Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Год трёх царей (СИ) - Касаткин Олег Николаевич - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Но если бы Георгий сейчас увидел себя со стороны, то удивился бы — как словно бы под тем самым неудобоносимым бременем согнулись его плечи…

Он молча подошел к письменному столу и открыл верхний ящик.

Там лежал простой серебряный портсигар без монограмм и украшений — смятый и раздавленный как будто ударом молотка…

Его вытащили из кармана отцовских бриджей когда обмывали тело…

Долго смотрел на этот кусок сплющенного металла — символ бренности бытия. Символ того, что смерть в любой день и час может оказаться совсем рядом — ближе тех самых ставших роковыми двух вершков.

Потом шумно вздохнул и резко задвинул хлопнувший ящик.

Ну что ж — Господь явил свою волю! Да будет по слову Его!

Слову!?

И тут вспомнилось…

Январская ночь, сон и голос из-за занавеси звезд.

Слова, падавшие в абсолютной тишине: В этом году уйдет твой отец.

Георгий встал на колени перед иконой Богородицы.

«Господь явил свою волю и я буду достоин Его выбора»

* * *

25 октября на заседании Регентского Совета было принято решение о проведении независимого следствия по факту крушения императорского поезда. Возглавить его по предложению, причем единодушному, Марии Федоровны и Владимира Александровича было поручено Анатолию Федоровичу Кони — как наиболее принципиальному и честному человеку в юридических кругах и как одному из самых компетентных судейских чинов Российской империи.

Он получил чрезвычайные полномочия с правом доклада результатов следствия лично Регенту. Государственная машина на удивление заработала быстро и четко. Министерство путей сообщения в считанные часы предоставило все запрошенные документы, без промедления явились прикомандированные к расследованию высшие чины жандармерии, полиции, инженеры и эксперты. 29 октября поезд со следственной комиссией прибыл на место катастрофы…

* * *

В трауре и потрясении прошел остаток года.

Года 1888 по григорианскому календарю. От основания Рима — 2641 го. Для старообрядцев — 7396 от сотворения мира. Для иудеев — 5649 — тоже от сотворения мира. Для мусульман — 1307 года Хиджры. Согласно армянского календарю — 1337й По китайскому календарю 4585й. Согласно эфиопскому — 1881 год.

Индусы полагали что уходящий год — 1945 год Викрам самват, 1811 год — Шака самват, и наконец — 4990 год Кали-юги. По календарю парсов — 1267 год.

А еще это был последний год старой истории человечества и первый год новой. Поезд цивилизации рыскнул на стрелках и перешел на новый путь. Но об этом пока не знал никто…

8 февраля 1889 года, Санкт-Петербург, Зимний дворец

Е.И.В. В.К. Георгию Александровичу, Регенту Российской империи

Докладная записка

Ваше Императорское высочество!

Покорнейше докладываю, что документы по известному Вам делу отправлены курьером 5-го числа сего месяца. Все результаты работы Особой следственной комиссии, будут представлены на рассмотрение Регентскому совету, как вы и распорядились.

Я осмелюсь просить, чтобы Вы ознакомились с ними лично и заблаговременно.

Преданный Вам

Обер-прокурор уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената. Кони А.Ф.

Глава 2

…На громадном палисандровом столе с яшмовыми вставками красовалась малахитовая чернильница украшенная серебряной миниатюрой — Персей спасающий Андромеду от морского чудища. Возле нее торчал стакан карельской березы с отличными английскими карандашами, и нож для бумаги резной мамонтовой кости… В задумчивости Георгий не заметил как сломал третий «Кох-и-Нур» и чертыхнулся…

В угловом кабинете выходившем на заснеженную Дворцовую площадь великий князь сидел за заваленным бумагами произведение екатерининских краснодеревщиков и изучал документы следственной комиссии. Послезавтра их обсудят на Регентском совете — но сперва он хотел сам составить впечатление о результатах расследования. И вот уже третий день перечитывал эти несколько не слишком толстых томов…

В общем все было понятно — тем более за прошедшие два месяца он уже наловчился продираться сквозь казенные формулировки и выделять главное — хотя вначале после чтения государственных бумаг адски болела голова — доктора даже заговорили о последствиях контузии и потребовали не перенапрягаться…

И как же императоры со всем этим управлялись? Поневоле вспоминается читанный им украдкой в прошлом году «русофоб» (как выражался Тютчев) де Кюстин — «Ненормально что у столь обширной империи миллионы рук и всего одна голова». Воистину как говорили древние: «Interdum stultus opportuna loquitur» — «Подчас и дурак умное скажет».

Бунге впрочем явно не дурак…

Георгий поднял глаза от листа исписанного четким писарским почерком: видать письмоводитель еще старой школы — когда каллиграфию розгой вбивали…

Кабинет ранее принадлежавший дворцовому управляющему был обширен но мебелью не обременен. Два высоких секретера, приличных большой письменный стол, за которым устроился регент, несколько кресел и солидный диван с высокой спинкой. Мебель была старинная, красного дерева, обита зелёным тиснёным турецким сафьяном с мелкими золочёными гвоздиками. В углу стоял старинный огромный глобус — с белыми пятнами на месте многих земель и морей… Занять отцовский кабинет было бы и не по чину — да и свыше его сил…

Он вновь вернулся к документам.

Да — сколько он этих бумаг прочел за прошедшие два месяца — из министерств, из военного ведомства, из МИДа… Иногда смысл был совсем непонятен — но всё чаще за казенными формулировками ему чудилась пустота — и все чаще посещали мысли — что такая же пустота как за фасадами театральных декораций и за — внешними несокрушимыми стенами министерств дворцов и крепостей…

Пустота насыщенная пустыми амбициями, патокой славословия и лести. Отец им верил — мелькнула горькая мысль…

Он стал проверят выборочно — но толку было мало — ибо самое пустяшное дело оказывалось сцеплено множеством шестеренок с целым сонмом прочих.

В конце концов произошел уже ближе к Рождеству произошел памятный разговор с Николаем Николаевичем.

— Тот мягко почти отечески укоряя советовал не перенапрягаться и поменьше возится с государственными делами.

— Вам Георгий Александрович не следует пытаться объять необъятное! — пояснял почтенный генерал от кавалерии с видом гимназического учителя втолковывающего недорослю прописные истины. Тем более в делах текущих — там и чиновники — гениидепартаментские, геморрой выслужившие и то блуждают, — с улыбкой развел родственник руками. Со временем знание и мудрость придут а пока… Даже и я начинал с эскадрона…

«Не лезь не в свои дела — мальчишка!» — вдруг в этот момент почти наяву услышал Георгий злобный фельдфебельский рык — и даже недоуменно поглядел на двоюродного деда.

Но тот как раз уже закончил речь очередным верноподданическим высказыванием. От этих высказываний и словесных кружев скоро начнет скулы сводить как от клюквы!

Бо-оом! Б-оом! — пять раз пробили часы в соседней комнате. Дверь кабинета отворилась, и на пороге возник человек в ливрее и с подносом — кофишенк Марков — Второй. Запахло свежим «мокко».

— Георгий Александрович — как вы просили…

Прихлебывая крепкий горячий напиток к которому прилагались ванильные сухарики, Георгий не переставал размышлять.

Почти все время великий князь проводил в Петербурге в Зимнем — лишь на рождественские дни посетил Царское Село.

…Как и в прежние годы, накануне Рождества в сочельник после всенощной у императрицы была устроена елка — и вся свита была приглашена на этот семейный праздник. Елки установили в покоях императрицы и ближайших залах — Концертном и Ротонде.

При этом у каждого из членов семьи имелась своя елка, рядом с которой стоял стол для приготовленных подарков.