам подманивать, когда проблема решается намного проще. Но, может они извращенцы, какие? Нравятся заумные методы, и с такими сталкивался. Так что тебе решать. Предлагаю сходить, прогуляться по пляжу, на народ поглядим, себя покажем, а там, видно будет, развлечься всегда успеем.

Да, Аскольд, видно для тебя это занятное проведение своего досуга, а по мне ахи, какая боевая спецоперация, с восхищением думаю я, глядя в его честные глаза и на лёгкий стыдливый румянец на лице. Нравится мне этот парень, чувствую, надёжный он человек.

— У меня такие же мысли, — сознаюсь я, — но думал, не стоит всё усложнять. Но если ты советуешь… давай сходим.

Аскольд, Семён и я вооружённый ПК «Гюрзой», спустились на пляж. На нём произошли достаточно заметные изменения. Бывшие отдыхающие понастроили из веток и камыша безобразные хижины. Кто-то объединился в небольшие группы, горят костры, в них запекают устриц, другого я из еды ничего не увидел, сердце сжалось, на таком рационе долго не протянут. Но сейчас люди из группы Вилена Ждановича их не трогают, мне кажется, опасаются со стороны нас ответных действий за ночную провокацию и сдёрнули с берега, а быть может, затаились — что вернее.

Люди копошатся на отмелях, глубже не рискуют заходить. Чуть далее, где начинались глубины и, на подводных камнях растёт великое множество раковин, рассекают гладь моря чёрные плавники акул. Что привлекло хищников в таком количестве, я не понимаю. Может сезонные миграции или банально выискивают жертву среди людей.

Мы идём по берегу, чувствуем на себе неприязненные взгляды, народ понимает, мы устроились лучше их — завидуют. Но, кто виноват, мы предлагали присоединиться к нам, но они предпочли гордое одиночество. Как говорится, останемся без штанов, но назло врагу, или — издохнем, но не отдадим свою независимость и самостоятельность — дурни… ничего, жизнь всё расставит по своим местам, ещё пару встрясок и толпою побегут к нам.

Не спеша направляемся к лагерю Вилена Ждановича. Взгляд Аскольда рыскает по берегу, по зарослям камыша. Он сосредоточен и насторожен, видно ждёт некий подвох. Семён, с грозным видом, тащит на плече полюбившуюся дубину. Нижняя челюсть выдвинулась вперёд, показывает его бесстрашие.

По мере продвижения начинаю догадываться, их нет на берегу, они поменяли место. Оказалось я прав, утыкаемся в брошенную стоянку: колышки повалены, вмятины от столов и плетёных кресел осыпались, всюду лежат пустые бутылки, кто-то ночью блювал, а в центре брошенной стоянки распласталась зловонная куча дерьма, как говориться: «уходить, так с музыкой».

— Я был уверен, что они ушли, — бесшумно смеётся Аскольд, — умные люди должны именно так поступить, зачем лезть напролом, всегда можно устроить засаду или обвал и одним махом снести наш лагерь к чёртовой бабушки.

— Над нашей площадкой уступ, обвал не получится, — я напрягаюсь и испытываю нешуточное беспокойство, но Аскольд кивает: — Да, это им сделать сложно… хотя, если постараться, то с тропы свалить в лагерь пару приличных камней вполне реально, как раз до родника докатятся, а там обычно скопление людей.

— Неужели они на это пойдут? — лязгнул челюстью Семён и взгляд тускнеет.

— Мы этого не допустим… колья надо вбивать, это и от медведя и от людей хорошо, — теребит пальцами бородку Аскольд, а взгляд рыскает по берегу, цепляя каждое укрытие, где бы мог затаиться потенциальный противник, — их точно нет на берегу, — утвердительно произносит он. — Надо пустую тару собрать, меня просто поражает их расточительность, — с недоумением произносит Аскольд.

— И, где их теперь искать? — теряюсь я.

— На плато, естественно не пошли, в лес — тем более, значит, как и мы, нашли убежище на склонах и строят круговую оборону, на всякий случай. По крайней мере, я бы так и сделал, — просто говорит Аскольд, с любовью поглаживая тощую бородёнку, — но, найти их надо, — во взгляде вновь появляется, что-то змеиное, и я понял, он считает, нам сделали вызов, — Никита, я пойду в камышах, а вам предлагаю идти друг за другом с дистанцией десять метров.

— Согласен, — я интуитивно чувствую, в вопросе тактики, Аскольд многократно грамотнее меня.

Через некоторое время минуем место, где на мужа Катерины напала акула. В этом месте над морем зависают скалы, и виднеется узкий проход на другой, более дикий пляж.

Аскольд, совершенно не вспотевший, прогулка по камышам его не утомила, лишь взбодрила, присоединяется к нам.

— Они прошли здесь, — в возбуждении говорит Семён, — вон, потеряли бутылку с виски. Ты смотри, это же Макаллан Файн Оак! — как ребёнок радуется он и тянет к ней руку.

— Не газуй! — Аскольд удерживает его за руку. — Хороший подарок, такие виски не на одну сотню долларов потянут, такое не теряют.

— Но потеряли? — не понимает Семён, но к бутылке не лезет, хотя я чувствую, у него, аж зуд в одном месте, так хочется выдернуть её из песка.

Виски сиротливо лежит этикеткой вверх, янтарная жидкость призывно сияет в лучах солнца, как чудесный сердолик, горлышко, словно случайно, воткнуто в рыхлый песок, но выше идёт едва заметный бугор.

Аскольд внимательно осматривает место, удовлетворённо хмыкает: — В их группе есть профи, — заявляет он, и сделанное открытие доставляет ему истинное удовольствие, — это ловушка, к горлышку привязана верёвка, при её натяжении, падает вон тот камень. Мы, естественно, бросаемся в эту щель между камнями, так как больше деваться некуда, и происходит интересная ситуация. Видите, ветка? Мы на неё наступаем, она работает как рычаг, и эта глыба закрывает выход. Просто и со вкусом, ловушка с тройным секретом, — Аскольд, по своему обыкновению беззвучно смеётся, — мне нравятся эти ребята, — делает он неожиданно потрясающее заявление, — но у них нет шансов, — с удовольствием добавляет он.

— Почему с тройным, с двойным, — поправляет его Семён.

— Ты думаешь, они в виски не закачали какую-нибудь ампулку? А вдруг мы обнаружили ловушку, на радостях выпили содержимое и оказались бы в их лапах или на небесах. Поэтому бутылку разобьём, — Аскольд осторожно освобождает её от верёвки и швыряет в камни, она разлетается на множество сверкающих осколков, драгоценная жидкость, пенясь, омывает скалы, стекая янтарными каплями на разноцветную гальку. — Там был яд, — по каким-то признакам определяет Аскольд, а жаль, такой виски испортили.