Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Год трёх царей (СИ) - Касаткин Олег Николаевич - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

На Невском вдовствующая императрица вдруг вышла из кареты и тоже пошла пешком — бледная, с опущенными глазами, и черное траурное платье и черный газовый платок еще более подчеркивали ее мертвенную бледность.

В два пополудни процессия, пойдя расстояние почти в восемь верст, прибыла наконец к Петропавловскому собору. И опять гроб императора был водружен на плечи его живых родственников и установлен на катафалке — темно алым с золотом. Над гробом распростерся погребальной покров в виде громадной шапки Мономаха из золотого глазета, подбитый горностаем, с большими золотыми кистями, вышитыми двуглавыми орлами и гербами русских земель. После окончания погребальных обрядов золотым крестом посередине, которым гроб покрывался сверху.

Из-под горностаевой оторочки к четырем столбам храма спускались белые глазетовые драпировки, перехваченные у столбов золочеными коронами.

Покров этот по окончании погребения будет перешит и укроет гробницу покойного царя…

…Гроб стоял на высоком, в несколько ступеней, катафалке. Мерцающий свет тысяч восковых свечей поблескивал на золоте придворных мундиров Почетного дежурства, чинов свиты и гвардейских часовых…

Сменяя друг друга становились у царственного гроба великие князья, княжны, иностранные принцы…

Имелось лишь одно отличие от закрепленного и освященного традицией церемониала — тут не было правящего императора. Парализованный, еле живой, теряющий сознание по нескольку раз на дню Е.И.В. Николай II находился все еще между жизнью и смертью.

Он остался в Харькове в губернаторском дворце — в охраняемых покоях…

И неизвестно когда можно будет перевезти его в Москву или Петербург — да и вообще — можно ли это будет когда-нибудь?

Перед мысленным взором Георгия возникли два анамнеза.

Один был составлен Груббе и Вельяминовым, второй — лейб-медиком Лейденом и спешно прибывшим из Москвы профессором Григорием Анатольевичем Захарьиным — самым толковым врачом из всех кто мог появиться у постели тяжело раненного императора немедленно.

Оба заключения совпадали почти дословно: вероятнее всего его старший брат так и останется парализованным на всю жизнь.

Что тут можно было сказать? Конечно есть и другие ученые светила, есть и надежда на чудо и помощь Божью… Но Захарьину — отказавшемуся в свое время принять звание лейб-медика ради того чтобы спокойно заниматься своими исследованиями Георгий был склонен верить больше чем любому патентованному европейскому доктору…

Прощаясь, этот пожилой человек с седой бородкой, державшийся без подобострастия с августейшим собеседником, вдруг печально заметил:

— Я… должен Вам сказать Георгий Александрович… Мне все равно что вы подумаете обо мне после этих слов, но… Прошу — поверьте старому медику не раз имевшему дело со смертью — и не раз сталкивавшемуся с чувствами родственников усопших. Часто бывает так, что оставшиеся в сём бренном мире начинают невольно чувствовать вину что живы. Глупейшее и нелепейшее чувство — если угодно богопротивное! — профессор даже повысил голос. Тем более — это действительно трагический случай. Если бы крыша вагона опустилась чуть выше — на полтора два вершка, ваш батюшка был бы жив!

Георгий не нашел что ответить — лишь молча пожал руку, благодаря врача, нашедшего слова искреннего утешения — там где утешение было найти так трудно!

Теперь он невольно вспоминал слова Захарьина: какое оказывается ничтожное расстояние отделяет жизнь от смерти…

Потрескивали свечи, курился ладан сладковатым тяжелым дымком, возносился к куполу громогласный протодиаконский бас возглашая «Ныне отпущаешся…»… Торжественная тишина, полумрак Петропавловского собора, строгая архитектура и торжественность убранства должны были как будто располагать к раздумьям о жизни и смерти, силе судьбы, о преходящем и вечном. Но Георгий отрешенно разглядывал окружающее и думал о земном…

Места царских захоронений в Петропавловском соборе окружали иконы, лампады, витрины с ценными дарами — кубками, мечами, коронами, светильниками, церковной утварью. И больше их было у дедовской гробницы. Были там и совсем простые образки потемневшего серебра и солидные — в золотых окладах на которых каждый венчик состоял из десятков а то и сотен бриллиантов, сапфиров, рубинов…

Вот небольшой — чернью по золоту и украшенный уральскими изумрудами образ «Богоматерь скорбящая» — дар екатеринбургских гранильщиков с демидовских заводов. Вот слегка аляповатый серебряный венок присланный полтавскими крестьянами в знак признательности и к двадцатипятилетнему юбилею освобождения от крепостной зависимости.

И равны были среди даров скромная иконка от бедной обер-офицерской вдовы, к чьему прошению когда-то снизошел царь российский, и массивный золотой крест — дар купца-мильонщика из бывших дворовых…

Вокруг гробниц стояли экзотические растения в горшках и кадках, на надгробиях лежали венки из ярких осенних цветов и просто брошенные розы.

Цесаревичу почему-то вспомнилась невеселая и в чем-то даже анекдотическая история — как после кровавого марта 1881 года в течение нескольких месяцев к гробнице Александра Николаевича из знаменитого цветочного магазина француза Ремпена каждый день доставляли роскошный венок из живых цветов — по заказу княгини Юрьевской. (Хотя вся та история вроде осталось в прошлом, но Георгий даже в мыслях не мог называть эту женщину вдовой деда.) И — вот нелепая и дикая мода — пришедшие поклониться праху царя-освободителя стремились сорвать и унести с собой цветок или листок из венков у его могилы.

Длилось это довольно долго, пока торговец, умаявшись ждать денег за дорогостоящий заказ, не потребовал у княгини расплатиться. Оплатить, однако, предъявленный счет ни много ни мало — на три тысячи шестьсот восемьдесят рублей ассигнациями госпожа Юрьевская самым решительным и недвусмысленным образом отказалась… И в итоге находчивый парижанин переслал его прямиком в Министерство двора. Счет, скрепя сердце, оплатили но по решению коменданта Петропавловской крепости из оранжерей Елагина дворца начали доставлять особо по одному венку ежедневно… Однако и после этого почитатели покойного монарха иногда норовили переложить на надгробие Александра II венки с других захоронений.

…Оставив гроб с телом императора в Петропавловском соборе, царская семья отправилась в Аничков дворец…

Предстояло еще много сделать для подготовке погребения и кстати — принять едущих в Петербург заграничные родственников…

Лишь в двенадцатом часу Георгий наконец отправился в свои покои жестом отпустив лакея и камердинера.

Но сон не шел… Мрачные мысли не оставляли сидевшего на неразобранной постели Цесаревича…

Он один в этой дворцовой спальне… Один — в мире… Еще несколько дней назад у него был добрый хотя и строгий отец — а сам он был свободным человеком — насколько можно быть свободным в России принадлежа к Династии.

Теперь… какую бы ношу не возложил на него Всеблагой Господь — он должен нести эту ношу — один-одинешенек! И ведь он даже не вправе молить небеса о том чтобы его бремя облегчили — горние силы уже и так оказали ему неслыханную милость — сохранили ему жизнь взамен взяв отцовскую и как теперь уже очевидно — и жизнь старшего брата…

Боже мой! Боже мой! И что ему делать со всем этим?? Он ведь никогда в самых захватывающих фантазиях и самых тайных мечтах не видел себя на троне! Да и как можно было даже думать о подобном, если жив и проживет еще долго отец? Если жив и здравствует законный наследник-цесаревич — брат Николай??

И вот теперь все так переменилось…

Георгий знал историю своей семьи — и не только ту что преподавали в гимназиях и народных училищах.

Знал — как на самом деле умерли его прапрапрадед и прапрадед.

И знал что сказал законный наследник — Константин Павлович — уже оглашенный императором и дважды отрекавшийся: «Мне не нужен трон, залитый кровью отца!»

Но что толку жалеть и оплакивать несбывшееся если все уже свершилось и все будет так как суждено?

Только и остается что вспоминать уроки закона Божьего — «Господь не возлагает на рабов своих бремена неудобоносимые».