В одном лице (ЛП) - Ирвинг Джон - Страница 56

Зато «Сова» тридцать пятого года — выпускного года мисс Фрост в академии Фейворит-Ривер — сразила меня наповал. На этом фото мисс Фрост — хоть она и была мальчиком — невозможно было не узнать. Она сидела в середине первого ряда, поскольку в тридцать пятом году А. Фрост был капитаном борцовской команды; в подписи под фотографией значился только инициал «А.». Из-за длинного торса она даже сидя была на голову выше других мальчишек в переднем ряду, и ее широкие плечи и крупные руки были не менее заметны, чем если бы она надела платье и накрасилась.

Ее красивое продолговатое лицо не изменилось, вот только густые волосы были непривычно коротко подстрижены. Я поспешно отыскал в ежегоднике портреты выпускников. К моему изумлению, Альберт Фрост родился в Ферст-Систер, Вермонт, — он не жил в интернате, а ходил на занятия из города, — и хотя с колледжем, как было указано, восемнадцатилетний Альберт еще «не определился», карьерный выбор выдавал его. Альберт указал «художественную литературу» — идеальный выбор для будущего библиотекаря и красивого мальчика на пути превращения в убедительную (хоть и с маленькой грудью) женщину.

Я догадался, что тетя Мюриэл помнит Альберта Фроста, красавца и капитана борцовской команды, выпуск тридцать пятого года, — и когда она говорила, что «когда-то мисс Фрост была очень красивой», она имела в виду — когда та была мальчиком. (Альберт, несомненно, был очень красивым.)

Я не удивился, увидев прозвище Альберта Фроста в академии Фейворит-Ривер. Его звали «Большой Ал».

Мисс Фрост не шутила, когда сказала мне, что «все звали ее Ал» — все, включая, скорее всего, и мою тетю Мюриэл.

Но я был изумлен, заметив среди выпускников 1935 года еще одно знакомое лицо. Роберт Фримонт — мой дядя Боб — учился в одном классе с мисс Фрост. Получалось, что Боб, которого однокашники прозвали «Ракеткой», знал мисс Фрост еще как Большого Ала. (Вот еще одно маленькое совпадение: в «Сове» за тридцать пятый год фото Роберта Фримонта разместили напротив фотографии Альберта Фроста.)

Во время своего недолгого пути из школьной библиотеки в городскую я осознал, что все члены моей семьи, уже несколько лет включавшей и Ричарда Эбботта, не могли не знать, что мисс Фрост родилась — и по всей видимости, до сих пор была — мужчиной. Разумеется, никто и не подумал сообщить об этом мне; в конце концов, недостаток откровенности был характерной чертой моего семейства.

Пока я стоял в тускло освещенном фойе, вглядываясь в отражение своего растерянного лица в том самом зеркале, которого недавно испугался Том Аткинс, до меня дошло, что практически каждый житель Ферст-Систер, штат Вермонт, достигший определенного возраста, знает, что мисс Фрост — мужчина. И сюда, несомненно, относились и все зрители старше сорока, которые видели мисс Фрост в ролях ибсеновских женщин на сцене «Актеров Ферст-Систер».

Затем я нашел мисс Фрост и на фотографиях борцовской команды тридцать третьего и тридцать четвертого годов, где А. Фрост был еще не настолько крупным и широкоплечим; более того, он так застенчиво прятался в заднем ряду, что поначалу я его не заметил.

Теперь я нашел его и на фотографиях Клуба драмы. А. Фрост всегда играл женщин; он появлялся на сцене во всевозможных ролях, но всегда в таких абсурдных париках и с такими здоровенными фальшивыми грудями, что я не сразу узнал его. Вот, наверное, была потеха для мальчишек — смотреть, как их капитан борцовской команды, Большой Ал, суетится на сцене, изображая девчонку! Однако, когда Ричард спросил мисс Фрост, была ли она на сцене — играла ли, — она ответила: «Только в своем воображении».

Всюду ложь! — думал я, глядя на свое трясущееся отражение в зеркале.

— Кто здесь? — услышал я голос мисс Фрост. — Это ты, Уильям? — крикнула она достаточно громко, чтобы я понял, что мы в библиотеке одни.

— Да, Большой Ал, это я, — отозвался я.

— О господи, — сказала мисс Фрост с преувеличенным вздохом. — Я же тебе сказала, что у нас мало времени.

Я заметил, что в ожидании моего прихода мисс Фрост погасила освещение в главной комнате. Оставшийся свет шел снизу, из подвала — и мисс Фрост купалась в мягком свечении. Она сидела за столом, сложив на коленях большие ладони. (В неярком свете она выглядела моложе, хотя мне могло так показаться после всех этих фотографий в ежегодниках.)

— Иди сюда и поцелуй меня, Уильям, — сказала мисс Фрост. — Ведь нет причин, почему тебе бы не поцеловать меня, правда?

— Вы мужчина, так ведь? — спросил я ее.

— Боже ты мой, а что такое мужчина? — спросила она. — Разве Киттредж не мужчина? А его ты хочешь поцеловать. Разве теперь тебе не хочется целовать меня, Уильям?

Мне хотелось целовать ее. Мне хотелось проделать с ней все до конца, но я был зол и расстроен, и по тому, как меня трясло, я понимал, что вот-вот расплачусь — а этого я делать не хотел.

— Вы транссексуалка! — сказал я ей.

— Милый мой мальчик, — резко сказала мисс Фрост. — Милый мой мальчик, пожалуйста, не вешай на меня ярлыков, не заноси меня в категорию, пока не узнаешь меня.

Поднявшись из-за стола, она словно воздвиглась надо мной; когда она протянула ко мне руки, я не колебался — я бросился в ее сильные объятия и поцеловал ее. Мисс Фрост поцеловала меня в ответ, очень крепко. Я не мог разрыдаться: не хватало дыхания.

— Боже, боже — как ты был занят, Уильям, — сказала она, пока вела меня к подвальной лестнице. — Ты прочел «Комнату Джованни», не так ли?

— Дважды! — удалось выдавить мне.

— Даже и дважды! И у тебя еще нашлось время просмотреть эти старые ежегодники, да, Уильям? Я знала, что ты быстро доберешься от тридцать первого года до тридцать пятого. Это все та фотография борцовской команды — там ты меня заметил, Уильям?

— Да! — с трудом выговорил я. Мисс Фрост зажгла свечу с ароматом корицы; затем она погасила лампу, прикрепленную к изголовью кровати, покрывало на которой было уже откинуто.

— Я ничего не могла бы сделать, чтобы помешать тебе заглянуть в эти старые ежегодники, ведь так, Уильям? — продолжала она. — Меня не жалуют в библиотеке академии. И если бы даже ты не увидел ту фотографию, кто-нибудь рассказал бы тебе обо мне — в конце концов. Я, честно говоря, поражена, что никто тебе еще не рассказал, — сказала мисс Фрост.

— Мои родные мне мало что рассказывают, — сказал я ей. Я торопливо раздевался, а мисс Фрост уже расстегнула блузку и сняла юбку. В этот раз, воспользовавшись туалетом, она не сказала ничего об уединении.

— Да, знаю я твою семейку, — сказала она со смехом. Она поддернула нижнюю юбку и — подняв деревянное сиденье — довольно громко помочилась, стоя ко мне спиной. Я не видел ее член, но судя по звуку, не оставалось никаких сомнений, что он у нее был.

Я лежал нагишом на латунной кровати и наблюдал, как она моет руки, умывается и чистит зубы над маленькой раковиной. Я заметил в зеркале, как она подмигнула мне.

— Наверное, вы были хорошим борцом, — сказал я ей, — если вас сделали капитаном команды.

— Я не просилась в капитаны, — сказала она мне. — Я просто побеждала — я победила всех, и меня сделали капитаном. От этого нельзя было отказаться.

— А-а.

— К тому же, пока я занималась борьбой, это не давало им задавать мне лишние вопросы, — сказала мисс Фрост. Она повесила юбку в шкаф; на этот раз она сняла и лифчик. — Тебе не задают вопросов, о сексе, я хочу сказать, если ты борец. Это вроде как сбивает с толку — если ты понимаешь, о чем я, Уильям.

— Я понимаю, о чем вы, — ответил я. Я думал, как прекрасны ее груди — с идеальной формы сосками, такие маленькие, но все же побольше, чем у бедной Элейн. У мисс Фрост была грудь четырнадцатилетней девушки, и она казалась маленькой только потому, что ее остальное тело было большим и сильным.

— Мне так нравится ваша грудь, — сказал я ей.

— Спасибо, Уильям. Больше она уже не станет, но вообще просто удивительно, что могут сделать гормоны. Пожалуй, грудь побольше мне не особенно нужна, — сказала мисс Фрост, улыбаясь мне.